Для Гитлера в 1941 году этот вопрос был уже «окончательно решен», о чем он и сообщил своему начальнику генерального штаба: «Москву и Ленинград сравнять с землей для того, чтобы там не осталось людей, которых нам пришлось бы кормить зимой». После достигнутых первоначальных успехов на Восточном фронте, он полагал, что в этой военной кампании он добьется победы за 14 дней.
Но все вышло иначе: Москва и Ленинград (сегодня вновь Санкт-Петербург) продолжают возвышаться над землей, тогда как Гитлеру удалось почти полностью разрушить Берлин. И тем не менее неразрушенный Ленинград за время 900-дневной блокады пострадал значительно сильнее от голода, чем уже разрушенный (Западный) Берлин во время советской блокады 1948/1949 годов. Оба эти события называются одинаково, и осаду Ленинграда также называют «Blokada».
Такое же название имеет и исследование Анны Рейд (Anna Reid), посвященное осаде Ленинграда. Впервые книга основывается на тех материалах, которые стали доступны после развала Советского Союза.
Об обеих блокадах в обоих городах существуют героические легенды, так как каждая из них закончилась победоносно. Однако при этом та высокая цена, которая была заплачена (прежде всего Ленинградом), долгое время подавлялась и приукрашивалась. Причинами этого послужили не только немыслимые ошибки советской империи, совершенные непогрешимым Сталиным во время немецкого вторжения, но и просчеты послушных ему высокопоставленных политиков, которым было поручено спасение Ленинграда. К их числу относятся Андрей Жданов и Климент Ворошилов. Один из них станет впоследствии властителем культуры, а второй – главой государства Советский Союз (В 1953—1960 годах номинальный глава Советского государства, Председатель Президиума Верховного Совета СССР). С момента образования Военного совета Ленинградского фронта они несли ответственность за судьбу города. Их просчеты стали причиной приезда особой комиссии из Москвы, в которую входили Молотов, Косыгин и Маленков. Сталин, как говорят, даже предложил Маленкову отдать Жданова под трибунал, однако против этого возражал глава КГБ Лаврентий Берия. Сталин в гневе упрекнул его в «идиотской глупости», считая их поведение «отвратительным», что три члена комиссии и подтвердили своими подписями.
Официально задача комиссии состояла в том, чтобы «оценить сложную обстановку», но на самом деле она должна была дать ответ на вопрос, можно ли вообще защитить Ленинград. Личное вмешательство Сталина «с его приказами, совершенно далекими от меняющейся реальности – в этом он очень похож на Гитлера, - не способствовало улучшению обстановки, а ухудшало ее. Даже направленный туда Сталиным в последний момент начальник генерального штаба Георгий Жуков, который позднее будет руководить штурмом Берлина, уже не мог предотвратить окружение города.
Контрнаступление Жукова провалилось, и удалось только возвести новую линию обороны в пригороде Ленинграда. В конечном итоге Ленинград спасло не столько блестящее тактическое мастерство Жукова, сколько разногласия немецкого генералитета с Гитлером относительно того, следует ли сразу захватить город или обогнуть его и затем окружить. Гитлер в конце концов согласился передислоцировать танковые соединения для их участия в штурме Москвы в том случае, если Ленинград не падет в течение десяти дней. В результате дело было решено: «Оценивая задним числом, можно сказать, что это был именно тот момент, когда Германия упустила лучшую возможность захватить Ленинград», - подчеркивает Рейд.
Но и Ленинград упустил возможность извлечь из этого преимущество. По мнению Рейд, самым большим просчетом советских властей, помимо проявленной беспечности при формировании продовольственных запасов на случай войны, которую Сталин не ждал, состояло в несостоявшейся эвакуации излишнего населения города до того, как замкнулось кольцо окружения. В результате 2,8 миллиона гражданских лиц, а также 500 000 солдат и матросов оказались запертыми в кольце блокады, не имея достаточного количества продовольствия. Положение немного изменилось во второй и в третий год осады, когда население Ленинграда, которое надо было снабжать продовольствием, сильно сократилось. Проложенная по льду Ладожского озера дорога позволила осуществлять эвакуацию населения и подвоз продовольствия, пока не был отвоеван узкий коридор, где было восстановлено железнодорожное сообщение. В самый тяжелый период осады существовал только ограниченный воздушный мост, который не мог обеспечить снабжение города и служил для транспортировки партийных работников и военных.
В голодную зиму 1941 умиравшие от голода люди лежали на улицах и в домах, так как тысячи людей, несмотря на строгие рационы, не имели права на получение продовольственных карточек, распространявшихся на основании изощренной классовой системы – рабочим тяжелого труда, рабочим легкого труда и инвалидам. Сотрудники различных учреждений получили продовольствие по месту работы. Тот, кто не соответствовал этим требованиям или терял родственников, положение которых позволяло кормить всю семью, был обречен на смерть от голода и холода. В таком случае шанс на выживание имели люди, обладавшие связями. Употребление в пищу кошек и собак было самым незначительным нарушением запретов в тяжелых условиях. КГБ зафиксировал также более 2000 случаев каннибализма, в том числе это относилось к врачам и сотрудникам больниц, которые накидывались на пациентов или школьников, на ослабевших или уже мертвых товарищей. Кроме того, были распространены такие обычные преступления как грабеж, мошенничество и коррупция, которые не удавалось ограничить даже применением драконовских наказаний.
В основу этой хроники положены долгое время бывшие недоступными документы, а также многочисленные дневники умерших и выживших жителей города. Источниками для хроники послужили также произведения писателей, которые в крайнем случае имели возможность посещать столовую своего профессионального союза, воспринимавшуюся ими как «остров выживания». Анна Ахматова, Вера Инбер, Ольга Берггольц в своих стихотворениях и рассказах представили свидетельства самых темных дней в истории Ленинграда. Композитор Дмитрий Шостакович написал там свою использованную в политических целях «Ленинградскую симфонию», которая впервые была триумфально исполнена 9 августа 1942 года в осажденном городе. Немцы, до которых через нейтральную полосу донеслись звуки финала симфонии, «в этот момент, возможно, поняли, что война на востоке никогда не будет для них победоносной».
Анна Рейд называет это «удивительной историей, которая в настоящее время выглядит еще более убедительной, чем это было в момент исполнения произведения Шостаковича». Однако в дневниках и в записях ленинградцев того времени она почти не нашла упоминаний об этом. Однако советский режим активно использовал эту легенду, и даже Шостакович был вынужден от нее дистанцироваться, о чем свидетельствуют изданные после его смерти мемуары. Работая над этим произведением, он думал не только о ненавистных национал-социалистах, «но также о тех, кто был убит по приказу Сталина. Я скорблю по всем замученным, истерзанным, расстрелянным, умершим от голода. Таких в нашей стране были миллионы еще до того, как началась война против Гитлера».
