В Литве отмечают 20-ю годовщину кровавых событий в Вильнюсе. В ночь на 13 января советские солдаты и спецназ КГБ, пытаясь силой подавить сепаратистские настроения в Литве, штурмовали здание телевидения и радио и телебашню.
При этом погибли 14 мирных граждан, а также лейтенант группы "Альфа" Виктор Шацких - он, по наиболее распространённой версии, был случайно застрелен своими.
События января 91-го в Вильнюсе и Риге не были самыми кровавыми в процессе развала Советского Союза - уже случились Ош и Фергана, Карабах с Сумгаитом и Тбилиси.
Но многим именно в этот момент стало ясно, что Советского Союза - или по крайней мере прежнего Советского Союза - уже точно не будет.
Выстрелы, заглушившие стабильность
"А? Что? Не слышу! Тут танк на улице выстрелил!" Эти слова вильнюсский корреспондент одного московского агентства кричал в трубку ровно в тот момент, когда диктор Центрального телевидения рассказывал зрителям, как трудящиеся Советской Литвы приветствуют стабильность и порядок, воцарившиеся в республике.
Нужно быть советским человеком, прожившим десятилетия с ощущением полной и окончательной стабильности, чтобы понимать, что это такое - услышать автоматные очереди и выстрелы, пусть холостые, танковых орудий на улицах родного города.
Известный литовский журналист Аудрюс Матонис в январе 1991-го работал на радио, в том самом здании, которое в ночь на 13-е января захватывали десантники и бойцы группы "Альфа".
Захваты разных ключевых объектов военными шли уже по крайней мере два дня. Около полуночи с 12-го на 13-е Матонис с коллегами услышали сообщения, что колонна советской бронетехники движется к ним, выбежали на улицу - и тут же увидели эту колонну.
"Послышались автоматные очереди. Помню, рядом оказалась женщина, режиссёр с телевидения, и она впала в панику. Я начал её успокаивать, говорить: не пугайся, они ведь стреляют холостыми патронами. А сам поднимаю глаза на здание радио и вижу, как от стен отлетает штукатурка - в местах, куда попадают пули", - вспоминает Матонис.
В этот момент он окончательно понял, что советские солдаты пришли не затем, чтобы "просто попугать".
Рига: ОМОН вместо танков
В Риге, в старом городе, в это время строили баррикады. Все ждали танков, как в Вильнюсе. А вот Юрис Добелис - один из лидеров Народного фронта Латвии и депутат парламента с тех пор и до самого недавнего времени - уверяет, что не ждал.
В те дни Добелис, по его словам, объезжал дислоцированные в Латвии советские части и даже встречался с министром обороны СССР Дмитрием Язовым и начальником генштаба Михаилом Моисеевым, чтобы узнать, воздержится ли армия от силовых акций в Латвии. И вынес обнадёживающее впечатление.
"Я понял, что в Латвии будут попытки применить какие-то другие приёмы, а армия вряд ли пойдёт в открытую. Так что участие с той стороны, со стороны Советского Союза принимали другие силы, это ясно", - вспоминает Добелис.
Возможно, Юрис Добелис в данном случае крепок задним умом, но военные действительно так и не пришли. Вооружённые вылазки совершал лишь местный ОМОН: то там постреляют, то здесь кого-то изобьют.
20 января в ходе нападения бойцов ОМОНа на здание МВД погибли пять человек, в том числе два милиционера, притом славяне, а не латыши. Летом 1991-го счёт жертв рижских омоновцев значительно вырос.
Ускорение процесса
Видимый невооружённым глазом развал СССР начался не в январе 1991 года. Но эта попытка советской власти продемонстрировать, что она готова подавлять силой даже мирных сепаратистов, могла стать рубежом. Рубежом, за которым у людей, в зависимости от взглядов, могло возникнуть ощущение либо безысходности, либо радости от того, что вся эта так называемая "антисоветчина" заканчивается.
Однако такого ощущения возникло. Аудрюс Матонис вспоминает, что чувства безысходности у окружающих не было.
"По-моему, Советы просчитались. Они, наверное, думали, что после штурма телебашни и радио и телевидения люди испугаются и разбегутся, но всё вышло совсем наоборот, - говорит журналист. - То есть люди, конечно, были и перепуганы, и растеряны, но всё-таки такого чувства единства и сплочения в Литве и до того никогда не было, и, наверное, никогда уже не будет".
Защищать Верховный Совет Литвы пришли тысячи вильнюсцев. Здание, стоящее на открытом месте, забаррикадировали уродливыми стенами из бетонных блоков, мешками с песком и колючей проволокой. Большинство защитников были безоружными, хотя кое-какое - очень скудное - стрелковое оружие в здании было.
Ополченцы буквально жили в парламенте. Надеялись на лучшее, но ждали атаки военных и готовились умереть.
Один из них, профессиональный военный, грустно говорил тогдашнему молодому репортёру, ныне корреспонденту Би-би-си, что все эти баррикады суть защита психологическая, а не физическая: один танк, встав на том берегу реки Нярис, легко разнесёт и баррикады, и всё здание - а средств помешать ему нет.
Юрису Добелису сейчас кажется, что и латыши были настроены примерно так же: "Люди были готовы отдать очень многое за то, чтобы Латвия снова стала независимой".
И эти настроения рождали ощущение, что уход Латвии, Литвы и Эстонии из Советского Союза уже не остановить. Юрис Добелис напоминает, что руководство КПСС надеялось сохранить Советский Союз, лишь немного "ослабив поводок".
"Но процесс пошёл, - иронично цитирует Добелис Михаила Горбачёва. - То, что случилось в январе 91-го в Латвии и Литве, просто ускорило этот процесс, поставило его на более ясный путь".
Промежуточный этап неизбежного ухода
Политолог Александр Ципко в последние годы советской власти был известнейшим публицистом и влиятельным общественным деятелем.
Ему, как он сейчас говорит, всё стало достаточно ясно ещё 23 августа 1989 года, в годовщину подписания пакта Молотова-Риббентропа, когда жители трёх тогдашних "прибалтийских республик" встали в "Балтийскую цепь" - живую цепочку от Таллинна до Вильнюса длиной в 700 километров.
Январь же 91-го стал ярким, но лишь промежуточным этапом процесса.
"Эта атака на телевидение, конфликт с населением, потом реальное отступление власти показали, что по крайней мере силой страны Прибалтики в составе СССР удержать невозможно", - говорит Ципко.
По его словам, "перестроечная элита" уже спокойно воспринимала грядущий уход Балтии как неизбежность.
Впрочем, эту неизбежность, как задним числом думает Ципко, понимала интеллигенция, но не осознавало партийное руководство. По его оценке, Михаил Горбачёв, наоборот, верил, что демократизация социализма укрепит СССР.
"Он на этой иллюзии стоял очень долго, он верил, что демократические процессы в Прибалтике, напротив, интегрируют эти республики, поэтому он и [член Политбюро ЦК КПСС Александр] Яковлев фактически эти процессы активно поддерживали. Реальность и значимость произошедшего Горбачёв осознал только позже", - считает Ципко.
Александр Ципко, как и многие другие, в начале 1991 года ещё считал, что дело может ограничиться уходом Латвии, Литвы и Эстонии, а остальной Советский Союз вполне можно сохранить.
Ещё в марте 1991-го Горбачёв провёл референдум о сохранении СССР - и большинство советских граждан высказалось "за". Три балтийских республики при этом в союзном референдуме не участвовали, а провели свои - о независимости. Тоже успешно.
А потом началась "война законов" между РСФСР во главе с Борисом Ельциным и "союзным центром", попытки заключить "новый Союзный договор", затем ГКЧП, признание 6 сентября Госсоветом Союза независимости Эстонии, Латвии и Литвы, наконец, Беловежские соглашения - в общем, в считанные месяцы коммунистическая сверхдержава рухнула полностью.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Литве отмечают 20-ю годовщину кровавых событий в Вильнюсе. В ночь на 13 января советские солдаты и спецназ КГБ, пытаясь силой подавить сепаратистские настроения в Литве, штурмовали здание телевидения и радио и телебашню.
