интервью спросил его: «Что слКогда Владимир Путин был в первый раз у звезды CNN Лари Кинга, американский мастер телевизионных училось с подводной лодкой "Курск"?» Бывший агент советской разведки внимательно на него посмотрл еи выдержал паузу. Зрители затаили .
Тогда, на исходе лета 2000 года, мир уже знал, что на борту «Курска» произошел ужасный взрыв, но россияне говорили, что его наверняка протаранило какое-то западное судно. Зрителям казалось, что из уст российского президента они услышат правду, загадка будет разрешена. «Она утонула», - не моргнув глазом ответил Путин. Точка, никаких объяснений, смена темы.
Сейчас мы пытаемся узнать у ведущих дело по расследованию смоленской катастрофы россиян, что случилось с нашим Ту-154. До окончательного выяснения осталось совсем немного, но Межгосударственный авиационный комитет (МАК) молчит и не дает даже бессмысленно-циничных ответов на вопросы о том, каково было состояние навигационного оборудования в Смоленске, кто из Москвы разговаривал с диспетчерами, пдыханиериказывая разрешить польской машине садиться в тумане, какой статус (гражданский или военный) имел аэродром.
Это не явилось главной причиной катастрофы (решение о попытке посадки приняли поляки), но эти сомнения следует тщательным образом развеять.
Молчит ли «величественный», как назвал бы это Владимир Высоцкий, МАК сам по себе или ему тоже приказали? Наверное, и к сожалению, второе.
После того как премьер Дональд Туск раскритиковал доклад МАК о причинах смоленской катастрофы, 24 декабря российские тележурналисты попросили Дмитрия Медведева это прокомментировать. Президент, вместо того, чтобы сказать, что у поляков остаются вопросы, на которые постараются ответить россияне, принялся оценивать главу польского правительства, который, по его мнению, эмоционально реагирует на «трудности во внутриполитической жизни в самой Польше».
Если российские политики начинают оценивать эмоциональное состояние своих партнеров, это обычно означает, что они подозревают их в дурных намерениях. В Москве много говорят, например, о слабых нервах президента Грузии Михаила Саакашвили, который с войны 2008 года считается врагом номер один.
Плохо, что и мы сами наводим россиян на такие мысли. Безумные теории заговора видного эксперта по авиации Антонии Мачеревича (Antoni Macierewicz), который путает реактивный самолет с косилкой для деревьев, воспринимают в Москве со снисхождением и улыбкой.
Варшава должна продемонстрировать, что у нее крепкие нервы, вести игру спокойно и честно. Следует публично и как можно скорее сообщить польской и мировой общественности, какие конкретно претензии есть у нас к работе, которую проделал МАК, на какие конкретно вопросы нам не отвечают россияне. Такая уж у них натура, что они уважают только партнеров, которые умеют давать отпор.
Нам не стоит опасаться, что честно стоя на своем, мы повредим новому положительному повтору в отношениях с Москвой. Потепление между нашими странами не стало результатом сострадания, которое проявили наши соседи после произошедшей в Смоленске трагедии, а того, что мы становимся для них все более важным и нужным партнером.
Нам не стоит скандалить на тему следствия, которое ведет МАК, мы должны твердо показать россиянам, что на вопрос «Что случилось с нашим самолетом?», они не могут ответить лишь «Он разбился».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Когда Владимир Путин был в первый раз у звезды CNN Лари Кинга, американский мастер телевизионных интервью спросил его: «Что случилось с подводной лодкой "Курск"?» Бывший агент советской разведки внимательно на него посмотрел и выдержал паузу. Зрители затаили дыхание.
