Перед тем как пустить нас в свою гостиную в поместье Эллингтон Холл и приступить к разговору, Ассанж решил провести обыск. Сначала его ассистентка попросила нас выложить все из наших карманов, а затем сам Ассанж самым тщательным образом нас обыскал. Неожиданный, но вполне понятный поступок со стороны того, кто может доверять только очень и очень немногим. Первые полчаса беседы с Господином WikiLeaks проходят спокойно, он начинает с того, что интересуется у меня, как обстоят дела в AgoraVox… (…)
- Почему вы начали проект WikiLeaks?
- Моя история начинается издалека. Не было того, что я однажды утром проснулся и решил открыть WikiLeaks. Я начал работать в Австралии с другими людьми. Затем я добился определенной известности своими публикациями документов против сайентологии. В 1994 году в Австралии я был хакером и действовал под другим именем… Я написал несколько программ для обработки изображений и начал интересоваться математикой физикой и механикой, так как чтобы понять технологии, нужно уметь смотреть в нескольких направлениях.
- Что подтолкнуло тебя к работе в информационной сфере?
- Я начал заниматься этим, так как журналисты слишком часто отказывались от своей роли двигателя общественных дебатов, становясь простыми зрителями. В случае с WikiLeaks мы, вероятно, сделали то, что не делал еще никто до нас. Журналисты не понимают, что они по сути обладают уникальными возможностями: способствовать возникновению обсуждения, а не только принимать в нем участие.
- Например?
- Возьмите хотя бы Билла Келлера (Bill Keller) из The New York Times. Он описал меня, рассказав, что, когда встретил меня, на мне была грязная футболка, кеды, нестиранные носки, от меня воняло… и т.д. При этом он не стал уточнять, что в тот момент меня разыскивали, и я бегал из одного укрытия в другое… Я не могу понять, почему он описал только первую часть, оставив без внимания вторую, где я рассказываю ему о своем побеге, о том, как не спал несколько дней, чтобы меня не поймали… Вот вам простой пример того, как можно дискредитировать человека. Все это просто возмутительно, и даже если я и вправду был грязным и потным, зачем нужно было писать о таких вещах и не давать им объяснения? Возможно, в The New York Times сделали это, чтобы оправдаться перед Вашингтоном за сотрудничество с WikiLeaks. Все выглядит так, словно они хотели сказать Белому дому: «Смотрите, мы работаем не против вас, а на вас!»
- Да, но почему ты выбрал The New York Times?
- По очень простым причинам. Мы хотели отдать предпочтение крупной американской газете, так как наши источники тоже были американскими. Кроме того, с юридической точки зрения гораздо логичнее защищать американские источники посредством газеты, которая выходит в США. В перспективе возможных судебных разбирательств издатель всегда может вмешаться в суде, чтобы помочь нам с защитой. Вот почему мы решили выбрать американскую газету.
- И что же произошло?
- Мы попросили The New York Times первой опубликовать материал. Сначала в газете были согласны, однако в последний момент настроение резко переменилось. Ее представитель обратился к нам с просьбой сначала выпустить его самим. Я и представить себе не мог, что The New York Times способна пройти мимо сенсации и позволить небольшому сайту получить на нее эксклюзивное право. У газеты душа ушла в пятки из-за страха перед правительством: она никогда бы ничего так и не опубликовала, если бы мы не сделали это первыми. Мне рассказали, что, когда мы передали им документы, люди из The New York Times сели за стол с ЦРУ и Агентством внутренней безопасности и сказали: «Вот, что нам удалось получить…» (…)
- Были ли у вас подобные проблемы с другими газетами?
- У нас была проблема с The Guardian. Дело в том, что, предоставляя информацию The Guardian, нельзя точно знать, в какие руки она попадет. В руки издателей или к Guardian Co., которая связана с целой кучей экономических игроков и интересов? Конечно, далеко не все в The Guardian плохие люди. Есть там и хорошие парни, которые усердно работают. И отныне мы обращаемся к ним напрямую. Это позволит нам не путать людей, которые контролируют The Guardian, с теми, кто работает на The Guardian…
-А что же насчет Le Monde и других изданий?
- Существует множество причин, по которым мы передали информацию сразу в несколько газет. Первая состоит в том, что разные газеты публикуют информацию в неодинаковых объемах. Der Spiegel, например, решил обнародовать сведения, которые до этого нигде не публиковались. Таким образом, когда вы передаете данные The New York Times, где, как вам известно, часть информации попадет под цензуру, вы можете быть уверены, что другая газета пойдет дальше. Вторую причину я уже упоминал выше (случай The Guardian). Тем более, что в некоторых случаях нельзя с точностью предположить, кому в итоге достанется информация. (…)
- Каковы ваши отношения с другими британскими СМИ? Почему они обвиняют вас в антисемитизме?
- Наши отношения оставляют желать лучшего. Особенно с ВВС. Сегодня на выходе из полицейского участка на меня посыпались оскорбления от одного журналиста. Речь идет о Джоне Суини (John Sweeney) из программы «Панорама». ВВС – это один наших самых больших противников. Они обвиняют нас в сотрудничестве с так называемыми антисемитами, такими как Исраэль Шамир (Israël Shamir). Этот журналист родился в Сибири, а затем переехал в Израиль. Там он впоследствии отказался от иудаизма и перешел в православие, став на сторону палестинцев в конфликте с израильтянами. По этой причине его ненавидят не меньше, чем Салмана Рушди. Сейчас он живет в Швеции, и, раз уж он одно время оказывал нам поддержку, СМИ обвиняют нас в антисемитизме, в передачи информации русским и связях с Лукашенко. Наши противники контактируют с нашими врагами и берут у них интервью. Они сделают из этого настоящий спектакль, который выйдет в эфир в понедельник (как бы по чистой случайности в первый день процесса), и попытаются таким образом оказать влияние на судей. В итоге нам стало известно, что жена продюсера этого спектакля была членом сионистского движения в Лондоне…
- Ты действительно боишься Израиля?
- Ну разумеется.
- И тем не менее, ты сделал определенный выбор, решив предать гласности первые сообщения …
- Мы решили не публиковать ничего об Израиле в первую неделю, потому что это добавило бы нам дополнительных проблем. Поэтому мы стали публиковать информацию о других странах. Пока наш «корабль» не отчалил из порта, менять курс было нельзя. В начале у нас было не слишком много информации по Израилю, и мы боялись нападок с восточного побережья США (именно здесь располагаются основные еврейские организации – Agora Vox). Если бы мы с самого начала опубликовали «щекотливые» сведения об этих странах, то подверглись бы атакам, цель которых - сбить нас с пути.
- Так ты опасаешься Израиля или США?
- Больше всего меня пугает союз этих двух стран. Самое страшное – это то, что у них есть определенные общие интересы в иракском конфликте. Буш поддержал Израиль, потому что был окружен друзьями из нефтяных компаний. Израиль со своей стороны имел солидные связи с восточным побережьем США. Не только из-за присутствия большого числа евреев на американской земле, но и потому, что большинству из них раздали израильские паспорта, чтобы укрепить их связи с исторической родиной. Россия точно так же вела себя в Южной Осетии – стала раздавать паспорта местному населению, чтобы подхлестнуть борьбу с грузинским национализмом.
- Есть мнение, что в киберпространстве скоро развяжется третья мировая война.
- Очень на это надеюсь …
- В смысле?
- Понятно, что я хотел бы революцию бескровную, без жертв. Меня удивило, какую поддержку мы получили. Нам помогали тысячи людей. И благодаря им мы смогли предоставить интернет-доступ 6% египетского населения, после того как Хосни Мубарак распорядился отключить доступ к сети. И все это благодаря соединению со спутника, принадлежащего крупной международной компании (Mitsubishi). Разумеется, что эта корпорация была не в курсе … (…)
- Кто настоящий враг государства? Ты? WikiLeaks? Новые утечки?
- Для американцев настоящим врагом являюсь я, а не мои источники. Охотятся за мной, а не за Wikileaks, потому что Wikileaks олицетворяю я, и я их послал. Они попросили меня стереть всю информацию, чтобы избежать проблем с американским правосудием. Они хотели, чтобы я выступил по ТВ и сказал, что сотру все данные. Я отказался, и они изобрели все эти истории, чтобы меня арестовать.
- Зачем же?
- Ну, это как если бы тебя пыталась закадрить 16-летняя девица. Ты ей отказываешь, а она закатывает истерику … Они привыкли требовать и получать то, чего хотят. Но с нами это не пройдет. Остается единственный способ – испохабить мой образ. И все это потому, что я не пошел у них на поводу. Поэтому не думаю, что меня ожидает спокойное будущее.
- А почему ты представляешь для них такой риск?
- Я представляю для них угрозу, потому что до тех пор, пока меня не осудят, я буду живым символом для всех тех людей, который сопротивляются различным институтам. Тогда число тех, кто смогут сказать нет, будет расти. И это будут не только простые обыватели, но и люди из американской администрации или военные. Но если меня осудят, то люди скажут: «Взгляните на Джулиана Ассанжа. Он сдался. Если у него не получилось, то что со мной-то будет?» (…)
- В чем тебя упрекают чаще всего?
- Они говорят, что я работают против такого-то или такого-то. Но против конкретных людей мы ничего не имеем. Мы в равной степени опубликуем данные и против талибов, и против американцев. Единственное, что нас волнует, – это достоверность источников.
