Между Польшей и Россией началось историческое сближение. Но теперь из-за одностороннего российского отчета о причинах крушения самолета под Смоленском она находится под угрозой. Отношения остаются хрупкими.
Между Польшей и Россией в последние два года произошло больше, чем просто «перезагрузка». Многие стали говорить о начале одного из исторических процессов примирения в Европе за последние 60 лет. Его символическим воплощением стало осуждение Путиным массовых расстрелов польских офицеров в Катыни в 1940 году. Крушение польского правительственного самолета в Смоленске, пассажиры которого в апреле 2010 года должны были принять участие в исторических памятных мероприятиях, а также общий траур парадоксальным образом сначала даже ускорили этот процесс. При этом предполагалось, что обе стороны проведут исчерпывающее расследование произошедшей катастрофы.
И вот на прошедшей неделе межгосударственный авиационный комитет МАК без предварительного согласования с Польшей представил отчет о причинных крушения самолета. В среду в польском парламенте правительство страны обнародует свою позицию по этому поводу. Премьер-министр Дональд Туск уже определил свою линию. Он - а вместе с ним эксперты, а также общественность – формально не оспаривает то, что русские написали в своем отчете. По его мнению, не подлежит сомнению то, что пилоты находились под «давлением ожидаемого результата». Однако поляки спрашивают: а что русские не включили в свой отчет? С ответом на этот вопрос теперь можно обстоятельно ознакомиться в одновременно опубликованных комментариях польской комиссии. Московский МАК все-таки выложил на своем сайте в интернете этот промежуточный отчет польских экспертов как «приложение» к своему собственному отчету.
Так о чем же умолчал возглавляемый Анодиной МАК? Напротив более ста заданных в апреле польскими следователями вопросов стоит пометка: «ответ не получен». Нет ответа, в том числе и на важный вопрос о том, кто в день катастрофы нес службу в диспетчерской вышке на небольшом и устаревшем аэродроме Смоленск-Северный.
Не только в кабине пилотов польского самолета находились посторонние люди. Согласно представленным ранее российской стороной данным, можно сделать однозначный вывод о том, что в диспетчерской вышке в тот момент находилось по крайней мере одно постороннее лицо, которое к тому же долго обсуждало по телефону с представителями российских ВВС в Москве вопрос с том, следует ли давать польскому борту разрешение на посадку. Без помощи диспетчеров пилот не может совершить посадку в таком тумане. Диспетчеры в Смоленске получили совет от пока еще не установленных лиц в Москве, согласно которому они должны были разрешить посадку. «Может быть, они смогут это сделать» - так было сказано. Результат хорошо известен.
Из этого польско-российского охлаждения можно сделать горький вывод. Польша хочет выяснить роль ответственных лиц, находившихся на борту польского самолета, хотя это причиняет им боль. Тогда как Россия намеренна проводить расследование только в том случае, если это не затрагивает работу персонала на земле. Неслучайно появились изъяны в области доступа к информации – демократия, у которой есть силы для извлечения уроков из совершенных ошибок, противостоит в данном случае самовластному государству, которое принципиально никогда не признает свои свои ошибки, не говоря уже о том, чтобы извиняться за них. Ни перед заграницей, ни тем более перед собственными гражданами – самим русским это прекрасно известно. Владимир Путин однажды на вопрос о том, что произошло с «потерпевшей аварию» подлодкой «Курск», ответил: «Она утонула». Российский ответ на главный вопрос относительно крушения польского самолета можно выразить одним предложением: «Он разбился».
Системная катастрофа в польско-российских отношениях? Правительства обеих стран пока еще пытаются делать более или менее хорошую мину в смоленской игре, однако ее результат пока не ясен. В отношениях между этими соседями было много неожиданностей – начиная с 1605 года, когда польские войска во времена Смуты завоевали Москву. Спустя столетие эта ситуация изменилась, и окрепшая царская империя начала вовлекать польскую аристократическую республику в сферу своих интересов. После этого произошел раздел Польши. Но все это было давно, чего нельзя сказать о событиях XX века. В эпоху Сталина между Польшей и Советским Союзом установились чреватые напряженностью ассиметричные отношения, в которых один из соседей доминировал своими размерами и силой, тогда как другой мог противопоставить этому только привлекательностью культуры и свободного духа.
Однако в конечном итоге после избрания первого славянского папы неожиданно возникла согласованность – «Солидарность» в Варшаве и спустя пять лет перестройка в Москве сделали Польшу и Россию «двумя важнейшими действующими лицами произошедших в 1989 году перемен». Так написал об этом берлинский историк Клаус Цернак (Klaus Zernak) в своем непревзойденном исследовании под названием «Польша и Россия. Два пути в европейской истории».
При этом «Солидарность» создавалась снизу, тогда как перестройка осуществлялась сверху, что одновременно свидетельствует о различии между «республиканским конституционным государством и автократической империей». Спустя десятилетие после 1989 года Путин стал форсировать возвращениt к традициям прошлого, которые, по его мнению, должны были обеспечить успех.
Для соседних с Россией государств это не обещало ничего хорошего. Закрытие нефтепровода, ведущего в Литву, кибервойна против Эстонии, запреты на польские и украинские сельскохозяйственные товары, игры с газовым краном. Все это стало привычным для соседей России в последние годы. Бесконечные уколы постоянно вызывали озабоченность, тогда как Европе они по большей части намеренно оставались без внимания.
Тем не менее в отношении Польши – сильнейшего государства среди этих соседей – Москва два года назад начала проводить новый курс. К этому можно отнести посещение Путиным Гданьска и Катыни – места устроенных советскими властями массовых расстрелов. Новый курс имел преимущественно прагматические, европейско-политические основания, которые, судя по всему, будут существовать и в будущем. Но может и хочет ли бывший сотрудник КГБ Путин искренне стремиться к тому, чтобы перепрыгнуть через свою советскую тень? Случай в Смоленске – это частный пример того, что можно увидеть и в большем масштабе. Основанные на доверии добрососедские отношения с Россией и настоящая модернизация в этой стране будут возможны только после ухода со сцены поколения Путина. А пока следует проявлять терпение и руководствоваться принципом, который еще Ленину сослужил хорошую службу в непростых ситуациях – доверяй, но проверяй.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Владимир Путин однажды на вопрос о том, что произошло с «потерпевшей аварию» подлодкой «Курск», ответил: «Она утонула». Российский ответ на главный вопрос относительно крушения польского самолета можно выразить одним предложением: «Он разбился».
