По какой-то странной причине Economist считается одним из самых респектабельных журналов в мире. Будучи непреклонным голосом в поддержку американского истэблишмента и вашингтонского неолиберализма, Economist редко, а то и никогда, не сталкивается с урезанием бюджета вопреки своим желаниям, с сокращением налогов, если он того не хочет, с увольнением бюрократа, если он не желает такого увольнения, с ослаблением норм и правил, если ему этого не нужно. Хотя журнал наводит очень британский и очень светский глянец и лоск на свои основные принципы, его мировоззрение в своей основе является мировоззрением Республиканской партии и правофланговых экономистов всего мира: я свое имею, поэтому пошли вы все на …!
Поэтому было крайне удивительно и очень забавно читать, как это августейшее издание пришло к осознанию того, что сегодняшняя Республиканская партия это мрачное сборище буйнопомешанных. Конечно, Economist никогда не опубликует откровенное признание собственной вины. Признание вины и ошибок считается делом вульгарным и пошлым. Нет, аристократы и люди «лучшего сорта» предпочитают смотреть вперед и не запутываться в неприятных деталях прошлого. Судя по его последним материалам, Economist не очень доволен тем, что политики, которых он поддерживал и уполномочивал на протяжении последних нескольких десятилетий, оказались кучкой безграмотных идеологов, которые скорее спалят весь мир в огне, чем опровергнут собственные «ценности».
Потратив массу времени и сил на лупцевание Обамы (это своего рода обязательное занятие в рядах консервативных журналистов правого толка, очень похожее на старое советское положение о том, что в каждой диссертации должна быть глава, в которой излагается, каким образом положения научного труда подтверждают идеи марксизма-ленинизма), Economist написал следующее:
Камень преткновения это не расходы. Дело в том, что подавляющее большинство республиканцев, подталкиваемых членами своей партии с наиболее обезумевшими взорами, а также какофонией консервативных средств массовой информации, непреклонно придерживаются своей позиции, что ни один цент на сокращение дефицита не должен поступить за счет повышения налогов. Это экономическая безграмотность и постыдный цинизм.
Учитывая привычную анемичность журналистской прозы Economist, это заявление звучит так, будто Хрущев снова начал колотить своим башмаком по трибуне. Я читаю Economist уже довольно давно, и на мой взгляд, это самая острая и самая язвительная критика в адрес американцев (конечно, гораздо удобнее бранить русских, китайцев и всех прочих иностранцев, но это тема для другой статьи).
Республиканская фракция в Конгрессе это давно уже сборище шарлатанов, шулеров и туповатых сторонников свободного рынка. Недавно я прочитал сообщение от 1984 года о партийном съезде республиканцев в Далласе, которое написал В.С. Найпул (V.S. Naipul). Он описал настоящее застойное болото идеологии, религии и алчности; и это было устрашающе похоже на то, что я видел на их съезде в Филадельфии в 2000 году. Поэтому республиканцы с «обезумевшими взорами», о которых плачет Economist, это не какая-то последняя инновация. Но раньше ситуация все же отличалась, и отличие состояло в следующем. Хотя наиболее крупную и заметную роль в партии играли люди, подобные Мишель Бахман (Michelle Bachman) и Саре Пэйлин (Sarah Palin), которые оказывали ей самую эффективную и полную энтузиазма поддержку во время выборов, реальные политические решения принимали «республиканцы из клубов для избранных», которые намного лучше образованы, намного состоятельнее и гораздо меньше заинтересованы в идеологической последовательности.
Сегодня, когда Джону Бенеру (John Boehner) и Митчу Макконнеллу (Mitch McConnell) удается наводить железную дисциплину в своих фракциях в Конгрессе, легко забыть тот факт, что у американских политических партий никогда не было связной идеологии, и они исторически отличаются своей крайней идеологической непоследовательностью. Ученые-политологи, включая великого компаративиста Хуана Линца (Juan Linz) из Йельского университета, часто отмечали, что долговечность американской демократии, являющаяся исключительной редкостью для президентской системы, которая в целом больше склонна к упадкам и кризисам, объясняется слабым и расплывчатым характером Республиканской и Демократической партий. Общая организационная слабость Республиканской и Демократической партий, а также неспособность партии меньшинства поддерживать дисциплину в рядах оппозиции президенту, помешала Конгрессу превратиться в конкурирующий центр власти.
Но сегодня мы видим, как эта модель быстро разваливается. Победив на выборах, Обама сегодня считает, что он является законным представителем американского народа. А республиканцы из Конгресса, победив на более поздних выборах, думают, что это они законные представители американского народа. В прошлом был бы быстро выработан взаимоприемлемый компромисс. Дело в том, что контролирующая Конгресс партия не могла долго удерживать своих членов от дезертирства. Кроме того, поскольку идеологические различия были размыты, существовал мощный стимул сосредоточивать внимание на реальном решении проблем, а не заниматься отстаиванием абстрактных идей, таких как «налогово-бюджетная нравственность» и «рынок».
И вот сейчас Economist и некоторые другие правоцентристские издания начинают с ужасом понимать, что правила изменились, и что люди, которых они прежде задвигали на обочину, которые вчера были на вторых ролях, сегодня стали заводилами. Если говорить коротко, то Economist и прочие голоса элиты сегодня уже не столь важны, как прежде, и не они сейчас задают приоритеты и формируют политику. Ужасающе резкая риторика чайных партийцев и нового поколения «консервативных» республиканцев в пользу рынка это не игра, а вполне серьезные заявления о их коренных ценностях. Сделав все возможное для поддержки и взращивания такого рода политиков, для их защиты от критики и для придания налета солидности их безумным и варварским представлениям о том, как должна функционировать экономика, Economist и его издания-побратимы сегодня низведены до положения пассивных наблюдателей. Они вынуждены сидеть и потрясенно наблюдать за тем, как их идеологические союзники грозят устроить в США дефолт, чтобы добиться сокращений расходов для предотвращения инфляции и введения режима экономии в момент массовой безработицы и слабого потребительского спроса.
Все эти «дебаты» об ограничении американского долга это чистый фарс, самый яркий пример черного юмора из всего виденного мною прежде. Когда наблюдаешь за тем, как американский Сенат ведет «дебаты» на тему острой необходимости поднять долговой потолок, они выглядит почти столь же нелепо, как действия команды пожарных, вызванных тушить пожар, но вместо этого дискутирующих о том, надо или нет вылить еще чуть больше воды на пламя. Некоторые люди, самым заметным среди которых является Пол Кругман (Paul Krugman), уже давно и резко критикуют республиканцев за их полное непонимание экономической действительности и за их слепую приверженность таким идеям как направленный на стимулирование роста режим строгой экономии. Economist довольно активно упрекает этих критиков и заявляет, что хотя тональность высказываний республиканцев иногда оставляет желать лучшего, в целом республиканцы правы. Я думаю, что лучше поздно, чем никогда; но когда даже Economist выражает убежденность в том, что Великой старой партией управляют социопаты, наступает поистине мрачный день.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
По какой-то странной причине Economist считается одним из самых респектабельных журналов в мире. Будучи непреклонным голосом в поддержку американского истэблишмента и вашингтонского неолиберализма, Economist редко сталкивается с урезанием своего бюджета вопреки своим желаниям. Конечно, Economist никогда не опубликует откровенное признание собственной вины. Признание вины и ошибок считается делом вульгарным и пошлым.
