В 2002 году, когда президент США Буш и президент России Путин подписывали Московский договор, они, как и их предшественники, решали проблему ядерной угрозы путем сокращения наступательных вооружений. Но Московский договор был иным по своей сути. Он был заключен вслед за разрывом Америкой договора об ограничении систем противоракетной обороны 1972 года, и тогда США впервые договорились сократить свой наступательный потенциал в условиях, когда не действовали никакие договоренности об ограничении оборонительного потенциала.
Когда была нарушена связь между сокращениями наступательных войск и ограничениями систем обороны, то это стало ключевым моментом в установлении нового отношения к проблеме ядерного оружия, более не связанного с противостоянием Организации Варшавского договора и НАТО (холодной войной). Реальной угрозой теперь стало попадание самого опасного в мире оружия в руки самых опасных в мире режимов — или террористов, которые смогли бы устроить еще более разрушительные атаки, чем теракт 11 сентября. А поскольку те же самые государства-изгои стремились заполучить еще и баллистические ракеты, средства обороны (наряду с наступательными вооружениями) становились незаменимым средством обеспечения безопасности США и их союзников.
Именно в этом контексте мы должны рассматривать потенциальный вклад нового договора СНВ в обеспечение национальной безопасности США. Договор этот имеет скромные масштабы, по нему максимальное количество наступательных ядерных вооружений сокращается до 1550 штук у каждой стороны, чего более чем достаточно для обеспечения сдерживающего эффекта. Договор также накладывает ограничения на средства доставки, но командование вооруженных сил США утверждает, что мы сможем сохранить все элементы триады — бомбардировщики, подводные лодки и средства доставки наземного базирования. Более того, договор полезен тем, что по его условиям возобновляются процедуры инспекции ракетно-ядерных войск России, прекратившиеся в прошлом году с истечением срока действия первого договора СНВ. Осмысленные проверки стали существенным достижением президентов Рейгана и Джорджа Буша-младшего, и возобновить их крайне важно.
Но есть и законные основания беспокоиться из-за нового СНВ, и их можно и нужно рассмотреть в процессе ратификации, а если договор будет ратифицирован — то и в будущем, в рамках отслеживания выполнения администрацией Обамы данных ею обязательств.
Во-первых, сокращение численности ядерных войск делает модернизацию соответствующей инфраструктуры еще более насущной задачей. Сенатор Джон Кайл (John Kyl) от штата Аризона храбро борется за это. Благодаря его усилиям на программу ядерных вооружений Министерства энергетики выделяется порядка 84 миллиардов долларов. Ратификация договора поможет окончательно закрепить эти обязательства, и Конгресс должен выделить все средства на предложенную президентом программу. Также Конгресс должен поддержать Министерство обороны в деле модернизации наших средств доставки, как предлагалось сделать в документе по оборонной стратегии, недавно совместно подготовленном бывшим министром обороны Биллом Перри (Bill Perry) и бывшим советником по национальной безопасности Стивеном Хадли (Stephen Hadley).
Во-вторых, Сенат должен с абсолютной ясностью дать понять, что, ратифицируя договор, США не восстанавливают существовавшей во времена холодной войны связи между наступательными вооружениями и средствами противоракетной обороны. Текст преамбулы к новому СНВ вызывает беспокойство в этом отношении, потому что в нем признается наличие «взаимной зависимости» между этими двумя вещами. Представители администрации заверяют, что никакой такой связи на самом деле нет и что договор не ограничит США в развитии систем ПРО. Но Конгресс должен удостовериться, что в будущем это будет отражено в бюджетах Министерства обороны.
Москва утверждает, что по условиям договора допустимы лишь ныне существующие планы США по развитию систем ПРО. Но США должны сохранять за собой все возможности исследовать и развертывать лучшие системы обороны, а не только те, которые проектируются сегодня. Это относится и к потенциальным качественным прорывам, и к количественному росту.
Я лично замечала за Москвой тенденцию трактовать все делаемые заявления как имеющие юридическую силу. Но русские должны понять, что США будут абсолютно полностью применять свои технологии и таланты, чтобы совершенствовать нашу способность перехватывать и уничтожать баллистические ракеты, запускаемые враждебно настроенными странами.
России нужно напомнить о том факте, что ее ядерный арсенал настолько велик и сложен с технической точки зрения, что наши системы ПРО его никак не ослабят. К тому же долгожданные договоренности между НАТО и Россией о сотрудничестве в области ПРО, недавно достигнутые в Лиссабоне, повысят степень прозрачности отношений и позволят Москве и Вашингтону сотрудничать в этой сфере. В конце концов, ракеты Северной Кореи и Ирана угрожают не только США, но и стабильности международного положения в целом.
Ратификацию договора также не нужно позиционировать как способ купить сотрудничество Москвы в других вопросах. Хозяева Кремля знают, что бесхозные ядерные ракеты, попавшие в руки террористов, — а на нестабильном юге России тоже есть свои террористы — это опасно. Одно это по идее должно убедить наши государства в необходимости не ограничиваться новым СНВ и заняться угрозой, исходящей от ядерного оружия тактического назначения, которое в силу меньших размеров и большей рассредоточенности представляет большую сложность для контролирования и отслеживания. Также российское руководство знает, что появление ядерного оружия у Ирана в условиях общей нестабильности на Ближнем Востоке, как и дальнейшее развитие Северной Кореей своего арсенала — не в наших интересах. Россия живет с ними по соседству. Этим объясняется ужесточение Москвой своей позиции по отношению к Тегерану и ее давняя обеспокоенность проблемой Пхеньяна.
Перед Сенатом стоит вопрос — каким будет место нового договора СНВ в будущем Америки с точки зрения безопасности. Ядерное оружие у нас будет оставаться еще долго. После заключения этого договора можно будет сосредоточиться, например, на том, чтобы не давать действовать опасным источникам распространения ядерного оружия, а не на том, чтобы еще больше сокращать стратегические арсеналы США и России, которые на самом деле не угрожают ни нам самим, ни мировой стабильности.
Современный, но сокращенный по объему арсенал плюс все более и более совершенные системы обороны — вот правильное основание, на котором можно развивать ядерную безопасность США — и наших союзников. Если мы дадим нужные обязательства и придем к нужному пониманию, то ратификация нового договора СНВ станет шагом на пути к этой цели. Если же Сенат внесет эти обязательства и взаимопонимание в протокол ратификации, то договор заслужит поддержку обеих партий, причем неважно — в каком составе Сената, в уходящем или в будущем.
Райс - преподаватель политэкономии в Стэнфордской школе бизнеса и старший сотрудник Института Гувера, с 2001 по 2005 год была советником по национальной безопасности США, а с 2005 по 2009 — государственным секретарем
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Но есть и законные основания беспокоиться из-за нового СНВ, и их можно и нужно рассмотреть в процессе ратификации, а если договор будет ратифицирован — то и в будущем, в рамках отслеживания выполнения администрацией Обамы данных ею обязательств.
