Промежуточная коррекция перезагрузки?

Два года тому назад, накануне президентских выборов в США, я попытался убедить пару своих друзей в Москве, что демократ Барак Обама в качестве президента – это для российско-американских отношений лучше, чем его оппонент-республиканец Джон Маккейн. Друзья со мной не согласились, заявив, что исторически России всегда было лучше и комфортнее с республиканцами, чем с демократами.

Какие огромные перемены могут произойти за два года! Совершенно очевидно, что республиканцев в России больше не любят. Не успели они одержать победу на промежуточных выборах в Конгресс, как кое-кто в Москве уже начал обвинять их в стремлении пустить под откос политику Обамы по «перезагрузке» отношений с Россией. Один из российских депутатов Госдумы от правящей партии «Единая Россия» дошел до того, что республиканцев назвал «силой тьмы» в американской политике, а Сару Пэйлин – «чем-то чудовищным». (К имени госпожи Пэйлин часто прилипают крепкие определения, но чтобы кто-то в Америке выбрал именно это – такого я не помню.) Скоро могут последовать заявления о том, что результаты выборов стали продуктом мощного заговора правых с целью навредить России.

Похоже, все согласны с тем, что результаты выборов 2 ноября повлияют на российско-американские отношения, и что влияние это, скорее всего, будет негативным. Но прежде чем мы все вместе нажмем на кнопку паники, давайте проясним некоторые моменты.

Во-первых, американские избиратели выставили большое количество  демократов за двери Конгресса по той причине, что они недовольны состоянием экономики, а также опасным, на их взгляд, расширением полномочий федеральной власти. Международные дела на выборах вообще не фигурировали (что само по себе примечательно, учитывая две войны, которые ведет страна). Следовательно, нет абсолютно никаких оснований считать, что избиратели наказали Обаму за его внешнюю политику, в том числе,  за его попытки улучшить отношения  с Россией.

Во-вторых, я не вижу признаков возникновения в рядах республиканцев в Конгрессе единой и организованной оппозиции, выступающей против политики Обамы в отношении России. Да, сенатор Джон Кайл стал в Сенате ведущим республиканским оппонентом нового договора СНВ. Его сотоварищ из Аризоны сенатор Джон Маккейн страшно недоволен ситуацией в Грузии. А сенатор-республиканец Джим Деминт просто на дух не переносит то, что имеет хоть какое-то отношение к России. Но совершенно  непохоже, что эти отдельные очаги сопротивления сливаются в единый оплот оппозиции.

Такой организованный и активный антироссийский фронт может в ближайшем будущем появиться в палате представителей – в силу того, что Илеана Рос-Лехтинен (Ileana Ros-Lehtinen) вот-вот займет пост главы международного комитета этой палаты. В появившейся недавно на страницах Foreign Policy статье Рос-Лехтинен назвали скептиком по отношению к России. Эта недооценка, причем просто в эпических пропорциях. В ближайшем будущем Рос-Лехтинен наверняка попытается (но вряд ли преуспеет в этом) заблокировать соглашение «123» с Россией о сотрудничестве в гражданской атомной энергетике. В более долгосрочной перспективе можно ожидать многосерийных слушаний в международном комитете по вопросам «нарушений прав человека» в России и встреч лидеров так называемой демократической российской оппозиции с их почитателями из консервативных аналитических центров. Свой первый залп по администрации Рос-Лехтинен уже осуществила, призвав президента Обаму «проснуться и признать бесчеловечный характер московского режима, с которым он налаживает отношения, а также переосмыслить политику «перезагрузки» с Россией». Будучи непримиримым врагом Уго Чавеса, Рос-Лехтинен будет нервно следить (издавая при этом как можно более громкие звуки) за любыми признаками развития сотрудничества между Россией и Венесуэлой, особенно в военной сфере и в области атомной энергетики.

В-третьих, слухи о неминуемой гибели нового договора СНВ в Сенате кажутся несколько  преувеличенными. Как я писал ранее, договор этот пользуется поддержкой многих республиканцев, в том числе, бывшего госсекретаря Генри Киссинджера, высокопоставленного сенатора-республиканца и члена сенатского комитета по международным делам Ричарда Лугара и министра обороны Роберта Гейтса. Кроме того, согласно результатам недавнего опроса, две трети американцев (в том числе,  примерно шесть из 10 республиканцев) хотят, чтобы Сенат ратифицировал договор. Следовательно, республиканская оппозиция новому СНВ не является в своей основе идеологической (я подозреваю, что против реформы здравоохранения Обамы выступает большее количество республиканцев в Конгрессе, чем против договоров с Россией о сокращении ядерных вооружений). Скорее всего, она руководствуется тактическими соображениями. Чем больше демократы будут расхваливать и рекламировать этот договор как достижение внешней политики администрации Обамы, тем большее искушение будут испытывать республиканцы лишить президента этого достижения, особенно сейчас, после их успеха на выборах.

Пока администрация отчаянно пытается заручиться поддержкой нескольких республиканцев, чтобы добиться ратификации договора в ходе работы последней сессии Сената в старом составе, некоторые предпринимаемые в Москве шаги кажутся отнюдь не приносящими пользы данному процессу. Я говорю о решении Комитета по международным делам Государственной Думы отозвать свою рекомендацию ратифицировать новый СНВ. Из-за момента, выбранного для принятия такого решения – а это было сделано 3 ноября, сразу после того, как в Москве стали известны результаты промежуточных выборов – оно выглядит истеричным и, если уж говорить честно, каким-то ребяческим. Некоторые американские эксперты сразу истолковали это решение думского комитета как показатель недоверия Москвы к способностям Обамы договариваться с Конгрессом.

Как я писал несколько  недель тому назад, реальная угроза «перезагрузке» исходит не из позиции, занятой некоторыми высокопоставленными республиканскими конгрессменами – и даже не из новой расстановки сил на Капитолийском холме. Реальная опасность заключается в  том, что превратив «перезагрузку» в громкий лозунг, определяющий новую тональность российско-американских отношений, а затем сделав эту «перезагрузку» заложницей ратификации нового СНВ, администрация Обамы не сумела сформулировать всестороннюю и дальновидную политику в отношении России. Неудача с ратификацией неизбежно отбросит российско-американские отношения  назад, причем по той причине, что договор СНВ был назван главным предварительным условием для развития этих отношений.

Виновата и другая сторона. Политика России в отношении США по-прежнему  пассивна и основана на ответных реакциях. Москва лишь отвечает на исходящие из Вашингтона инициативы, а собственные идеи не предлагает никогда. И вызвано это отнюдь не неспособностью российского экспертного сообщества генерировать такие идеи. Идеи выдвигаются, но пока они, видимо, не доходят до высших эшелонов внешнеполитического истэблишмента страны. Если проблема в этом, то не пора ли провести некоторые кадровые перестановки на Смоленской площади?

И наконец, я никогда не устану повторять, что Россия должна предпринять практические шаги по созданию в США своего профессионального лобби. Его основная цель, по крайней мере, на начальном этапе, должна заключаться в работе с обеими партиями в Конгрессе, в разъяснении российских позиций по различным вопросам, а также в отстаивании экономических интересов страны. Этим не предотвратишь определенные изменения в двусторонних отношениях с приходом новой президентской администрации. Но в результате такой работы двусторонние отношения  будут лучше защищены от изменений во взглядах и оценках Конгресса, которые происходят каждые два года.

Если такая работа будет проведена, Москве не придется мучительно решать, кому отдать предпочтение – демократам или республиканцам. Она полюбит и тех, и других.