Спасение мира через Россию

К истории великой империи, которая сама о себе позаботиться не умеет

Для любого, кто прошел через учение Ленина, империализм, наверно, навсегда будет связан с загниванием. Так классик характеризовал последнюю стадию капитализма. Однако само понятие «империя» необязательно должно вызывать только негативные ассоциации. Оно означает определенный способ организации общества, который в истории человечества не раз себя оправдывал. Польский историк Анджей Новак во вступлении к своей книге «Империя и другие. Россия, Польша и современная история Восточной Европы» (Andrzej Nowak, Impérium a ti druzí. Rusko, Polsko a moderní dějiny východní Evropy) обобщает теоретические основы, которые мировая «империология» использует для определения предмета своих исследований. Итак, империей можно считать державу, которая оказывает существенное влияние на свою эпоху, контролирует из одного центра власти значительную территорию, заселенную разными народами, и свое наднациональное послание строит на некой универсальной идеологии.

При этом в настоящее время происходит определенная реабилитация империалистического концепта. Излишнего национального размежевания не хотят ни Соединенные Штаты, ни Китай, ни Россия, и попытки сделать из старой переругавшейся Европы Европейский Союз тоже несут в себе универсальные идеалы. Цель состоит в том, чтобы преодолеть застывшую идентичность отдельных групп, ограничивающую современного человека, снизить степень опасности конфликтов и открыть более широкое поле для действия свободных инициатив, которые будут способствовать процветанию. Универсальная идеология такой попытки исходит, прежде всего, из прав человека.

Условия зарождения

Новак подчеркивает во введении книги, что понятие «империя» в принципе не означает ничего плохого, он явно пытается предвосхитить обвинения в традиционной польской неприязни по отношению к огромному соседу на востоке.

Дальше автор занимается главным образом российской, точнее советской империей. Он прослеживает, как она сама себя воспринимала и воспринимает, какое «высшее» предназначение она себе приписывала и приписывает, и в то же время Новак показывает, как эта русская «саморефлексия» контрастирует со взглядом извне. Автор, с одной стороны, сравнивает русскую точку зрения с результатами «русских» и «советских» исследований западных историков, с другой стороны – с польским опытом, который история обременила огромной несправедливостью со стороны русских. Но, тем не менее, это ни в коем случае не высказывание обид.

Новак знает, что мир, хочет он этого или нет, должен с Россией как-то найти общий язык, и чувства поляков здесь значат немного. Конечно, в стране, которая два столетия соперничала с Москвой за восточноевропейское пространство, а потом еще два столетия ценой огромных жертв пыталась выйти из ее удушающих объятий, проблематика российской империи воспринимается особенно остро. Лучше всего это доказывает сама книга Новака своим особым вниманием к нюансам, которые «кремлинологи» с Запада обычно не замечают.

Польский исследователь занимается, прежде всего, «историей идеи». Он изучает, с помощью каких идей русские мыслители оправдывали имперскую экспансию своей родины. Особое значение традиционно приписывалось геополитике, которая пытается объяснить политическую историю человечества (и государственных границ) через географические факторы. Без этой специальной дисциплины основательно объяснить генезис русской империи вряд ли бы получилось. Уже возникновение Киевской Руси было обусловлено географически - течением Днепра, главной водной артерией норманнских колонизаторов, основавших здесь первое государство. Также Московское княжество стало ядром будущей державы благодаря своему расположению в скудном лесном поясе, но в то же время не так далеко от бескрайней степи, контролируемой монгольской Золотой Ордой, поработившей русских на несколько столетий. Идти в леса на север степные народы не очень хотели, поэтому «своей рукой» они сделали московских князей, которые за 200 лет сотрудничества заслужили у монголов всевозможные привилегии и благодаря им после падения Золотой Орды заняли главное положение на Руси.

По всем направлениям

Размышления о географических детерминантах в России часто приближаются к мистике. Аргументация внешне производит впечатление почти научной, но по сути она (вместе с восхищением православием и самодержавием или, возможно, марксистско-ленинской идеологией) становится неотъемлемой частью иррациональной амальгамы, с помощью которой может быть оправдано самое страшное насилие над покоренными народами.

Новак цитирует современный российский учебник, согласно которому, геополитика – «совокупность исторических интуиций, связанных предчувствием познания действительности в неком новом, необычном аспекте». Геополитика, определенная таким образом, в принципе может быть использована для чего угодно. И сама Россия ведет себя на удивление неоднозначно: то по-имперски, то панславистски, то крайне националистически. Раскинувшись между Азией и Европой, Россия не знает, где она хочет быть - то ли «на окраине», то ли «между» двумя различными цивилизационными концептами, один из которых строится на индивидуальной свободе и частной собственности, а второй полагается на силу неограниченной власти в руках правителя.

Держава, возникшая из Московского княжества, в некоторых аспектах отличается от других империй. Самое явное отличие – скромное начало. Во времена, когда сила монголов ослабла, славянам не хватало феодальной элиты, которая бы постепенно объединилась и превратилась в политическую нацию, как это произошло в Англии и Франции. Здесь был только царь с придворными, и далеко внизу - масса подданных. Благодаря ослаблению степных народов на востоке открылось огромное пространство, с которым и относительно слабая Москва сумела справиться. Став в итоге сильнее, Москва повернулась на запад, чтобы после наследия монголов получить и богатство Киевской Руси. С 19-го века Россия мечтает и о юге.

Бессмертие русской идеи

История позволила России завладеть огромным пространством, но не дала создать эффективное государственное управление. Если более либеральные европейские империи в своих провинциях и колониях вели дела и богатели, самодержавие инвестировало в непродуктивные инструменты власти. Центр тратил свои силы на простое удержание власти с помощью армии, чиновничества и тайной полиции. Российскую имперскую практику Новак рассматривает, главным образом, на польских примерах, потому что именно на поляках русские в 19-м веке на практике испытали методику гнета, с более мягкой формой которой во второй половине следующего тысячелетия познакомились и чехи. Итак, изнанка русской геополитической мистики: неспособность, жестокость и халатность государственного управления, ведущего к экономической разрухе в покоренных странах; центру потом не остается ничего, кроме как готовить новые грабительские набеги, за которые со временем придется расплачиваться.

Книга посвящена не только истории идеи, но и современным взглядам передовых философов и политиков путинской России. Порой от этих взглядов идет мороз по коже: намеренное приукрашивание истории, восхищение силой в ущерб свободе, грезы о спасении мира через Россию – все для процветания великой империи, самым величественным создателем которой, по их мнению, был Сталин.

«Империя» здесь означает что-то принципиально другое, не то, что в Европе. Видите ли, только империя сможет реализовать великие исторические задачи, распространить цивилизацию и обеспечить мир и порядок внутри своих границ. Но – какие исторические задачи? Какую цивилизацию? Какой порядок? Универсальной идеологии нет, ее заменяет идеология великорусская, которая правам человека и гражданским свободам традиционно предпочитает выгоды великой империи.