Договор СНВ — пиррова победа?

Ратификация Сенатом нового договора СНВ — это важный шаг вперед для отношений между США и Россией, а также достижение с точки зрения реализации стоящих перед нами более общих задач, связанных с нераспространением вооружений. Неясно, однако, другое: какое воздействие окажет процесс ратификации на все остальные достижения в обеих этих областях. Есть опасность, что ратификация договора станет пирровой победой.

Небольшая польза ратификации нового СНВ обсуждалась очень активно. Но поражение, особенно уже после сделанного Обамой рискованного хода ва-банк с рассмотрением договора уходящим составом Сената, повредило бы отношениям с Россией и, вполне возможно, сорвало бы и без того сложное сотрудничество по иранскому вопросу. Кроме того, дискредитированы были бы не только президент и его администрация, но и способность Америки заключать международные договоры и соблюдать их условия в целом. Для того, чтобы дипломатическая деятельность США была эффективной, необходимо исходить из того, что все договоры с крупнейшими державами будут обязательно ратифицироваться, если нет сильных доводов в пользу обратного. Какими бы недостатками ни обладал новый СНВ, явных причин отказаться от его ратификации не было, и Сенат поступил соответственно. Перефразируя слова Уинстона Черчилля: ратифицировать договор было лучше, чем не делать этого.

Таким образом, слова сенатора Джона Керри о том, что договор имеет «историческую» значимость, резко понижают мерки, по которым оцениваются действия Сената, особенно теперь, когда никто уже не боится ядерного противостояния между США и Россией. Пожалуй, самое характерное — это то, как что пишут сегодня в New York Times: несмотря на частые появления в газете редакционных статей, о голосовании по ратификации написали только на шестой странице.

Еще важнее то, что выгода от ратификации нового СНВ неотделима от самого процесса — а процесс этот, скорее всего, ограничит выгоду от нового СНВ, а также приведет к убыткам в других областях. Администрация приводит следующий довод: ратификация договора уходящим составом необходимо для того, чтобы избежать в будущем перерывов в процедурах взаимной проверки. Но это слабый аргумент, потому что с тех пор, как истек срок действия предыдущего СНВ, прошло уже довольно много времени и проверок не проводилось, к тому же ни одна из сторон не подозревает другую в намерении нанести ядерный удар, а техническая возможность следить за оружием у обеих сторон есть. Собственно говоря, примерно месяц назад один представитель администрация, выступая в Никсоновском центре, по сути дела признал, что с точки зрения долгосрочной перспективы проверки сами станут проблемой.

Несмотря на усилия, направленные на доказательство стратегической выгоды договора, решение администрации активно добиваться ратификации теперь представляется преимущественно политическим, связанным либо с ростом влияния республиканцев с предстоящей сменой состава Сената, либо с желанием добиться успеха на внешнеполитической ниве, чтобы доказать, что президент и после промежуточных выборов способен играть главенствующую роль, либо и с тем и с другим. Учитывая это, не приходится удивляться, что на подход некоторых сенаторов-республиканцев к договору тоже в некоторой степени повлияла политика. Именно неисторичность договора и стала практически гарантией того, что он подвергся такому пристальному вниманию как в политическом, так и в содержательном плане.

Если бы заседания уходящего состава Сената не были столь напряженными, то это и нужно было бы превращать в такую проблему. Некоторые сенаторы-республиканцы продемонстрировали готовность поддержать договор в начале серии заседаний, и в их числе были Линдси Грэм (Lindsey Graham) и Джон Маккейн. А сенатор Джон Кайл, которого многие считают главным противником договора среди республиканцев, довольно старательно избегал того, чтобы прямо сказать, что он против договора, и сказал это только практически непосредственно перед голосованием. Наши собственные беседы с источниками в республиканской фракции Сената во время заседаний уходящего состава наводят на мысль, что при других обстоятельствах за ратификацию нового СНВ могли бы проголосовать и еще несколько республиканцев; так, сенатор Ламар Александер (Lamar Alexander), как сообщается в прессе, сказал, что из-за недовольства республиканцев некоторыми другими, не связанными с договором законами обошлось договору в пять-десять голосов. К тому времени, как у Сената дошли руки до нового СНВ, предшествующие действия сенаторов-демократов и Белого дома привели к отчуждению многих республиканцев, которые могли бы проголосовать за ратификацию.

Администрация заручилась голосами тринадцати республиканцев (в том числе и тех, кто не будет заседать в следующем составе Сената), а могла бы заручиться еще большим их числом, и это говорит о том, о чем уже давно все и думали: при новом составе Сената Обаме было бы не так уж и трудно добиться четырнадцати недостающих для ратификации голосов, если бы только Обама был готов подождать и начать более конструктивно сотрудничать с республиканской фракцией Сената. Сенатор Керри сказал, что «сегодняшние 70 голосов — это все равно, что вчерашние 95», но на самом деле он и Белый дом могли бы получить гораздо больше, чем 70 голосов, если бы по-иному подошли к делу, а теперь пытаются свалить вину за малое преимущество при голосовании на республиканцев.

Возможно, все это дорого обойдется администрации в том смысле, что будут сильно политизированы отношения с Россией, вокруг которых и так ведутся острые споры. Иметь дело с Москвой и так было бы трудно, но теперь выполнять такие задачи, как, например, строительство совместных систем противоракетной обороны США и России или НАТО и России, станет еще труднее. Сколько сенаторов-республиканцев будет готово поддержать осмысленное соглашение о противоракетной обороне? Хуже того, если новый СНВ в лучшем случае — скромное достижение, связанное в основном с советско-американским наследием, то успешный совместный проект разработки систем ПРО станет коренным переломом всего будущего.

А противоракетная оборона — лишь одна из областей, в которых администрация, возможно, натолкнется на ожесточенное сопротивление и давление извне. Отношения у США с Россией по-прежнему довольно хрупкие, и недавно наметившиеся улучшения легко могут обратиться вспять, так что возникновение резких разногласий может оказаться весьма опасным, а в конечном итоге — повлиять на готовность Москвы помогать нам с Ираном и Афганистаном, то есть с самыми приоритетными нашими задачами в области обеспечения безопасности.

Если администрация сумеет развить успех нового СНВ и добиться тех многочисленных вещей, путь к которым, по ее заверениям, этот договор должен облегчить, например, покончить с атомным проектом Ирана, то это пойдет на пользу важным национальным интересам. Но для реальных успехов, скорее всего, администрации придется иметь дело не только с российскими лидерами, но и с республиканскими.