На случай если кто-то забыл, накануне восстаний «Арабской весны» Кэмерон был занят тем, что пытался продать британское оружие ближневосточным монархиям.

С риторическим важничаньем президент Обама на прошлой неделе подвел к концу эпоху войны. Речь президента по Афганистану привлекла внимание, но не настолько, насколько она должна была, учитывая ее исторический момент.

Двадцать лет назад этим летом рухнул коммунизм, когда в России провалилась попытка переворота, а окончательный спуск флага с серпом и молотом над Кремлем произошел в декабре 1991 года. С этим, как отмечает историк Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama), был провозглашен «конец истории» и началась новая эпоха, с гегемонией одной единственной сверхдержавы: одной идеологии, усиленной ее ценностями, а на случай, если кто-то их недостаточно разделяет, военной силой тоже.

Даже тогда требовались некоторые убеждения ближе к дому. Именно Тони Блэр приложил все усилия, чтобы убедить Билла Клинтона вмешаться в Косово. Мир следил за резней в Сребренице и другими массовыми убийствами в Югославии; и просмотрел геноцид в Руанде.

Новая философия и новая отрасль зарождались: либеральный интервенционизм, мнение, согласно которому международное сообщество обязано вмешаться для защиты прав человека, вне зависимости от государственного суверенитета. Еще на шаг дальше пошли Блэр и Джордж Буш, с их идеей, что демократия может «продвигаться» силой.

Ирак уничтожил благородную идею. Многие, кто выступал в защиту интервенции на Балканах, и даже в Афганистане (даже при том, что американцы и британцы никак не могли понять, какая из их двух войн была более важной), наблюдали крах доверия к подобному вмешательству в 2003 году. Настоящие масштабы глупости все еще трудно понять и оценить. Расследование Чилкота, своим тихим уайтхолловским методом, вскрыло еще большее количество злоупотреблений властью, проделок и обманов. Но апатия и разрыв во времени лишили эти откровения политической значимости.

Кэмерон пришел к власти, обещая никогда не повторять мессианского подхода Блэра. Демократия, как он сказал в своем известном выступлении, не может устанавливаться с высоты в 10 000 футов. Но уже спустя несколько месяцев после прихода в офис, новый премьер-министр, кажется, забыл свою собственную мантру и вместе с президентом Саркози начал свою воздушную бомбардировку Ливии. По крайней мере, процесс не был бесцеремонным и надменным. Ливия была должным образом продебатирована в парламенте и в правительстве; было обеспечено реальное, а не воображаемое одобрение ООН. Но в других областях Кэмерон попал в ту же ловушку – никаких связных и понятных целей, никакого анализа конечной точки и никакого представления о стоимости. Цифру в 250 миллионов фунтов пришлось из них просто вытягивать.

Кэмерон столкнулся с классической безнадежной ситуацией. Если бы он и французская сторона ничего не сделали, миру бы пришлось наблюдать за резней в Бенгази и массовыми казнями оставшихся повстанцев. Но случайный характер ответных действий отражает более глубокую обеспокоенность. Недавние разговоры, которые я вел в Форин-офисе, произвели на меня удручающее впечатление. Нет никакого совместного и выработанного подхода к вопросу прав человека – кроме как некоторого создания видимости или банального годового отчета.

На случай если кто-то забыл, накануне восстаний «Арабской весны» Кэмерон был занят тем, что пытался продать британское оружие ближневосточным монархиям. За пределами Ливии дела идут как обычно. Бахрейн остается нашим другом вне зависимости от того, сколько врачей арестовывается за спасение жизней демонстрантам. А что касается саудовцев, то мы не хотели бы их разочаровывать.

Кризис в Сирии – наиболее говорящее напоминание ограниченности тех результатов, которых наше правительство и другие на Западе могут, по их мнению, добиться. Министры указывают на Совет Безопасности ООН и на решимость Китая и России заблокировать любую резолюцию против президента Башара Асада как на свидетельство бесполезности усилий. И с технической точки зрения они правы. Сейчас, когда это правительство полно решимости не срезать юридические или дипломатические углы, одобрение со стороны ООН каких-то действий – военных или каких-то других – это центральный момент. Но через ЕС можно сделать значительно больше.

Упорное сопротивление со стороны Китая, России и других требует ловкого мышления, но оно не является оправданием для инертности и вялости. Защита правозащитных активистов в обеих странах теперь более сложная задача чем когда бы то ни было; освобождение под залог Ая Вейвея (Ai Weiwei) и выход из тюрьмы Ху Цзя (Hu Jia) говорит не об ослаблении давления в Китае, а скорее о растущей уверенности в том, что их уголовная судебная система пребывает в безопасности.

Великобритания продолжает заниматься этими вопросами – премьера Госсовета Китая Вэня Цзябао (Wen Jiabao) щедро развлекают во время делового и культурного визита – убеждая себя, что сделать мы можем очень мало. Конечно, именно в это, кажется, теперь верит и Обама. «Мы спокойны, зная, что война отступает, о чем свидетельствует ее ход», - сказал он. По мере того как он готовится к избирательной кампании, он не мог высказаться яснее: «Америка, пора сконцентрироваться на государственном строительстве здесь, дома».

Конечно, у американцев еще остается огромное количество войск, более ста тысяч, в Афганистане, и они останутся там еще на несколько лет; конечно, мы будем продолжать бомбить Ливию еще несколько месяцев, прежде чем результаты будут оценены в повествовательном ключе, и министры смогут провозгласить «дело сделано». Но американцы начинают смотреть на внутренние дела, спрашивая себя, почему в напряженные времена в стесненных обстоятельствах они должны направлять свою энергию за океан. Мы и остальная Европа следуем тем же путем. Как было сказано в редакционной статье в этой газете на прошлой неделе, «неумелое либеральное вмешательство показывает свою истинную цену, в виде возвращения к резкой склонности к изоляционизму».

Ирак сделал все это неизбежным. Это было последнее ура, последняя демонстрация западного высокомерия. Ливия станет лишь небольшой точкой на векторе исторического развития, которая уже наблюдала восстановление государственного суверенитета и внедрение авторитарного капитализма.

Мы решили пересидеть и переждать. Возможно, это неплохо. Рассуждения о правах человека и о справедливости лучше оставить силам на месте событий. Тунисцы и египтяне сделали это без нас. Внедрение более открытого общества и более справедливой политики будет грязным и беспорядочным процессом в этих странах и за их пределами. Смелые женщины в Саудовской Аравии, выходя на акции протеста за право управлять автомобилем, делают это без нас. Если брать ближе к дому, то оппозиция в Белоруссии злобно подавляется, но остается решительной, и не благодаря нам.

Мы быстро покидаем поле сражения. Но это не означает, что битва окончена.

Джон Кампфнер – исполнительный директор «Индекса цензуры» (Index on Censorship) и автор работ «Свобода на продажу» ('Freedom For Sale) и «Войны Блэра» (Blair's Wars).