Дворец культуры и науки в Варшаве не был снесен в приступе революционной горячки после распада СССР и отстранения от власти Польской объединенной рабочей партии. Раз он стоит по сей день, и раз его внесли в список памятников архитектуры, а круг его «разрушителей» уменьшается одновременно с вымиранием поколения, которое отличало крайне негативное эмоциональное отношением к временам Польской Народной Республики, стоит подумать об использовании этого символического здания в формировании наших новых отношений с Россией.
Независимо от того, как мы оцениваем характер этого «подарка» (существуют предположения, что мы, в сущности, сами финансировали его постройку, в частности, чрезмерными привилегиями для СССР в торговле с нами), сложно спорить с тем, что спроектировали его россияне, а построен он был преимущественно руками русских рабочих, полтора десятка из которых при строительстве погибли.
Насколько можно судить по общественным настроениям, дворец останется. Так что пусть он станет своего рода «memento» для будущих поколений и предостережением, насколько далеко идущими могут быть последствия отсутствия общей ответственности граждан за страну. Это отсутствие похоронило Первую Польскую республику, привело к разделам, а в следствие этого Вторая республика за свою краткую жизнь не смогла сделать государство настолько сильным, чтобы оно могло оказать сопротивление угрозам Второй мировой войны.
В результате граждане были обречены на невыразимые страдания и мытарства, а польское государство, ничего «не вернув себе саблей», вынудило их смотреть на то, что, говоря словами популярного во времена ПНР шуточного парафраза национального гимна, «дали им враги» и чего нам не удалось «снести ночью».
Однако стоит попытаться перековать этот горький урок истории в успех. Исходным пунктом нужно сделать тезис, что этот «подарок» польским государством принят быть не мог, т.к. ПНР не было суверенным. При этом следует подчеркнуть, что это утверждение имеет исключительно моральный и символический характер, и не может нести за собой никаких юридических последствий. Вдобавок подобное мероприятие между суверенными субъектами должно заключаться в обмене подарками. Сложно признать локомотив производства завода Цегельского, который якобы товарищ Берут (Bolesław Bierut) подарил товарищу Сталину, за даже символически равнозначный подарок!
Принимая такую позицию, следовало бы сказать властям Российской Федерации, что сейчас уже можно совершить символическую передачу этого дара польскому государству. Но это должен быть обмен подарками со сходным удельным весом, по крайне мере в символическом измерении. Начать следовало бы с поиска среди выдающихся россиян такой фигуры, которая могла бы связать наши народы уважением и признанием к ее заслугам, и которая могла бы стать патроном этого здания.
По мнению некоторых историков, таким человеком мог бы быть Андрей Сахаров, фигура которого однозначно положительно воспринимается как в современной России, так и в Польше. Его имя следовало бы присвоить Дворцу на торжественной церемонии с участием глав обоих государств.
Подходящий повод для того, чтобы такая церемония состоялась, - приближающееся польское председательство в ЕС. Ведь этот подарок мог бы восприниматься как своего рода символическое подтверждение роли Польши в Европе и жест доброй воли в отношении всего Европейского союза, одновременно символизирующий перемены, происходящие в самой России.
Торжественному присвоению Дворцу культуры имени Сахарова могло бы сопутствовать заявление президента Польши о том, что польская сторона в качестве жеста благодарности финансирует установку памятника Сахарову (копия которого будет возведена у Дворца в Варшаве) на какой-нибудь из центральных московских площадей. Таким образом суверенное польское государство совершит своеобразный акт экзорцизма, забрав Дворец у его предыдущего мрачного патрона и обогатив его символикой жеста, выражающего дружбу и уважение к российскому народу. По этому случаю можно было бы повестить мемориальную доску в память о погибших на строительстве российских рабочих. К сожалению, по мнению экспертов, они не могут стать патронами здания, т.к. большинство из них погибли из-за злоупотребления алкоголем. Однако не вызывает сомнений то, что к этому их могла склонять убийственная работа: зимой, на высоте. И это делает их смерть не менее трагичной.
Принятию решения по этому вопросу должна предшествовать научная конференция, посвященная истории Дворца в контексте истории отношений СССР – ПНР с участием польских и российских историков. Такую конференцию могли бы организовать по крайней мере два «научных жильца» дворца – Польская академия наук и университет Collegium Civitas при поддержке Gazeta Wyborcza, которая могла бы провести исследование общественного мнения на эту тему.
* Мария Кшиштоф Бырский – доктор наук, профессор Варшавского университета и университета Collegium Civitas.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Дворец культуры и науки в Варшаве не был снесен в приступе революционной горячки после распада СССР. Раз он стоит по сей день, и раз его внесли в список памятников архитектуры, а круг его «разрушителей» уменьшается одновременно с вымиранием поколения, которое крайне негативно относилось ко временам ПНР, стоит подумать об использовании этого символического здания в формировании наших новых отношений с Россией.
