В эпоху новых вызовов международной безопасности угрозы распространения оружия массового уничтожения и ракетных технологий, казалось бы, должны объединить Соединенные Штаты Америки, их союзников по НАТО и Россию. Однако, как показали явно пессимистичные заявления по итогам состоявшейся в понедельник в Сочи встречи Совета Россия-НАТО по вопросам противоракетной обороны, перспектива совместной работы по противодействию этим угрозам (или если говорить конкретнее, по противодействию возможным в будущем ракетно-ядерным ударам по Европе со стороны Ближнего Востока) разъединяет Вашингтон и Москву. Прозвучавшие недавно заявления высокопоставленных руководителей создают впечатление, что спор идет по поводу правовых гарантий, которые хочет получить Россия, но которые отказываются предоставить США и НАТО. Однако основополагающая причина спора по ПРО заключается в продолжении обеими сторонами той ядерной политики, которая сохранилась с холодной войны.
Государства, обладающие ядерным оружием, считают его средством сдерживания потенциальных противников. Государственные руководители бьются об заклад, что катастрофические последствия ядерного возмездия мешают другим странам наносить удар. Однако российско-американское сдерживание это продукт планирования холодной войны, в котором предусматривается самый неблагоприятный сценарий, когда у одной стороны появляется возможность нейтрализовать весь арсенал другой стороны за счет нанесения по ней решающего первого удара. Так возникла гонка вооружений, закончившаяся после того, как обе стороны установили обязательные и поддающиеся взаимной проверке пределы по количеству боезарядов, а также по средствам защиты от них (в Договоре по ПРО от 1972 года).
В этих соглашениях устанавливался печально известный принцип взаимно-гарантированного уничтожения, поскольку их условия обеспечивали сторонам сохранение возможностей для нанесения контрудара (известных как потенциал ответного удара), даже если одна из них начнет войну нанесением массированного первого удара. Вашингтон и Москва по-прежнему придерживаются доктрины, в которой говорится, что принцип взаимно-гарантированного уничтожения обеспечивает «стратегическую стабильность», хотя это понятие стабильности возникло в момент, когда Москва была столицей идеологической экспансионистской сверхдержавы, осуществлявшей глобальное соперничество с США.
Трудно поверить, что два незаменимых международных актера укрепляют свою безопасность, придерживаясь такой далекой от сегодняшней реальности доктрины, как взаимно-гарантированное уничтожение. Неужели есть хоть какой-то смысл в том, что Вашингтон и Москва готовятся к массированному первому удару друг друга, который нацелен на превентивное уничтожение ядерного арсенала противника? Может ли государственная власть в обеих странах допустить такие действия? Если выйти за рамки представлений холодной войны, то как смогут политические лидеры в обеих странах объяснить, что возможный удар одной боеголовкой по густонаселенной городской территории оправдывает массированную ракетно-ядерную атаку?
Именно такого рода мышление в духе самых неблагоприятных сценариев заставляет Россию выступать против американского плана противоракетной обороны эпохи Обамы, известного под названием «Поэтапный адаптивный подход» к европейской противоракетной обороне (EPAA). В рамках этого подхода к 2020 году появится определенный потенциал для противодействия межконтинентальным ракетам. Соединенные Штаты и НАТО предлагают сотрудничать, заявляя, что совместная работа по ПРО обеспечит Москву необходимой информацией, исходя из которой она будет уверена в том, что данная система не ослабляет российский потенциал второго удара. Россия согласна на такое сотрудничество, но лишь при условии, что Соединенные Штаты дадут ей обязательные в правовом отношении гарантии того, что ПРО не сможет сбивать российские межконтинентальные баллистические ракеты. Но у этих гарантий нет никаких шансов пройти через Сенат.
Логика взаимно-гарантированного уничтожения лежит в основе этого спора. России нужны гарантии того, что даже после гипотетического первого удара США она сохранит возможность для нанесения сокрушительного ответного удара, которому не помешает американская ПРО. Такая концепция стабильности из эпохи холодной войны все еще действует, потому что политические руководители в Вашингтоне и Москве не давали своим планирующим органам никаких указаний по модернизации устаревших систем понятий.
Как это ни парадоксально, именно администрация Джорджа Буша сделала первые решительные – хотя и односторонние – шаги в сторону от концепции взаимно-гарантированного уничтожения, хотя в целом она была не склонна к контролю над вооружениями. Президент Буш вышел из Договора по ПРО, а затем подписал с Москвой новое соглашение по контролю вооружений, в котором по сути дела было зафиксировано то, что США собирались сделать в любом случае. При этом новое соглашение не предусматривало механизмов проверок для обеспечения соблюдения его условий и наращивания доверия. В основе своей эти шаги сводились к следующему: одна сторона объявляла доктрину взаимно-гарантированного уничтожения недействующей, и при этом не учитывала воздействие этих шагов на концепцию стабильности другой стороны.
Договор СНВ-3, являющийся соглашением о сокращении стратегических вооружений со всесторонними механизмами и режимами инспекций и проверок, был подписан президентами Бараком Обамой и Дмитрием Медведевым в апреле 2010 года, а вступил в силу в феврале 2011 года. Он вернул нас к ранее существовавшему положению в вопросах ограничения наступательных вооружений. Но из-за отсутствия обязательных ограничений на оборонительные системы и из-за сохранения системы планирования холодной войны с ее самым неблагоприятным сценарием обе стороны решили застраховаться от рисков, заключающихся в том, что будущие лидеры могут начать политику балансирования на грани войны. Поэтому, хотя требования российского руководства о предоставлении обязательных в правовом отношении гарантий по европейской ПРО и кажутся нереалистичными, они по своей сути столь же нелогичны, сколь и американское планирование в рамках неблагоприятных сценариев, в котором фигурирует первый российский удар.
Так что же делать? Безусловно, Москве и Вашингтону надо продолжать поиски выхода из сегодняшнего спора. Возможно, выходом может стать одобренное всеми странами-членами заявление НАТО о намерениях, стоящих за Поэтапным адаптивным подходом, в котором будет четко указано, что ПРО предназначена для ответа на ракетные угрозы с Ближнего Востока, а не для ослабления российских стратегических сил сдерживания. Такое заявление не является юридически обязывающим договором, но для внесения в его содержание поправок потребуется консенсус союзников по НАТО, в то время как для выхода из двустороннего договора нужна только подпись американского президента.
Но параллельно стороны должны найти новое определение «стратегической стабильности» в российско-американских отношениях на 21-й век.
Взаимно-гарантированное уничтожение создало стабильность между непримиримыми геополитическими соперниками. Военное планирование по самому неблагоприятному сценарию после ряда инцидентов, таких как Карибский кризис, было, наверное, неизбежно. Сегодня Вашингтон и Москва, конечно же, соглашаются далеко не во всех вопросах; однако тех фундаментальных расхождений, которые подтверждали здравость взаимно-гарантированного уничтожения, сегодня не существует. Более того, если две крупнейшие ядерные державы будут и дальше настаивать на том, что стабильность возможна только в рамках концепции взаимно-гарантированного уничтожения, то и у других ядерных государств, в том числе, не подписавших Договор о нераспространении ядерного оружия, появится хороший предлог для наращивания вооружений.
Для выхода из этого тупика необходимо творческое мышление и неординарные решения. Поэтому параллельно трудно идущим переговорам между Россией и НАТО по ПРО, подобным тем, что завершились в понедельник, высокопоставленные политические руководители в обеих странах должны сесть и хорошо подумать о новом механизме стабильности, который обеспечит их государствам безопасность, и в то же время освободит их от устаревшей логики взаимно-гарантированного уничтожения.
Поступив таким образом, обе страны смогут предпринять шаги, направленные на преодоление логики взаимно-гарантированного уничтожения. Эти шаги не обязательно облекать в форму договора. Это могут быть односторонние скоординированные меры по достижению общей цели.
Для отказа от логики взаимно-гарантированного уничтожения не нужно ликвидировать ядерное оружие. Ядерные державы, включая США и Россию, сохранят свои арсеналы и будут поддерживать их до тех пор, пока они есть у других стран. Их ядерные арсеналы будут и впредь удерживать другие страны от агрессии. Но отказ от реликта 20-го века, каким является доктрина взаимно-гарантированного уничтожения, давно уже стал настоятельной необходимостью для двух держав, которые больше всех заинтересованы в ядерной стабильности.
Сэмюэл Чарап заместитель директора Центра американского прогресса (Center for American Progress) по России и Евразии. Михаил Троицкий доцент Московского государственного института международных отношений.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В эпоху новых вызовов международной безопасности угрозы распространения оружия массового уничтожения и ракетных технологий, казалось бы, должны объединить Соединенные Штаты Америки, их союзников по НАТО и Россию. Однако перспектива совместной работы по противодействию этим угрозам разъединяет Вашингтон и Москву.
