Вступая во вторую декаду XXI века, Польша уже не будет комфортно функционировать в предсказуемом мире, где правила игры устанавливал Запад. Начавшиеся после окончания холодной войны изменения в международном сообществе приобретут, по всей вероятности, неотвратимые масштабы.
[...]
Политика разрыва с табу
После окончания холодной войны целями внешней политики Третьей Польской республики были установление как можно более тесных отношений с Соединенными Штатами, интеграция с Западной Европой и протежирование демократии и суверенитета государств бывшего СССР. Этот последний элемент опирался на концепцию «прометеизма» Ежи Гедройца (Jerzy Giedroyc) и восприятие России как регионального соперника и даже потенциального агрессора.
Это была рациональная и соответствующая реалиям той эпохи политика, однако для некоторых кругов она имела также и идеологическое значение. Между тем основным императивом внешней политики должны быть интересы государства и его граждан, а не даже самая благородная идеология. Меняющаяся глобальная реальность и рост значения Польши означают, что сегодня Варшава должна пересмотреть те принципы, которые задавали направление нашей внешней политики в период после окончания холодной войны.
То, что в последние годы дипломатическая деятельность заметно усилилась, а МИД предпринимал смелые инициативы (разрядка в отношениях с Россией, оживление Веймарского треугольника, придание динамики восточной политике ЕС – программа «Восточное Партнерство», поддержка развития политики безопасности и обороны ЕС), доказывает, что польская дипломатия без комплексов отвечает на вызовы современности. Но остаются и противоречия.
Новую польскую дипломатию критикуют «идеологи», требующие придерживаться принципов прежнего периода и исключительной, самостоятельной роли Польши на Востоке. Одновременно значительная часть комментаторов (необязательно «идеологов») привыкла к картине мира à la Pax Americana и роли Польши в качестве оборонительной стены Запада. Привязанность этих кругов к традиционному видению внешней политики особенно сильно проявилась во время визита в Варшаву президента России Дмитрия Медведева или в реакции на события в Белоруссии. Например, среди реакций на первый за восемь лет визит российского президента, были слова о дипломатическом «сахаре» и отсутствие результатов.
Хватало и открытой критики наступившей в польско-российских отношениях разрядки. Выборные фальсификации Александра Лукашенко и жесткое подавление протестов в Минске некоторые восприняли как поражение польской дипломатии.
В обоих случаях критика касалась не столько данных конкретных событий, сколько общей переориентации польской восточной политики, которая постепенно отходит от восприятия России в первую очередь в категориях угрозы, а в отношении постсоветского пространства больше руководствуется прагматизмом (ориентируясь на достижение конкретных целей), чем идеологией. Говоря кратко, это политика разрыва с доминировавшими до недавнего времени табу, а это, как известно, вызывает сопротивление тех, кто привык к прежней традиции.
Активность на востоке
Ситуацию осложняет тот факт, что разрыв с табу не означает немедленных результатов, которые даст восточная политика Варшавы. Хотя в отношениях с Москвой мы добились огромного прогресса, особенно в области исторических вопросов, без чего польско-российское примирение вообще было бы невозможно. Однако понятно, что по многим вопросам у нас есть расхождения, и что наши интересы в определенных областях вступают в противоречие.
Если же говорить о Белоруссии, очевидно, что Лукашенко проигнорировал польско-немецкое предложение экономической помощи от ЕС, которую Белоруссия могла получить взамен за проведение политических реформ. Новый подход к восточной политике – это начало процесса, результативность которого мы сможем оценить только через некоторое время.
Речь не идет о том, чтобы заменить политику программной неприязни политикой программного сотрудничества на любых условиях. Целью остается защита наших интересов, но мы можем делать это эффективнее, подходя к польско-российским отношениям без предубеждений. Например, согласие Польши на членство России в Организации экономического сотрудничества и развития (OECD) или в ВТО – это не только жест доброй воли. Благодаря закреплению России в этих организациях возрастет ее предсказуемость в качестве торгового партнера, что имеет большое значение для наших экономических интересов. Развитию сотрудничества с Россией сопутствует активизация польского дипломатического присутствия на востоке наравне с другими региональными партнерами. Кроме Белоруссии и Украины в этом контексте стоит подчеркнуть активность Варшавы в Молдавии, где Польша стала одной из главных сил, поддерживающих интеграцию Кишинева с ЕС.
Россия ищет согласия
Происходящие в международном балансе сил изменения показывают, что выбор тесного сотрудничества между Россией и Западом представляется рациональным и выгодным подходом, хотя это не означает, что оно будет реализовано. Запад, особенно ЕС, воспользуется доступом к российским энергоресурсам, России же нужны западные технологии и капитал.
Альтернативой является прогрессирующая эрозия значения и ЕС, и России. США также могут утратить свои позиции, хотя еще на протяжении десятилетий они будут оставаться одним из сильнейших государств мира. Кроме того благодаря своей инновационности и открытости (более половины всех патентов в мире зарегистрирована в США, а авторами одной третьей из них являются иммигранты) Соединенные Штаты сохранят свою конкурентоспособность. Однако не стоит обольщаться, что 20 лет спустя после окончания холодной войны, при множестве проблем в других частях земного шара интерес к Европе и США сохранится на прежнем уровне.
Следует также принимать во внимание то, что в течение ближайших 10-20 лет военное присутствие США в Европе уменьшится до символических размеров, а, возможно, исчезнет совсем. Это будет зависеть в том числе от действий России.
Так что исходить из того, что наше международное положение остается неизменным, и что мы можем продолжать линию внешней политики последних двух десятилетий, было бы безответственно. Это не означает, что Польша должна любой ценой продвигать собственное сближение с Москвой и сближение с ней Запада, которое может и не произойти, хотя бы по причине внутрироссийских условий и российской политики во всем постсоветском регионе. Однако нет сомнений, что Россия в последнее время стремится к согласию с Западом. Доказательством этого служит не только потепление в отношениях с Польшей, но и решение пограничного спора с Норвегией или сотрудничество с США по Ирану и Афганистану.
Отвергая предложение Москвы, Польша поместила бы себя на обочину основного тренда, приговорив себя к самоизоляции и лишая себя реального влияния на отношения Восток – Запад. Это еще один повод перестать руководствоваться историческими предубеждениями. Мы просто не можем себе позволить сохранять табу во внешней политике.
Марчин Заборовский – директор Польского института международных отношений.
