Елена Боннэр: Нобелевская премия мира потеряла авторитет

В 1975 году советскому ученому-диссиденту Андрею Дмитриевичу Сахарову была присуждена Нобелевская премия мира. В решении Нобелевского комитета указано, что премия была присуждена ему «за бесстрашную поддержку фундаментальных принципов мира между людьми и мужественную борьбу со злоупотреблением властью и любыми формами подавления человеческого достоинства».

Ученому не было позволено поехать на церемонию вручения. Вместо Сахарова поехала его жена - Елена Боннэр.

35 лет спустя, незадолго до церемонии вручения Нобелевской премии мира китайскому диссиденту Лю Сяобо, остающемуся в тюрьме, Боннэр вспоминает о тех днях в беседе с корреспондентом Би-би-си Джейми Кумарасами.

Би-би-си: Как Андрей Дмитриевич узнал, что ему присуждена Нобелевская премия?

Елена Боннэр: Меня не было в Москве при этом, я была в Италии, мне делали операцию на глазу. А Андрей Дмитриевич с моей мамой поехал к нашему другу вечером попить чай с яблочным пирогом. И корреспонденты его нашли в том доме. Туда приехал Лева Копелев, который сказал, что он подозревает, что Сахаров у Юры Тувина, приехал Войнович со своим другом и много разных корреспондентов.

- А вы уже тогда решили ехать на церемонию?

- Я ничего не решала. Андрей Дмитриевич на весь белый свет объявил, что раз его не пускают, то он поручает получить Нобелевскую премию и участвовать во всех этапах Нобелевской церемонии мне. Это было на радио и везде, и он это послал в Нобелевский комитет.

- А что это тогда означало для вас - поехать и получить премию?

- Очень большое душевное напряжение - и радостное, и ответственное задание от мужа.

- А что вы подумали, когда ему не разрешили ехать?

- Что думать? Мы так всегда жили - советские люди. Поездка за границу - это значит надо подать заявление в свое учреждение. Учреждение будет тебя полоскать, выяснять, нравственный ли ты, чистый ли, не спишь ли ты с чужой женой, читаешь ли ты газеты? А потом надо идти в райком, чтоб райком согласился с этим. А потом вызовут в ОВИР и дадут [визу].

- А вы когда-нибудь думали, что будет сделано исключение для Нобелевской церемонии?

- Нет, я не думала. Я, по-моему, в предыдущий год или за два года до этого слышала по радио, что Сахаров в числе номинантов. Но... Там его какой-то англичанин выдвигал, потом когда-то выдвигал Солженицын. Всегда везде упоминают Солженицына, но что Сахарова номинировали другие общественные деятели, не говорят. Первые были, по-моему, англичане. Но я не думала... Там же большой шортлист бывает.

- Какую роль, если была такая роль, по-вашему, сыграло присуждение Андрею Дмитриевичу Нобелевской премии мира в развале Советского Союза?

- Я думаю, была роль, и значительная. Присуждение Нобелевской премии Андрею Дмитриевичу Сахарову, российскому диссиденту и российскому ученому, заставило мировую общественность внимательней присмотреться ко всему, что происходит в России, и, в частности, к тому кругу людей, которые называются диссидентами. Вот внимание к проблемам, о которых говорят диссиденты, Нобелевская премия увеличила. В этом ее большое нравственное и политическое значение.

- А как вы думаете, присуждение Нобелевской премии мира Лю Сяобо в этом году может сыграть такую же роль в развитии Китая?

- Роль такую она в какой-то мере уже играет, потому что внимание к его судьбе привлечено во всех странах мира. А даст ли это положительный толчок для властей Китая? Это другой вопрос, и тут я думаю - нет. Но тут есть такие моменты - в данной истории - ужасно некрасивые. Неэтично поступают страны, которые заявляют, что их послы не пойдут на церемонию. Ну, не пойдут. Бог с ними, с послами. Но это неэтично.

Тут я вообще должна сказать, что Нобелевская премия мира, ее нравственный авторитет очень изменился за эти годы. Сахарову дали Нобелевскую премию 35 лет тому назад. И отношение к премии было весьма уважительное - я бы сказала, во всем мире. За эти годы отношение резко изменилось.

- Когда оно изменилось, когда ее вручили Горбачеву?

- Даже не Горбачеву. Я думаю, что Ле Дых Тхо и Киссинджер когда получили [в 1973 году «за заслуги в деле примирения во Вьетнаме» - ред.]. У Ле Дых Тхо хватило ума отказаться, потому что никакого мира нет. Потом ближневосточная премия полностью дискредитировала, так сказать, Нобелевскую премию навсегда.
 
- То есть для вас это не та же самая премия?

- Выдавать - не выдавать... Сейчас выдаются деньги. Покупаются лауреаты... Покупаются. И после того, как премию получили такие - в кавычках – «общественные деятели», как Ясир Арафат - террорист номер один, - считайте, что Нобелевский комитет дал поощрительную премию террористу. Все. Больше ничего за этим нет... Как же ее можно уважать?

- Но в этом году все-таки они дали премию диссиденту?

- Да. Иногда так, иногда эдак. Иногда Лю Сяобо, иногда Аун Сан [Су Чжи], но все-таки очень много совершенно шокирующих присуждений.

- Чего стоит человеку открыто выступить против властей - как вы и Андрей Дмитриевич некогда в Советском Союзе, или в сегодняшнем Китае? Почему у одних людей находятся силы и мужество, чтобы защитить свои взгляды, в то время как другие вокруг не смеют поднять головы?

- Не знаю... Такая судьба. Я не знаю. Мне трудно ответить на этот вопрос.