Хорошие революции, которые стали плохими

Похоже, еще один зарубежный демократический эксперимент, который восхваляли американские руководители, оказался вовсе не таким, каким его представляли. Последователи Джорджа Буша и Барака Обамы расходятся во мнениях по поводу целесообразности решения начать войну в Ираке, но они едины по двум пунктам. Первый – что Ирак после Саддама стал законным членом глобального сообщества демократий. Второй – что иракский Курдистан является  островком исключительной стабильности в этой стране и образцом демократии для всего региона. Однако события последних нескольких месяцев ставят под сомнения оба утверждения.

Иракское правительство премьер-министра Нури аль-Малики становится все более коррумпированным и самовластным. Если не брать во внимание периодические выборы с участием соперничающих партий, то новый Ирак начинает все больше напоминать Ирак старый, каким он был при Саддаме Хусейне. Чиновники Малики регулярно подвергают преследованиям как иностранные, так и внутренние средства массовой информации, которые отваживаются разоблачать злоупотребления администрации.

Тревожных свидетельств таких репрессий за последние два года становится все больше. Но в феврале обстановка резко ухудшилась, когда режим продемонстрировал шокирующую жестокость. Как и во многих других странах Ближнего Востока, в Ираке прошли демонстрации, участники которых, среди прочего, требовали положить конец разгулу коррупции в правительстве Малики. Кульминацией выступлений стал «день гнева». И хотя даже в этот день демонстрации носили в основном мирный характер, силы безопасности убили, по меньшей мере, 29 участников.

Они также задержали десятки журналистов, писателей, фотографов и представителей интеллигенции, причастных к организации данных мероприятий. Телевизионная станция «Алдияр», показывавшая демонстрации, сообщила, что силы безопасности арестовали семерых ее сотрудников, в том числе, директора и ведущего, и закрыли телестудию.

Одним из многих арестованных в Багдаде журналистов был Хади аль-Махди, рассказавший репортеру Washington Post Стефани Маккраммен (Stephanie McCrummen), что произошло после того, как солдаты задержали его и нескольких его коллег, когда те сидели в кафе на улице. Солдаты затолкали аль-Махди и остальных в свои внедорожники и отвезли в какой-то переулок, где жестоко избили журналистов. Затем их доставили в бывшее здание Министерства обороны, где сегодня размещается вызывающее растущий страх армейское подразделение разведки. Махди отвели в комнату и снова начали бить дубинками, ногами и кулаками. Не удовлетворившись этими заурядными зверствами, они сняли с него туфли, намочили ноги, а затем подвергли пыткам электрическим током.

Такова новая иракская демократия, на которую Соединенные Штаты  потратили более 800 миллиардов долларов, и за которую сложили свои головы примерно 4500 американцев. В этом новом Ираке оппонентов режима арестовывают и пытают, из этого Ирака бежало более трети запуганных христиан, в этом Ираке религиозные фанатики прячут все больше и больше женщин под покровом чадры.

Несмотря на очень эффективную пиар-кампанию в Соединенных Штатах и других западных странах, не лучше обстоят дела и в иракском Курдистане. Этот автономный регион все больше напоминает продажное экономическое и политическое партнерство двух господствующих политических партий – Демократической партии Курдистана и Патриотического союза Курдистана. Две эти партии когда-то были непримиримыми противниками, но сейчас они действуют вместе, деля между собой должности и доходы, а также подавляя все новые политические силы, угрожающие их дуополии на власть.

Пропагандистский аппарат ДПК-ПСК работает не покладая рук, чтобы не лишиться американского спонсорства. «Курдистан это единственное место в Ираке, которым могут гордиться США», - заявляет один из лидеров Демократической партии Курдистана Айри Хирсин (Airy Hirseen).

Однако обращение властей с мирными демонстрантами этой весной должно умерить горделивые чувства Вашингтона и его удовлетворенность своим демократическим сателлитом. День за днем в феврале и марте тысячи людей собирались на центральной площади в столице региона Сулеймании, требуя положить конец совместному правлению ДПК и ПСК. и призывая провести новые выборы. В апреле правительственные силы безопасности начали наступление, открыв по демонстрантам огонь, в результате  чего как минимум десять человек погибли, и десятки были ранены. Затем были проведены зачистки, и в сети репрессий попали сотни противников режима, в основном студенты и журналисты, которых бросили в тюрьму. За решеткой они провели долгие дни и недели, и после освобождения рассказали о том, как их пытали. Корреспонденты New York Times Тим Аранго (Tim Arango) и Майкл Шмидт (Michael S. Schmidt) пришли к выводу, что если на демонстрации курдов вдохновили идеалистические бунты в Тунисе и Египте, то «закончились они, как в Бахрейне и Омане, будучи подавленными авторитарной властью».

Безусловно, курдские официальные лица со своими заявлениями похожи на адвокатов этого автократического режима. Один из руководителей ДПК обвинил в организации и проведении демонстраций всевозможных смутьянов – террористов, иностранных агентов и исламских боевиков. Такие обвинения не пройдут даже тест на смехотворность, поскольку большинство демонстраций были прозападными, а участвовали в них образованные и вполне светские люди.

Наглядная неспособность властей в Багдаде и Сулеймании оправдать ожидания, а также представления их американских спонсоров не являются чем-то неожиданным. Слишком многие руководители и лидеры общественного мнения США смотрят на иностранные политические организация через призму американских ценностей и надежд. Но в этих обществах совсем иная история и культура, которая обычно не способствует становлению демократии и укреплению свобод личности.

К сожалению,  американцы давно уже идеализируют иностранные политические движения, что вызывает гнетущее чувство. Многие последователи Томаса Джефферсона виляли хвостом перед французской революцией, считая ее близкой по духу успешной кампании Америки в борьбе за свободу. И лишь когда наступил террор и дружно заработали гильотины, почитатели Франции в США в ужасе отпрянули от нее.

Позиции американских политических руководителей и лидеров общественного мнения в эпоху после холодной войны часто становятся копией наивного энтузиазма в отношении французской революции. И это верно не только в отношении явных и открытых демократических сил на Ближнем Востоке.

До и во время косовской войны в 1999 году политики и ученые мужи в Соединенных Штатах всячески превозносили Армию освобождения Косово. Сенатор Джозеф Либерман так изливал свои чувства: «Соединенные Штаты  Америки и Армия освобождения Косово выступают за одни и те же ценности и принципы. Борьба на стороне АОК это борьба за права человека и американские ценности». Это было поразительное заявление. АОК была разношерстным сбродом непримиримых коммунистов, албанских националистов, членов организованных преступных группировок и немалого количества исламских экстремистов. Хвалебные оды Либермана сомнительному зарубежному революционному движению граничили с непристойностью. К сожалению, его нежная любовь к АОК была лишь чуть-чуть сильнее привязанности госсекретаря Мадлен Олбрайт, представителя США в ООН Ричарда Холбрука и прочих руководителей из администрации Клинтона, которые заправляли политикой Вашингтона на Балканах.

Такой же дефицит здорового скептицизма ярко проявился в реакции Вашингтона на так называемые цветные революции, начавшиеся в эпоху президентства Джорджа Буша. Особый энтузиазм он продемонстрировал в отношении «розовой революции» в Грузии, которую возглавил Михаил Саакашвили, и «оранжевой революции» на Украине во главе с Виктором Ющенко и Юлией Тимошенко. В апреле 2005 года Буш назвал «оранжевую революцию» «наглядным примером демократии для всех народов мира» и заявил, что «идеалы новой Украины это те идеалы, которые разделяет западная цивилизация». И эти похвалы были весьма сдержанными, если сравнивать их с президентскими оценками грузинских достижений.

Выступая в мае 2005 года в грузинской столице Тбилиси, Буш приветствовал демократов этой страны, похвалив их за создание эталона цветной революции. «До «пурпурной революции» в Ираке, «оранжевой революции» на Украине и «кедровой революции» в Ливане была «розовая революция» в Грузии», - заявил он. Грузины заслуживают особого признания, заверил президент. «Ваша смелость воодушевляет демократических реформаторов, посылая сигнал, который эхом разлетается по всему миру: свобода это будущее всех стран и народов на Земле». А сама Грузия «строит демократическое общество, где соблюдаются права меньшинств, где процветает свободная пресса, где приветствуется энергичная оппозиция и где единство достигается мирным путем».

Но розы грузинской революции уже давно увяли. Появляется все больше свидетельств причастности Саакашвили к коррупции в политике и к нарушениям прав человека. В его тюрьмах томятся десятки политических оппонентов. Администрация Саакашвили жестоко подавляет уличные демонстрации оппозиции, десятками бросает за решетку критиков своей политики, а также преследует и даже закрывает оппозиционные средства массовой информации, среди которых главная телевизионная станция страны. Такие действия представляют собой насмешку над восторженным энтузиазмом американцев в отношении «розовой революции».

Украинская «оранжевая революция» оказалась ничуть не лучше. «Демократическая» коалиция дегенерировала, превратившись в комичное соперничество между Ющенко и Тимошенко, что привело к мощному разочарованию общества в обоих руководителях. Недовольные избиратели с презрением отвергли их и повернулись в сторону политика старой коммунистической закваски Виктора Януковича, которого американские руководители прежде считали кремлевской марионеткой. И опять разрекламированная американцами демократическая революция превратилась в фарс и конфуз.

У американских творцов политики есть мерзкая привычка – связывать репутацию и судьбу Америки с низкопробными иностранными движениями и лидерами. Казалось бы, и руководители, и политологи должны извлечь урок из этого печального и болезненного опыта. Но всепоглощающий восторг в отношении сомнительного «арабского пробуждения» говорит о том, что учатся они очень медленно, если не сказать большего.

Являются или нет иностранные движения подлинно демократическими – это не показатель того, какой должна быть внешняя политика США. Даже если бы Михаил Саакашвили был вторым пришествием Джеймса Мэдисона, Соединенным Штатам вряд ли стоило сталкиваться лбами с ядерной Россией в 2008 году, когда между ней и Грузией началась война. Вашингтон должен основывать свою внешнюю политику на интересах безопасности США, а не на иллюзорных представлениях об иностранных политических движениях и режимах. Нашим политическим деятелям давно уже пора усвоить этот урок.