Эксклюзивное интервью

«Добрый день. Обслуживание номеров».

Горничная нерешительно топталась в большой гостиной номера, прямо у входа. 32-летней гвинейке, сотруднице отеля Sofitel, официант по обслуживанию номеров сказал, что номер 2806 свободен, и его можно начинать убирать. «Добрый день. Обслуживание номеров», - снова позвала горничная. Никакого ответа. Дверь в спальню, слева от нее, была открыта, и она могла видеть часть кровати. Она обвела взглядом гостиную в поисках багажа, но ничего не увидела. «Добрый день. Обслуживание номеров». Затем голый мужчина с седыми волосами неожиданно возник, словно из ниоткуда.

Вот как Нафиссату Диалло (Nafissatou Diallo) описывает начало взрывоопасного инцидента в субботу, 14 мая, который навсегда изменит ее жизнь - а также и жизнь Доминика Стросс-Кана (Dominique Strauss-Kahn), директора-распорядителя Международного валютного фонда (МВФ) и, до того момента, человека, которого считали весьма вероятным будущим президентом Франции. Теперь женщина, которую по всему миру знают как «горничную Доминика Стросс-Кана», нарушила свое молчание в первый раз, более трех часов общаясь с Newsweek в офисе своих адвокатов, конторы «Томпсон Вигдор» (Thompson Wigdor) на Пятой авеню в Нью-Йорке.

«Нафи» Диалло не то чтобы чарующая или эффектная. Ее слегка темная кожа усыпана чем-то, что выглядит как следы от угревой сыпи, а ее темные волосы выкрашены хной, выпрямлены и уложены вплотную к голове, но у нее женственная, статная фигура. Когда ее лицо в покое, на нем отражается смутная меланхолия. Работая в Sofitel последние три года, при всей безопасности и стабильности этой работы, это была явно лучшая работа, которую она надеялась иметь, после того, как долгие годы заплетала волосы и подрабатывала в магазине своего бойфренда в Бронксе, после прибытия из Гвинеи в 2003 году.

Диалло не умела ни читать, ни писать ни на одном языке, у нее было мало «близких друзей», - говорит она, и некоторые из мужчин, с которыми она проводила время, и которых она не называет женихами или бойфрендами, проявлялись, чтобы извлечь преимущества из знакомства с ней. Один, ныне находящийся в федеральном центре предварительного заключения в Аризоне в ожидании депортации после обвинения за наркотики, завоевал ее доверие, и, как говорит она, получил доступ к ее банковским счетам - подарив ей фальшивые дизайнерские сумки. «Шесть или семь их было», - говорит она. «Они не были особо хорошими». Ее лицо становится практически пустым. «Он был моим другом, которому я доверяла, которому я привыкла доверять», - говорит она.

Некоторые из самых оптимистичных моментов в интервью Диалло связаны с ее воспоминаниями о небольших поощрениях, доступных в Sofitel за хорошо сделанную работу. Она, как предполагалось, должна была убирать четырнадцать номеров в день за плату в 25 долларов в час плюс чаевые, по данным ее профсоюза. И очень здорово, говорит Диалло, когда удается получить целый этаж в свое распоряжение, потому что это экономит время на спуск и подъем в лифте, когда приходится убирать номера на разных этажах. Другая горничная ушла в декрет в апреле, рассказывает Диалло, и поэтому она получила весь 28 этаж. «Я держалась за этот этаж, - говорит Диалло, - я никогда раньше этажа не получала».

Когда на всех дверях висят таблички «Не беспокоить», горничные экономят драгоценные минуты, направляясь в туалет в холле и быстро наполняя свои тележки мылом, полотенцами и другими нужными вещами. Глаза Диалло загораются, когда она говорит о работе и о своих коллегах. «Мы работали как команда, - говорит она, - я люблю работу, мне нравились люди. Из самых разных стран. Американцы, африканцы, китайцы. Но мы все там были одинаковы».

Порой, когда Диалло говорила, она всплакивала, и были моменты, когда слезы казались неестественными. Почти все вопросы о ее прошлом в Западной Африке наталкивались на расплывчатые ответы. Она с неохотой говорила о своем отце, имаме, который заведовал коранической школой у семейного дома в провинциальной Гвинее. Ее муж умер «от заболевания», сказала она. Так же и дочь, которой было три или четыре месяца - она не уверена, сколько точно. Диалло была изнасилована двумя солдатами, которые арестовали ее за нарушение комендантского часа ночью в Конакри, столице Гвинеи. Когда они с ней закончили, они отпустили ее на следующее утро, говорит она, но заставили ее прибрать на месте преступления. Сначала она сказала, что не может вспомнить, в каком году это было, но потом сказала, что это был 2001 год. Диалло удалось вывезти свою вторую, выжившую дочь, которой сейчас уже 15 лет, из Африки в Соединенные Штаты «ради лучшей жизни», говорит она. Но как конкретно это произошло, ни она, ни ее адвокаты, рассказывать не пожелали. И снова ее глаза уставились в пол, наполненные слезами.

Когда Диалло добралась до рассказа о попытке нападения на нее в Sofitel, однако же, ее рассказ буквально расцвел и стал ярким и убедительным. Как она рассказала Newsweek, она потратила много времени, ожидая того, когда выпишутся гости из номера 2820, чтобы его убрать. Затем она заметила официанта по обслуживанию номеров, который забирал поднос из номера 2806, одного из президентских номеров отеля. Официант сказал, что номер пуст. Но она все равно решила постучать. Вот ее рассказ.

«Добрый день. Обслуживание номеров». Диалло огляделась в гостиной. Она стояла напротив спальни в небольшой прихожей, когда появился голый человек с седыми волосами.

«О боже, - сказала Диалло, - извините». И она повернулась, чтобы уйти. «Вам не нужно извиняться», - сказал он. Но он был «словно сумасшедший». Он схватил ее за груди. Он захлопнул дверь номера.

Диалло ростом примерно 5 футов 10 дюймов (около 178 сантиметров), немного выше Стросс-Кана, и крепкого телосложения. «Вы красивы», - сказал ей Стросс-Кан, силой ведя ее по направлению к спальне. «Я сказала: «Сэр, прекратите это. Я не хочу потерять работу», - сказала Диалло Newsweek. «Он ответил: «Вы не потеряете работы». Скверный инцидент с гостем - любым гостем - мог угрожать всему, ради чего работала Диалло. «Я не смотрю на него. Я была так напугана. Я не ожидала, что в номере кто-то будет».

«Он усиленно тянет меня к кровати», - говорит она. Он пытался засунуть свой член ей в рот, говорит она, и когда она рассказывала эту историю, она сжала губы и вертела лицом из стороны в сторону, показывая, как она сопротивлялась. «Я толкаю его. Я встаю. Я хотела напугать его. Я сказала: «Смотрите, вон моя начальница». Но мужчина сказал, что там никого не было, и никто не услышит.

Диалло продолжала отталкивать его. «Я не хочу повредить ему, - рассказывает она, - я не хочу потерять мою работу». Он толкнул ее обратно, подталкивая ее по коридору от спальни по направлению к ванной. Форменная одежда Диалло застегивается на пуговицы, но Стросс-Кан не возился с ними, сказала она. Он стащил ее через бедра и порвал колготки, прихватив столь сильно ее промежность, что она была красной даже в больнице несколько часов спустя. Он поставил ее на колени спиной к стене. Он насильно засунул свой пенис ей в рот, говорит она, и схватил ее голову с обеих сторон. «Он так сильно держал мою голову», - говорит она, приложив руки к черепу. «Он двигался и производил шум. Он издавал что-то вроде «Ух, ух, ух». Он сказал: «Отсоси у меня»… я не хочу больше говорить». Отчет из больницы, куда позднее Диалло отвезли для обследования, отмечает, что «она чувствовала, как что-то мокрое и кислое наполняет ее рот, и она выплюнула это на ковер».

«Я встала, - рассказывает Диалло Newsweek, - я плевалась, я сбежала, я убежала оттуда. Я не оборачивалась. Я выбежала в холл. Я так нервничала. Я была так напугана. Я не хотела потерять работу».

Диалло говорит, что она забежала за угол в холле возле стойки обслуживающего персонала и попыталась успокоиться. «Я стояла там и плевалась. Я была так одинока. Я была так напугана». Потом она увидела человека, выходившего из номера 2806 и направлявшегося к лифту. «Я не знаю, как он успел одеться так быстро, и как умудрился быть уже с багажом», - говорит она. «Он взглянул на меня вот так». Она склонила голову и уставилась прямо перед собой. «Он ничего не сказал».

Весь инцидент занял не более пятнадцати минут, а возможно, и гораздо меньше. По данным источника, знакомого с телефонными записями, девять минут спустя после того как Диалло вошла в комнату, Стросс-Кан сделал телефонный звонок своей дочери.

Горничная оставила свои принадлежности для уборки в номере 2820, когда пошла проверить номер Стросс-Кана. Теперь она вернулась, взяла их и снова пошла в тот номер, как она говорит, на нее напали. Сбитая с толку, она, кажется, пыталась найти какое-то утешение или успокоение в выполнении своих привычных обязанностей. «Я пошла в номер, который должна была убрать», - объяснила она. Но она не могла понять, как или откуда начать. «Я была так, так, так… я не знала, что делать». Следователи, утратив доверие к Диалло, позднее поднимут вопрос об этой последовательности событий. Они сказали, что она заявила большому жюри, что после нападения она спряталась в холле, но впоследствии она изменила показания, заявив, что она убирала номер 2820, и потом начала убирать номер Доминика Стросс-Кана. Она спорит с тем, что поменяла показания, и записи входов в номера отеля говорят в пользу того, что она рассказала Newsweek.

Многие аспекты рассказа Диалло о предполагаемом нападении отражены в больничных записях, в которых врачи проанализировали те пять часов, в течение которых сохранялось «покраснение» в районе влагалища, где, как она говорит, Стросс-Кан схватил ее. Медицинские записи также отмечают, что она жаловалась на «боль в левом плече». Несколько недель спустя врачи вновь осмотрели плечо и обнаружили частичный разрыв связки, говорит она. Если и есть какое-то несоответствие, на которое могут указать адвокаты защиты, в больничных записях, так это абзац, который гласит, что напавший на нее оделся и покинул номер, и «не сказал ей ничего во время инцидента». В своем разговоре с полицейскими и с Newsweek Диалло вспоминает несколько фраз, которые Стросс-Кан произнес во время предполагаемого нападения.

Адвокаты защиты, как предполагается, поставят под сомнение природу ее травм, ее воспоминания о событиях, правдивость ряда моментов в ее прошлой жизни, и ее отношения с другими мужчинами, если дело будет продолжено.

Начальница Диалло, делая обход, обнаружила ее в коридоре. Она увидела, что Диалло потрясена, дрожит и расстроена, и спросила, что не так. «Если кто-то пытается изнасиловать тебя на этой работе, что ты делаешь?», - спросила ее Диалло. Начальница разозлилась, когда услышала обвинение, вспоминает Диалло. «Она сказала: «Этот гость - VIP-гость, но мне на это наплевать». Подошла другая начальница, затем двое мужчин из службы безопасности отеля. Один из них сказал Диалло: «Если бы я был на твоем месте, я бы вызвал полицию». Примерно в 13.30, час спустя после того, как первая начальница узнала о предполагаемом нападении, отель позвонил 911.

В этот момент Доминик Стросс-Кан еще был одним из самых влиятельных людей в мире. Как глава МВФ, он был ключевым игроком в попытках удержать европейскую, да и на самом деле, глобальную экономику от сползания в состояние потенциально апокалиптической рецессии. Он также готовился объявить о выдвижении своей кандидатуры на пост президента Франции на выборах, которые предстоят через год. Если бы он одолел Николя Саркози, все более непопулярного конкурента, Доминик Стросс-Кан тогда управлял бы страной, которая является постоянным членом Совета Безопасности ООН и обладает третьим по величине в мире арсеналом ядерного оружия.

Прокурорам удалось найти консьержку отеля, которая сказала, что Доминик Стросс-Кан делал ей непрошенные авансы прошлой ночью. Они также нашли американскую предпринимательницу - блондинку, которая ехала в том же лифте, что и Стросс-Кан в 13.26, с которой, как предполагается, у него были отношения по взаимному согласию. (Французский журнал Le Point писал неправдоподобным образом в июле, что Стросс-Кан даже признался своей жене, девушке из богатой семьи и бывшей телеведущей Анне Синклер (Anne Sinclair), что у него был секс с тремя женщинами в эти пятницу и субботу, в качестве «последнего стакана перед тем, как вступить на путь в рамках французской предвыборной кампании»).

Что более определенно, так это то, что после выписки из отеля в 12.28 14 мая Стросс-Кан отправился на обед со своей младшей дочерью Камиллой, которая учится в Колумбийском университете. Оттуда он отправился в аэропорт имени Джона Кеннеди, чтобы сесть на рейс 23 Air France в Париж. На следующий день он, как предполагалось, должен был встретиться с немецким канцлером Ангелой Меркель. Но когда он ждал посадки на рейс, Стросс-Кан, по-видимому, потерял свой рабочий (МВФ) телефон. По другому мобильному он позвонил в Sofitel спросить, не находили ли аппарат в номере. Полиция, теперь уже появившаяся в отеле, попросила работника отеля сказать «да» (хотя на самом деле телефона там не было) и спросить, где ему можно его передать. Он ответил - терминал Air France, четвертые ворота, и попросил их поспешить в JFK, чтобы успеть до отправки самолета. Вместо этого была уведомлена полиция аэропорта, и когда от самолета уже были готовы убрать трап, они сняли Стросс-Кана с рейса. «Департамент полиции Нью-Йорка должен поговорить с вами по поводу инцидента в отеле города», - сказал ему один из сотрудников.

Пока Стросс-Кан томился в «коробке», комнате для допросов в манхэттенском отделении Special Victims Squad (Название специального подразделения в некоторых полицейских департаментах США. Обычно занимается преступлениями, связанными с насилием сексуального характера, или преступлениями, связанными с очень молодыми или очень пожилыми людьми, прим. перевод.) в Гарлеме, Нафиссату Диалло увезли в больницу для обследования, затем отвезли обратно в отель, полиция хотела, чтобы она на месте рассказала, что и как с ней произошло, показала им, где она стояла, где упала, где отплевывалась. По мере того, как день шел к своему окончанию, она начала проявлять все большее беспокойство по поводу того, что ее дочь одна дома. Наконец, полиция отвезла ее обратно в Бронкс уже в три утра. Ни она, ни девочка не могли уснуть. «Она была так напугана», - вспоминает Диалло.

Но когда Диалло посмотрела утренние новости, она ужаснулась: «Я смотрела седьмой канал, и они сказали, что вот этот парень, я не знаю, и он собирается стать будущим президентом Франции. И я думала, они собираются меня убить». Телефон начал названивать в ее квартире, сразу же как только журналисты раскопали ее номер. Другие появлялись прямо у двери. Она разбудила дочку, велела ей укладывать сумку и готовиться остаться с родственниками. Она рассказала девочке, насколько влиятельным должен быть Доминик Стросс-Кан: «Теперь все говорят про меня все, всякие плохие вещи». Девочка попыталась разуверить мать. «Она сказала: «Пожалуйста, мама, не убивайся. Я знаю, что в один прекрасный день правда выяснится». Я была так счастлива, когда это услышала».

Днем в тот же день Диалло вернулась обратно в Special Victims Squad, чтобы взглянуть на ряд из пяти мужчин. «Мое сердце делало вот так», - говорит она, поглаживая грудь. Но она узнала его сразу. «Номер три», - сказала она, и как можно быстрее вышла. Позднее она разместилась в отеле с дочерью на несколько недель, практически ни с кем не общаясь, ни одной из них не разрешили общаться по мобильному после того, как прокуроры поместили их под действие программы охраны в целях защиты. Пройдет почти два месяца, прежде чем ей разрешат вернуться в свою квартиру, чтобы забрать вещи. «Я не знаю, почему мне приходится это делать, - говорит она, - может быть, потому, что он такой влиятельный?».

До сегодняшнего дня у нас нет версии Доминика Стросс-Кана о том, что случилось в номере 2806. С момента ареста Стросс-Кан оградил себя высококвалифицированными адвокатами и следователями, которые хранят его версию событий вдали от доступа общественности. Его адвокат Уильям Тэйлор (William Taylor) сказал Newsweek: «Что вызывает у меня отвращение, так это попытки давить на следствие, на прокуроров всем этим уличным театром, и это фундаментально неверно». В том, что касается обвинений в преступном сексуальном насилии, попытке изнасилований и связанными с этим вещами, Стросс-Кан не признал себя виновным. Между тем, его сторонники набросились на показания горничной, на ее репутацию, на ее предысторию и на ее связи. Но прошлое Стросс-Кана тоже полезло на поверхность с удвоенной силой.

В 2008 году Доминик Стросс-Кан дал признательные показания по делу об отношениях со своей подчиненной в МВФ. Говоря со следователями, он назвал это «личной ошибкой и деловой ошибкой». В июле молодая французская журналистка и писательница Тристан Банон (Tristane Banon) выдвинула против него обвинения в Париже. Она обвинила экс-главу МВФ в попытке изнасилования, которая якобы имела место быть в апартаментах Left Bank, куда она прибыла, чтобы проинтервьюировать его в 2003 году. Появившись на телевидении в 2007 году, она заявила гостям передачи, что он «набросился на нее, словно шимпанзе в половой охоте», и ее слова имеют нечто общее со словами Диалло, когда она описывает человека, который, кажется, полностью потерял контроль над собой, будучи под воздействием сексуального желания. Мать Банон, Анне Мансуре (Anne Mansouret), - амбициозный политик, весьма самостоятельная женщина, которую часто называют одним из соперников Стросс-Кана во французской Социалистической партии. Недавно она сама заявила о том, что у нее был по взаимному согласию, но «жестокий» секс с ним в 2000 году. Среди знакомых Доминика Стросс-Кана от Парижа до Вашингтона и Нью-Йорка, разговоры за обедом изобилуют рассказами о близких звонках и диких стычках. Один французский журнал называет его «Доктором Строссом и мистером Каном». Он также давно пользуется репутацией чрезвычайно очаровательного человека и соблазнителя.

Анализ ДНК в номере 2806 - образцы взяли из всего того, что выплюнула горничная, т.е. из смеси ее слюны со спермой Стросс-Кана - не позволяет отрицать  сексуальный контакт между Домиником Стросс-Каном и Диалло. Адвокаты Стросс-Кана с самого начала заявили о возможности того, что этот контакт мог быть осуществлен по согласию сторон, и оставили на долю остальных возможность спекулировать по поводу обстоятельств, при которых могло тогда свершиться дело: что Диалло ожидала денег, которых не получила, или что секс становился все более жестким и агрессивным, чем она ожидала. The New York Post опубликовала рассказы, приписанные анонимному источнику, в которых заявлялось, что Диалло порой подрабатывала проституцией. Ее адвокаты, Кеннет Томпсон (Kenneth Thompson) и Дуглас Вигдор (Douglas Wigdor), сейчас подали иск против Post, заявив, что эти история - фальшивка. Газета настаивает на своей версии событий.

В своем интервью Newsweek Диалло не скрывала своего гнева в отношении Стросс-Кана. «Из-за него они называют меня проституткой», - говорит она. «Я хочу, чтобы он отправился в тюрьму. Я хочу, чтобы он знал, что есть места, где нельзя использовать свою власть, использовать свои деньги». Она заявила, что надеется, что Бог накажет его. «Мы бедные, но мы хорошие, - отметила она, добавив, - я не думаю о деньгах».

Возможно. Но в день инцидента, по собственным словам Диалло, она сделала два телефонных звонка. Один - звонок дочери. Вторым звонком был звонок Блэйку Диалло (Blake Diallo), сенегальцу из той же этнической группы, что и она, но никакой родственной связи между ними нет. Он управляет рестораном Cafe 2115 в Гарлеме, где собираются западноафриканцы, чтобы попить, поесть, поговорить о политике и порой послушать концерты. Нафиссату описывает Блэйка как «друга», и одно из первых, что он для нее сделал после происшествия, это нашел ей по интернету адвоката, специализирующегося на ущербе здоровью личности.

Более проблематичной стала серия телефонных звонков, которые Нафиссату Диалло получила от Амары Таравали (Amara Tarawally), чей дядя владел винным погребком, где Диалло работала сразу после приезда в Соединенные Штаты. Родом из Сьерра-Леоне, он жил попеременно то в Нью-Йорке, то в Аризоне, где он продавал майки и поддельные дизайнерские дамские сумочки. Но в прошлом году он был схвачен в результате спецоперации аризонской полиции, когда, по словам полицейских, заплатил им 40 000 долларов наличными за более чем сто фунтов марихуаны.

1 июля New York Times сообщила о существовании записи разговора между Диалло и Таравали. В статье говорилось, что они разговаривали на следующий день после инцидента в Sofitel, а в качестве источника назывался «осведомленный сотрудник правоохранительных органов»: «Она произносит слова: «Не беспокойся, у этого парня полно денег, я знаю, что я делаю». Но в то время у следователей не было полной расшифровки разговора, который велся на диалекте фулани, языке Диалло. Цитата была парафразом из резюме переводчика по всему разговору, а настоящие слова несколько отличались от этого, заявили Newsweek источники.

В июле Newsweek общался с Таравали в Аризоне. Он настаивал, что цитата должна была относиться к более позднему разговору, и в любом случае была вырвана из контекста. Диалло говорит, что больше не разговаривает с Таравали. Он использовал ее банковский счет, чтобы перемещать по стране десятки тысяч долларов без ее ведома, говорит она. Она отрицает, чтобы он когда-то давал ей деньги на расходы. «Как я говорю, он был моим другом, - сказала нам Диалло, - я привыкла доверять ему».

Но список причин для следователей, заставивших их сомневаться в достоверности показаний Диалло, не начинается и не заканчивается Таравалли. В письме адвокатам Доминика Стросс-Кана от 30 июня окружной прокурор Манхэттена Сайрус Вэнс-младший (Cyrus Vance Jr.) привел данные о нескольких случаях лжи и обмана в ее прошлом. Так, она подала требования о вычетах с ее налогов исходя из двух детей, вместо одного. Она также занизила уровень своих доходов, чтобы меньше платить за жилье. И, самое важное, она солгала в своем ходатайстве на предоставление убежища.

Диалло, вдова, приехала в США в 2003 году, оставив свою семилетнюю дочь в Гвинее с братом. Въехав в Соединенные Штаты при сомнительных обстоятельствах и без разрешения на работу, она какое-то время жила вместе с членами семьи, влача существование на доходы от плетения волос в косички, а потом работала в винном погребке в Бронксе.

В конце 2003 года Диалло подала ходатайство о предоставлении убежища. Из-за того, что в детстве она была подвергнута процедуре обрезания, и врачи подтвердили данный факт в медицинском заключении, ей, вероятно, было бы предоставлено убежище в любом случае, учитывая нынешнюю юридическую практику и законы. Но она также настаивает на том, что после завершения комендантского часа была изнасилована двумя солдатами. (Это не то чтобы что-то неслыханное в Гвинее. В 2009 году солдаты проводили массовые изнасилования и убили около 160 человек в Конакри на стадионе, по данным правозащитных организаций). Но насколько бы ни была ужасна действительность на родине Диалло, она признает, что данные, которые она предоставила американскому правительству в заявке на предоставление убежища, были сильно приукрашены. Ее беллетризированное повествование сработало, и она получила «грин-кард», и ей разрешили привезти в Америку и ребенка. Но ее прошлые ложные заявления могут сделать невозможной победу в деле против Стросс-Кана, основывающемся на ее показаниях.

Прокуроры, вероятно, еще только через несколько недель, если не месяцев, примут решение о том, продолжать ли выдвигать обвинения. Они сохраняют уверенность в том, что судебные доказательства подтверждают половой акт, и они также впечатлены последовательностью, логичностью и согласованностью истории, рассказанной Диалло двум начальникам горничных, двум охранникам отеля, персоналу в больнице и детективам в первые 24 часа после случившегося. Команда обвинителей «пока не имеет понятия, что она собирается теперь делать», - сообщил источник, близкий к данному делу. Следователи «работают с этим делом как с любым другим подобным же делом, а это означает сбор всех возможных свидетельств».

Учитывая вопросы доверия к показаниям Диалло, следователи пытаются сконструировать так называемый «образ подозреваемого» Стросс-Кана, опрашивая других женщин, которые заявляют, что подвергались нападению или имели интимные отношения с ним по согласию, пытаясь определить образец поведения и сравнить его с показаниями Диалло. В середине июля они разговаривали с адвокатом Тристан Банон. Хотя они и не обязаны это делать, нью-йоркские следователи начали процесс обращения к французским властям с просьбой разрешить ей пообщаться с американскими властями, предоставив предполагаемой жертве некоторое политическое прикрытие в ее родной стране, где случай со Стросс-Каном яростно обсуждается в СМИ.

Почти сразу после того, как было обеспечено обвинительное заключение, и задолго до того, как общественность узнала о проблемах с прошлым Диалло, обвинители начали копать ее финансовые документы и опрашивать друзей в поисках свидетельств вымогательства или преступной деятельности. Данное исследование выявило теневые знакомства и подозрительные транзакции, но никаких свидетельств преднамеренного заговора против Стросс-Кана.

Вполне возможно, что Диалло - женщина, которая последние несколько лет жила на полях псевдолегального иммигрантского сообщества в Бронксе, общаясь с мелкими мошенниками и сомнительными типами в попытке закрепиться в этой стране. Но это не мешает тому, чтобы она могла стать жертвой хищного и влиятельного человека. И также это не означает, что можно исключить попытку срубить немного денег с этой ситуации. Учитывая атмосферу подозрительности, которая образовалась вокруг нее, последние три сеанса общения Диалло с властями, 8, 20 и 28 июня, были весьма трудными, так как прокуроры обращались с ней словно с ответчиком. Недоверие между Вэнсом и адвокатами Диалло достигло точки кипения 1 июля, когда Томпсон провел пресс-конференцию перед зданием суда и обвинил окружного прокурора в том, что он выходит из сделки с Диалло.

С тех пор обе стороны пытались сгладить вопросы. Томпсон дала сигнал о готовности разрешить своему клиенту дать интервью снова, если следователи позволят ей просмотреть расшифровку спорного тюремного звонка, и следователи говорят, что готовы на это пойти. Но недоверие и напряженность могут возобновиться снова после того, как следователи узнают о решении Диалло выйти на публику после того, как она несколько недель оставалась под охраной с целью обеспечения защиты. Диалло говорит, что она дала интервью Newsweek, чтобы исправить вводящий в заблуждение свой образ, создавшийся в средствах массовой информации. Ее отчет о том, что произошло, все время остается тем же самым, говорит она. «Я расскажу им, что этот человек со мной сделал. Ничего никогда не менялось. Я знаю, что этот мужчина сделал со мной», - говорит она.

Смотря в будущее, Диалло говорит, что она бы с удовольствием вернулась к работе в отеле, но возможно в другой должности, может быть, в прачечной. Она больше не хочет никогда стучаться в дверь и произносить фразу «Добрый день. Обслуживание номеров».