Когда в 1998 году президенту США Биллу Клинтону лишь чудом удалось избежать импичмента из-за попытки скрыть сексуальную связь с 20-летней стажеркой Моникой Левински, вся Франция смотрела на этот спектакль со смесью удивления, иронии и (стоит ли это скрывать?) злорадства. Америка угодила в ловушку собственного пуританства! Политическая жизнь сильнейшей державы мира оказалась парализована из-за каких-то мелочей личной жизни! Подобное непонимание между людьми с противоположных берегов Атлантики не помешало Le Monde поставить один из рекордов продаж, опубликовав отчет прокурора Старр о самых интимных подробностях личной жизни Клинтона.
Сегодня все обстоит с точностью до наоборот. Почти. На этот раз под прицелом оказался французский политический деятель. Америка, которая так любит строить из себя поборника справедливости, перевернула с ног на голову всю политическую жизнь Франции. Она самым бесцеремонным образом арестовала (причем не за что-нибудь, а за попытку изнасилования) человека, которому все опросы пророчили победу на выборах президента Франции в 2012 году, затем бросила его на растерзание мировой общественности и, наконец, посеяла новый хаос информацией о том, что заявления обвинения оказались ложью. Обе стороны опять никак не могут понять друг друга.
Речь, конечно, не идет об очередной ссоре Франции и Америки: Вашингтон и Париж мудро решили держаться в стороне от дела Стросс-Кана, которым занимались правоохранительные органы штата Нью-Йорк. Тем не менее, реакция политических кругов и СМИ обеих стран на скандал вокруг Стросс-Кана проливают свет на глубинные расхождения в четырех по меньшей мере областях: судебной системе, отношениях мужчин и женщин, прозрачности и финансах.
Судебная система. Без сомнения, в силу различных исторических причин у американцев сложился отличный от европейского взгляд на насилие. Нам всегда было трудно понять их попустительство по отношению к огнестрельному оружию, а также использование смертной казни. Аналогично, появление обвиняемого в наручниках (так называемый «perp walk») в сопровождении двух полицейских, которое до глубины души поразило французов в деле Стросс-Кана, является обычным делом для американского правосудия. В отличие от французской процедуры, которая основана на презумпции невиновности и предварительном следствии, американская судебная система по своей сути обвинительная.
Кроме того, поворот в ходе следствия 1 июля, когда прокурор сам признал факт наличия сомнений относительно достоверности показаний предполагаемой жертвы, также показался французам чем-то из ряда вон выходящим. Тем не менее, именно так и привыкло работать обвинение в США: сначала оно выдвигает обвинения, потом ведет следствие и если дело начинает рассыпаться еще во время расследования, то оно обычно заявляет об этом, а не отправляет его в суд. И наоборот в печально известном деле «Утро во Франции», которое зашло гораздо дальше дела Стросс-Кана, суд не стал закрывать процесс, когда главный обвинитель Мириам Бадауи (Myriam Badaoui) отказалась от своих слов: обвиняемые были осуждены и смогли в итоге добиться признания своей невиновности лишь в апелляционном суде.
Отношения мужчин и женщин. Здесь обе стороны разделяет настоящая пропасть. Первой реакцией французов на освобождение под залог Доминика Стросс-Кана был вопрос: как это отразится на социалистах? Что касается США, там всех в первую очередь волнуют последствия его освобождения для чувства собственного достоинства женщин, на котором благоприятно отразился его арест. Бессчетное количество американских политиков были вынуждены подать в отставку из-за неприемлемого с точки зрения закона поведения с женщинами. Безусловно, американские мужчины гораздо серьезнее французов относятся к проблеме равенства мужчин и женщин и борьбе с сексуальными домогательствами. 29 июня в The Wall Street Journal появилась статья под заголовком «Лагард – первая женщина-руководитель МВФ». Ни одной французской газете подобное бы и в голову не пришло.
Прозрачность. Поиск истины любой ценой является неизменной составляющей американской политической жизни. Беды, которые навлек на свою голову Билл Клинтон, были связаны не с тем, что у него была связь с Моникой Левински, а с тем, что он солгал, заявив, что у него «не было сексуальной связи с этой женщиной». Лжесвидетельство в суде считается очень серьезным преступлением. В политике избиратели и СМИ всегда хотят все знать. Частная жизнь публичных людей является нормальной темой для обсуждения. Кандидаты на выборы должны рассказать все о своей семье, имуществе, здоровье.
В США действия СМИ регулируются законом о свободе информации, который дает им широкий доступ к официальным документам. Во Франции законодательство очень трепетно относится к личной жизни и ограничивает попытки СМИ копаться в грязном белье политиков. Наконец, по укоренившейся во Франции традиции частная жизнь политиков касается только их самих.
Финансы. В 2004 году соперник Джорджа Буша на президентских выборах Джон Керри (John Kerry) женился на богатой наследнице Терезе Хайнц (Teresa Heinz), которая обеспечила большую часть финансирования его предвыборной кампании. В США можно одновременно быть левым и богатым. Но не во Франции, если судить по скандалу с Porsche, который подкосил Стросс-Кана еще до его ареста и появления информации о доме с ежемесячной арендной платой в 50 000 долларов. Значит, по крайней мере, одна общая черта у наших стран все же есть: несдержанность СМИ.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Когда Клинтону чудом удалось избежать импичмента из-за попытки скрыть сексуальную связь с Моникой Левински, вся Франция смотрела на этот спектакль со смесью удивления, иронии и злорадства. Сегодня же под прицелом оказался французский политический деятель. Америка, которая так любит строить из себя поборника справедливости, перевернула с ног на голову политическую жизнь Франции.
