КГБисты не были борцами со шпионами ЦРУ

1 марта представитель Русского альянса Виктор Балакин не пожалел теплых слов о КГБ, в котором он служил почти 20 лет. Якобы там работали хорошие и квалифицированные люди, мало кто из них занимался идеологией. Это были профессионалы, боровшиеся с бандитизмом, с преступниками. Если бы эти люди сразу же попали во власть, то не случилось бы то, что имело место все последние 20 лет.

Обо всем можно спорить. Каждый человек волен говорить, что хочет, даже если он говорит чепуху или красивыми сказками пытается оправдать то, что невозможно оправдать. Не хочу полемизировать с незнакомым человеком. Но не могу молча пропустить его попытку реабилитировать КГБ, повторение трафаретных рассказов о борьбе чекистов с мафией или зарубежной разведкой. Балакин – не первый и не последний сотрудник безопасности, который старается накинуть на КГБ мантию невиновности и профессионализма. nВедь не будешь признаваться, что работал на преступную организацию, которая до 1955 года практически ничем не отличалась от Гестапо и до последних своих дней не ощущала скованности законом. После Второй мировой войны военные гестаповцы упорно боролись за свои пенсии, божились, что они были полицейскими, которые боролись с разными преступниками и имели немного общего с преследованием евреев.

Балакин – родившийся в Литве русский, который начал работать в КГБ в 1973 году. Думаю, что до развала советского строя Литва для него не была страной, у которой было право на свою независимость, была провинцией советской империи, которая законно подчинялась Москве. Может, он и не интересовался партизанами послевоенных лет, но каждый кагебист должен был понимать, что КГБ не была нормальной правоохранительной организацией. Никакая нормальная организация не вызывала бы такой ужас у своих граждан, не тратила бы столько сил на слежку за ними, вербовку и шантаж, не заставляла бы людей доносить на соседей, становиться мелкими информаторами.

Если бы кагебисты в первую очередь занимались борьбе с мафией и зарубежной разведкой, то не нужно было бы столько тайных квартир, тайных встреч, псевдонимов. Так называемая идеологическая работа не была параллельным занятием, она была raison d’etre организации. КГБ не только гасил тоску по свободе и независимости, но и нормальные национальные чувства называл национализмом и делал их потенциальной преступной деятельностью. Он преследовал верующих и инакомыслящих, пытался уничтожить подпольную печать, готовил материалы для судебной расправы над диссидентами.

Людей не заставляли вступать в КГБ. Это не было всеобщей гражданской обязанностью, которой нельзя было избежать. Те, кто вступал, прекрасно отдавали себе отчет в том, в чью дверь они стучат, у кандидатов не могло быть иллюзий относительно того, что их ждет. В эту репрессивную организацию вступали те, кто не видел или не хотел понимать ее стремления и методы или те, кто понимал, куда идут, но махали на этой рукой. Первые были в нравственном плане слепы или наивны (такой наивности нет оправданий). Вторые – циники, приспособленцы, быть может, оптимисты, которые стремились к хорошей жизни. Были еще и третьи - слепые фанатики, которые как-то верили в благородство КБГ. Но перед всеми открывалась хорошая жизнь.

Попытки реабилитировать КГБ в Литве и в других местах будут продолжаться. В Литве это сделать несколько сложнее, чем в России, поскольку так КГБ не участвовал в подавлении стремления к независимости. С другой стороны, КГБ убил сотни тысяч, а может и миллион жителей нынешней территории России.

Примерно пять лет назад бывший кагебист Ричардас Вайгаускас написал книгу воспоминаний «На тайной войне умов». Название указывает на цель книги – представить КГБ как разведку, которая достойно боролась с ЦРУ и спецслужбами других стран. Вайгаускас удобно забыл о том, что основной задачей практически всех литовских кагебистов было наблюдение и призыв к порядку жителей Литвы, а не борьба с несуществующими в Литве шпионами ЦРУ. Многие кагебисты за все время своей службы в глаза не видели живого западного шпиона, но следили за многими «идеологически неблагонадежными» гражданами, которые осмеливались думать несколько иначе, чем разрешалось.

Вайгаускас признает, что следили за некоторыми эмигрантами-туристами, за теми, «у которых были иные цели, иные задачи». Красивые слова, но реальность была иной. Они следили и наблюдали не только за простыми туристами, но и за простыми гражданами Литвы. В 1986 году, когда Литву посетили моя 72-летняя мать и 15-летняя племянница, четверо сотрудников спецслужбы обыскали их комнату в гостинице «Летува», сфотографировали все страницы дневника и записной книжки племянницы. Вайгаускас не упоминает о таких «подвигах», и понятно почему. Когда роются в белье пожилой женщины и ее внучки-подростка, это не вяжется с создаваемым им образом смелых разведчиков, но именно такая мелкая и недостойная слежка была хлебом насущным для многих сотрудников КГБ. Вайгаускас представляет КГБ как литовскую организацию, действовавшую независимо от Москвы, поскольку ему неудобно вспоминать о том, кому она служила.

Трудно поверить и в рассказы о профессионализме КГБ. В конце 1989-начале 1990 гг, когда я посетил Литву, за мной следила группа кагебистов, записывали и переписывали мои беседы с активистами Каунасского саюдиса, с гордостью сообщили тогдашнему шефу КГБ Эдуардасу Эйсмунтасу, что мне «подсунули» агента службы «З» Мартинаса, у которого я попросил готовить репортажи для радио Свободная Европа. Эйсмунтас указал сообщать ему о работе Мартинаса. Только мало в чем разбирающиеся любители могли так активно заниматься одним зарубежным журналистом, когда вся страна открыто готовилась к объявлению независимости. Неудивительно, что вскоре свою голову поднял преступный мир, с которым КГБ не мог справиться.

Нетрудно себе представить, какая была бы у нас Литва, если бы «профессионалы» Балакина управляли ею. Надо лишь посмотреть на Россию, на эту империю силовиков, где демократии и уважения к правам человека становится все меньше, а только увеличивается количество денег на зарубежных счетах миропомазанных сотрудников спецлужб.