Москва – Генерал Эдуард Воробьев в ноябре 1989 года был командующим советских войск, которые тогда уже как 21 год оккупировали Чехословакию. Он любит вспоминать те времена. Он даже сохранил несколько фотографий, которые напоминают ему о годах, проведенных в Центральной Европе.
Aktuálně.cz: Г-н генерал, как Вы вообще оказались в Чехословакии? Вы служили здесь до своего назначения?
Генерал Воробьев: Первый раз в Чехословакию я попал в 1968 году. В качестве капитана я принимал участие в августовском введении войск Варшавского договора в вашу страну.
- Вы действительно принимали участие в первой волне вторжения?
- Да, хоть и из-за случайного стечения обстоятельств. Я тогда служил в дивизии, которая располагалась недалеко от Лейпцига, в Восточной Германии. Там я успешно сдал вступительные экзамены в Военную академию им. М. В. Фрунзе, и 20-го августа мы с женой должны были уехать в Москву, где меня ждали три года учебы.
Я сообщил командиру, что меня приняли в военную академию. А он мне в ответ сказал: «Эдуард, сегодня вы должны быть готовы к ночной тревоге». И действительно в два часа ночи мы получили приказ занять положение в лесу под Карл-Маркс-Штадтом, сегодняшним Хемницем.
- А как проходило само вторжение?
- На чехословацкую территорию мы вошли в районе Черного Потока (населенный пункт в Устецком крае (Černý Potok). Была ночь, вдоль дороги светили фонари, наши нервы были на пределе, а там стояли местные жители и приветствовали нас с цветами.
Все еще очень хорошо помнили события в Венгрии, но после первых километров, пройденных по территории Чехословакии, все напряжение прошло. Я даже обратил внимание, что водитель моей бронированной машины после этих переживаний начал засыпать.
- А Ваша часть осталась в Черном Потоке или пошла дальше?
- Задача нашего полка, а значит и роты, которой я командовал, заключалась в том, чтобы пройти северо-западную Чехию и подойти к Домажлице. Там мы должны были занять позицию обороны, на случай, если ФРГ решит предпринять какие-то шаги.
Чешские пограничники остались на своем месте, и мы должны были защищать их тыл.
- Все ваши солдаты согласились с вторжением?
- До последнего момента все не хотели входить в Чехословакию. Это не было связано с какими-то опасениями. Скорее, с тем, что мы братские народы. Мы действительно любили Чехословакию и все, что в Чехословакии производилось. Начиная с пива и заканчивая стеклом, мы все ценили.
- А чехословацкие солдаты и граждане, как они реагировали? Когда они поняли, зачем вы здесь, наверное, они уже не приветствовали вас цветами…
- Сразу после ввода войск мы с вашими солдатами не сталкивались. В Домажлице располагался чехословацкий полк, которому было приказано во время августовских событий оставаться в казармах. Но, по-моему, чехословацкая армия негативно относилась к вторжению.
Местные жители к нашему присутствию тоже относились негативно. Я, например, помню, что, когда наши снабженцы как-то поехали за водой, у колодца стояла пожилая женщина в порванной рубашке. Когда к ней подъехала наша цистерна, она встала перед колодцем, закрыла его своим телом и все время повторяла одно и то же слово: «Бей!». Неподалеку стояли несколько людей с фотоаппаратами, они были готовы снимать, как советский солдат бьет старушку.
И после августовских событий мы много беседовали с чехословацким населением. Они постоянно говорили нам: «Как такое возможно? Почему нам ничего не сказали? Ну, хорошо, вы приехали, но почему вы взяли с собой судетских немцев?».
- И после окончания Пражской весны Вы остались в Чехословакии, где Вам удалось подняться по карьерной лестнице на самый верх?
- Нет, наш полк после подписания договора о временном пребывании войск ввернулся обратно в Германию. И я в декабре 1968 года из Чехословакии уехал учиться в Москву.
В Чехословакию я вернулся только через 20 лет после Пражской весны. Окончив академию, я получил звание майора, меня назначили заместителем командира полка на юго-западной Украине. Через какое-то время меня перевели в Армению. В 1982 году я окончил академию Генерального штаба и снова вернулся на Украину. Потом, в 1986 году, уже будучи генералом, я стал первым заместителем командующего войсками Туркестанского военного округа, где я отвечал за военную подготовку наших войск к боям в Афганистане. Через два года меня назначили командующим Центральной группой войск в Чехословакии.
- Вы были командующим советской армии, которая была основой Варшавского договора. Как Вы восприняли присоединение Чехии к Североатлантическому альянсу, вашему главному противнику в холодной войне?
- Внешняя политика – это личное дело каждого государства. Поэтому я не могу осуждать вступление Чехии в Альянс. Это другое государство, и оно имеет право делать то, что считает нужным.
С другой стороны, мне как военному казалось, что Прага должна была занять более твердую позицию, а не плыть по течению вместе со всеми. Все страны пошли на Запад, и Чехия пошла за ними. Мудрое политическое руководство не спешило бы в НАТО и взвешивало бы свои решения.
Чешская Республика стала членом Альянса, это можно пережить. Но то, что она согласилась разместить американский радар, - это гораздо хуже.
- А как Вы отреагировали на намерение чешского правительства разместить на нашей территории американскую противоракетную оборону?
- Мне кажется, что в данном случае вы хоть и не отказались прямо от независимости, но проявили определенное низкопоклонство. А я бы хотел, чтобы Чешская Республика была твердым, самостоятельным, в конце концов, гордым государством. Есть такая поговорка: я бедный, но гордый.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Генерал Эдуард Воробьев в ноябре 1989 года был командующим советских войск, которые тогда уже как 21 год оккупировали Чехословакию. Он любит вспоминать те времена. Он даже сохранил несколько фотографий, которые напоминают ему о годах, проведенных в Центральной Европе.
