Москва требовала от администрации Буша ограничить ПРО, но тогда мы отказались

То, как президент Обама упрашивает Сенат побыстрее одобрить заключенный им с Россией новый договор о ядерном разоружении СНВ, напоминает мне о долгих днях, проведенных мной девять лет назад в российском Министерстве обороны, когда я в качестве члена делегации участвовал в переговорах по договору о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП). Моим российским партнером был генерал Юрий Балуевский, человек с телосложением советского танка и головой, наполненной советскими представлениями о разоружении.

Генерал Балуевский выставлял различные требования. Некоторые из них вели к торможению развития системы противоракетной обороны США или модернизации вооруженных сил США. Я ему отказал. Когда администрация Обамы вела переговоры о новом СНВ, Россия выдвинула, по сути, те же самые требования. На этот раз наша делегация согласилась.

Русские выступают против планом США развивать противоракетную оборону. На переговорах по СНП они потребовали, чтобы в тексте договора признавалось наличие «взаимосвязи» между сокращением наступательных вооружений и противоракетной обороной. Они хотели, чтобы в тексте в итоге были зафиксированы их доводы, что развитие американской программы ПРО ведет к нарушению данных США обязательств по поддержанию стратегического баланса сил с Россией.

Также русские потребовали сложных, но неэффективных процедур проверки. К примеру, они настаивали, чтобы инспектированию подвергались «задекларированные объекты», то есть те, которые сторона объявляла открытыми к инспектированию. Это было глупо. Мы знали, что нарушения у русских, скорее всего, будут не на тех объектах, которые они сами разрешили инспектировать.

Фундаментом договора СНП был проведенный Пентагоном в 2001—02 гг. обзор положения в ядерных войсках США. Мы пришли к выводу, что США развертывают намного большее количество боеголовок, чем необходимо, потому что холодная война давно закончилась и была надежда на потепление в отношениях с Россией. Мы решили, что можно сократить арсенал примерно на две трети и что условием этих сокращений необходимо сделать симметричные обещания со стороны России. И президент Буш заявил, что США сами проведут троекратное сокращение арсенала. Россия не была нашим врагом, а учитывая наличие иных угроз (Северная Корея, Иран), не было никакого смысла относиться к России как к основной точке приложения всех наших стратегических вооружений.

Но президент России Владимир Путин был в меньшей степени заинтересован в преодолении былого соперничества сверхдержав в холодной войне, а в большей — в восстановлении престижа России как ядерного противовеса Америки. Он заявил о своем собственном плане одностороннего сокращения арсенала и в то же время стал добиваться заключения нового российско-американского договора о разоружении.

Когда генерал Балуевский выставил свои невыполнимые требования, а я их отклонил, то он сказал, что они абсолютно необходимы. Я сказал, что тогда заключение договора невозможно, но это и не страшно, потому что никакого договора не нужно. Я заметил, что договор был нужен России. Президент Буш готов удовлетворить это желание как дружеский жест, но не платить за него какой-либо ценой.

Генерал Балуевский сказал, что невозможно представить «структуру» российско-американских отношений без договора о вооружениях. Я заметил, что Америка поддерживает отношений почти с двумястами государствами, некоторые из которых обладают ядерным оружием, но не структурирует свои отношения с ними никакими договоренностями о разоружении — это в эпоху холодной войны все было по-другому. Россия вскоре сняла требования, по которым ограничивалось развитие ПРО США, не рекомендовались средства нанесения неядерного удара большой дальности и устанавливались никчемные процедуры проверки. Договор был подписан в мае 2002 года.

Спустя семь лет пришедшая к власти администрация Обамы с радостью отреклась от политического курса своей предшественницы. И российская сторона увидела в этом свой шанс. Они вновь попросили сделать им те самые уступки, которых безуспешно требовали от Буша.

Обама согласился включить в текст договора формулировки, привязывающие сокращения наступательного арсенала с противоракетной обороной, а также наложить ограничения на носители и ограничить конверсию МБР для нужд ПРО. Он принял такую схему подсчета, при которой нам будет сложнее превращать ядерные МБР, например, в неядерные ракеты. Они все равно будут считаться ядерным оружием, и из-за них нам придется отказываться уже от других ядерных вооружений. К тому же Обама согласился на неэффективные процедуры верификации, чем создал невыгодный прецедент.

Американские жрецы разоружения немедленно начали хвалить новый СНВ. Но на Сенате США лежит ответственность за оценку уступок, сделанных Обамой. Для этого требуется как минимум предоставить протокол переговоров, а его Сенату пока не предоставляли.

Неудачи Обамы на переговорах должны послужить предостережением: ужасно хочется — ужасно и получится.

Фит — старший сотрудник Гудзоновского института, служивший заместителем министра обороны с 2001 по 2005 гг.