Россия и Пакистан: новая интрига

В западных СМИ о Пакистане принято писать как о «самом опасном месте на земле», где средневековое варварство и религиозный фанатизм сочетаются с наличием самого разрушительного типа оружия (ядерного) и мощной армии, командование которой ведет коварную и циничную игру с американскими партнерами. То, что Пакистан, как назвал свою только что вышедшую книгу один из лучших знатоков этой страны Анатоль Ливен, это «трудное государство», сомнений нет. Этническое многообразие, религиозная напряженность, феодальные традиции и наследие колониализма, перенаселенность, бедность и стремительно усугубляющаяся проблема воды – только этих составляющих достаточно, чтобы понять, насколько нелегко иметь дело с такой державой и тем более управлять ею. К тому же пакистанское руководство – и военное, и гражданское – одержимо идеей борьбы с Индией и возвращения Кашмира, что в условиях роста влияния Дели на мировой арене загоняет Исламабад в еще более глухой международный угол.

Обнаружение Усамы бен Ладена по соседству с главной пакистанской военной академией вызвало в Америке новый и крайне резкий всплеск обвинений союзника в двуличии. Руководство Пакистана, отвергая подозрения, крайне разозлено тем, что спецназ США действует на его территории, даже не ставя Исламабад в известность. Взаимному доверию, и так низкому, нанесен очередной удар. И хотя на высшем политическом уровне обе стороны вроде бы пытаются смягчить напряжение, создается впечатление, что на сей раз дело может дойти если и не до разрыва, то до очень глубокого кризиса. Тем более что в самом Пакистане нарастают общественные страсти, связанные с инцидентом в Абботабаде.

Вне зависимости от того, насколько справедливы упреки Вашингтона в двойной игре (она, без сомнения, имеет место), призывы жестче надавить на Исламабад, дабы принудить его к решительным действиям против радикалов, только ухудшают положение. Сложный пасьянс в Пакистане интересов армии, религиозных и этнических групп, политических лидеров требует кропотливого выстраивания баланса. Этим и пытается заниматься политическое и военное руководство страны, которое отлично понимает, что непродуманные и слишком резкие шаги способны взорвать не только страну, но и весь регион. Какую бы роль могущественная Межведомственная разведка Пакистана не играла в создании и «науськивании» талибов и других радикальных исламских движений, сегодня она сама крайне озабочена тем, что может полностью утратить контроль. При этом вся политика США с момента, как осенью 2001 года заместитель госсекретаря Ричард Армитедж обещал генералу Мушаррафу «вбомбить Пакистан в каменный век», если он не поддержит афганскую войну, только расшатывает традиционные связи и углубляет в стране нестабильность.

На этом фоне проходит визит в Москву президента Пакистана Асифа Али Зардари. Дмитрий Медведев раньше уже дважды встречался с пакистанским коллегой в рамках четырехстороннего саммита – с президентами Афганистана и Таджикистана. В последнее время Россия вообще обращает куда больше внимания на Пакистан, чем раньше, и Исламабад отвечает взаимностью.

Интерес Москвы понятен: ситуация вокруг Афганистана, от которой зависит происходящее в Центральной Азии, все менее предсказуема. Американская стратегия невнятна, внутриафганская ситуация нестабильна, возможность координации усилий с соседями неясна.

Глава Афганистана Хамид Карзай не раз заявлял, что афганцам пора самим взять на себя ответственность, а после акции в Абботабаде заметил, что совсем не его страна является средоточием угрозы. Но это политические высказывания. С точки зрения безопасности, никто не уверен, что афганские правительственные структуры в состоянии поддерживать порядок без НАТО и США. Для многих жителей кошмаром является угроза повторения событий 1992-1996 годов, когда Афганистан, избавившись от Советской армии и промосковского правительства Наджибуллы, стал ареной войны всех против всех (кстати, с солидным пакистанским участием). Такой сценарий пугает больше, чем продолжение оккупации. Поэтому долговременное, хотя и в урезанном формате, пребывание американских войск, возможность чего зондирует Вашингтон, в самом Афганистане вызовет как недовольство, так и облегчение.

А вот соседи не хотят (с разной степенью решимости) видеть постоянные американские базы. Россия, Китай, Индия, Иран поддерживают «региональное» решение. Правда, суть его неясна за исключением того, что опираться надо на кабульские власти, какими бы они ни были, а не на западный контингент. Приезд Зардари в Москву, который следует непосредственно за пакистано-китайскими стратегическими консультациями в конце апреля и визитом в Россию министра иностранных дел КНР Ян Цзечи на прошлой неделе, призван продвинуть эту дискуссию.

Одна из идей, которая высказывается экспертами в Москве по поводу регионального решения – более активное участие Шанхайской организации сотрудничества, самой представительной и потенциально крайне влиятельной структуры в этой части мира. ШОС исполняется 10 лет, и, как предполагают многие, на юбилейной встрече в Астане в июне 2011 года страны отменят негласный мораторий на прием новых членов, действовавший с 2006 года. Если это произойдет, то очевидными кандидатами на вступление являются Индия и Пакистан (Иран, также обращавшийся с просьбой, не рассматривается, поскольку против него действуют международные санкции, а прием таких стран запрещен, согласно принятому положению).

Вопрос Индии и Пакистана весьма деликатный, учитывая отношения между этими странами. Москва хотела бы видеть Дели в качестве полноправного члена, но к этому более чем сдержанно относится Пекин. Китай поддерживает Исламабад, но принять его без Индии не согласится Москва.

Афганский вопрос, как представляется, может создать объединяющую тему. Конечно, очень трудно себе представить, что интересы и устремления Дели и Исламабада совпадут, однако тем и хорош многосторонний формат, что способен смягчить двусторонние противоречия за счет введения внешних факторов. Тем более что обострение отношений Пакистана и США, если оно продолжится, может заставить Исламабад более активно стремиться к диверсификации контактов. Для России это создает возможность расширить свой политической инструментарий в регионе, чреватом разрушительным взрывом, если ему не будет предложена новая парадигма.