Недействующее сдерживание

Как закончилась Вторая мировая война?

Почти семь десятков лет американское общество признавало только одну версию событий, которые привели к капитуляции Японии. К середине 1945 года война в Европе была закончена, и стало понятно, что на победу японцы надеяться не могут. После долгих изнурительных боев на Тихом океане Япония практически лишилась флота и авиации. По производству она также не могла соперничать с американской промышленностью. Необходимость снабжать армию уже заставляла японский народ голодать. Однако полномасштабное вторжение в Японию стоило бы жизни сотням тысяч американских солдат, а капитулировать японские власти отказывались наотрез.

И вот 66 лет назад, в начале августа, Америка воспользовалась новым, наводящим трепет оружием, сбросив атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Через несколько дней Япония смирилась с неизбежным и прекратила сопротивление.

6 августа Соединенные Штаты отмечают годовщину бомбардировки Хиросимы. Это двойственная дата. С одной стороны, лидер нашей демократической страны отдал приказ о массовом убийстве мирных жителей. С другой, эта бомбардировка прекратила самую чудовищную войну в мировой истории.

Однако в последние годы появилась новая интерпретация событий августа 1945 года. Известный историк Цуеси Хасэгава (Tsuyoshi Hasegawa), работающий в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, собрал убедительные доказательства того, что капитуляция Японии стала результатом не Хиросимы и Нагасаки, а вступления в конфликт на Тихом океане Советского Союза. Эта версия может привести к переоценке морального значения ядерной бомбардировки. Она также отчасти ставит под сомнение концепцию ядерного сдерживания, бывшую краеугольным камнем военной стратегии в послевоенный период. Возможно, нам в дальнейшем придется кардинально изменить взгляды на то, как и почему завершилась Вторая мировая война.

«Хасэгава заставил меня изменить мою позицию, - говорит обладатель Пулитцеровской премии Ричард Родс (Richard Rhodes), автор «Создания атомной бомбы» («The Making of the Atomic Bomb»). – Япония сдалась не под влиянием двух бомбардировок».

Решение президента Трумэна прибегнуть к ядерному оружию давно считается спорным. Многие считают, что удар по мирному населению нельзя ничем оправдать. Поэтому в 1960-х годах возникла «ревизионистская школа» историков, которая считала, что еще до Хиросимы Япония склонялась к капитуляции, что в бомбардировках не было необходимости, и что Трумэн прибегнул к ним в первую очередь для того, чтобы напугать Советский Союз новым оружием.

Хасэгава, родившийся в Японии, преподающий в Соединенных Штатах с 1990 года и владеющий английским, японским и русским языками, отвергает и традиционную точку зрения, и точку зрения ревизионистов. После тщательной работы с источниками он пришел к выводу о том, что, вопреки мнению ревизионистов, до Хиросимы Япония не собиралась капитулировать, но при этом она, вопреки традиционному мнению, не решила сдаться сразу же после ядерных взрывов. Чтобы заставить Японию капитулировать потребовалось, чтобы ей через несколько дней после Хиросимы объявил войну Советский Союз.

И американцы, и японцы цепляются за идею о том, что войне положили конец именно грибовидные облака ядерных взрывов. Для японцев Хиросима имеет символическое значение. Она превращает их страну в жертву, заслоняя ее роль агрессора и ее зверства, в число которых входят массовые изнасилования и обезглавливание военнопленных. Для американцев, в свою очередь, Хиросима всегда была средством, оправданным целью.

«Похоже, я задел больное место», - отмечает Хасэгава.

Это, возможно, объясняет, почему идея Хасэгавы, которую они впервые подробно изложил в 2005 году в своей отмеченной премиями книге и продолжает подкреплять новыми материалами, по-прежнему малоизвестна за пределами академических кругов, полагает Уорд Уилсон (Ward Wilson), специалист по истории ядерного оружия, последняя книга которого основана на концепции Хасэгавы. Безусловно, играет свою роль и то, что версия Хасэгавы идет вразрез со сложившейся за десятилетия изучения Второй мировой войны традицией. Однако, по мнению Уилсона, нельзя сбрасывать со счетов и то, что из нее следуют шокирующие выводы. Получается, что уничтожение городов не оказывает влияния на лидеров. Что значение случившегося в Хиросиме и Нагасаки преувеличено. И самое главное: что, возможно, преувеличена эффективность ядерного оружия как средства ведения войны.

Война на Тихом океане началась в 1941 году с жестокого и унизительного удара по Перл-Харбору. К тому моменту Япония уже оккупировала часть Китая. После удара она вторглась в Новую Гвинею, Голландскую Ост-Индию, Бирму и Сингапур. Манила пала. Японцы обеспечили себе превосходство в воздухе в Юго-Восточной Азии и в феврале 1942 года даже атаковали Австралию. Контроль Японии над регионом продолжал ужесточаться. Казалось, остановить ее невозможно.

Однако летом 1942 года, после грандиозного сражения у атолла Мидуэй, Соединенные Штаты и их союзники сумели переломить ситуацию. Тем не менее, продвижение шло медленно. Морская пехота перебиралась с атолла на атолл и с острова на остров под дождем из снарядов, поливая кровью коралловые отмели и выбивая с укрепленных позиций хорошо обученного и готового сражаться до самой смерти противника. Названия этих тропических адов – Гуадалканал, Иводзима, Окинава – вошли в легенды Корпуса морской пехоты. Потери были огромными.

Однако к лету 1945 года американцы все же приперли Японию к стенке и разработали итоговый план вторжения под кодовым названием операция «Даунфол». Его первая стадия была назначена на осень и предполагала высадку более 700 000 солдат на острове Кюсю – самом южном из четырех главных островов Японии. Это была бы более масштабная операция, чем высадка в Нормандии, и она неминуемо должна была бы привести к кровавой бане.

В Америки всегда - и тогда, и позднее – было принято считать, что японские власти были ослеплены собственным фанатизмом и вели дело к катастрофическому финалу, так как не могли признать свое поражение. В конце концов, Япония ведь была той самой страной, которая отправляла своих молодых летчиков на нагруженных взрывчаткой самолетах таранить американские корабли.

Однако Хасэгава и ряд его коллег наглядно продемонстрировали, что японское руководство мыслило вполне здраво, прекрасно осознавало свое тяжелое положение и держалось так долго по сугубо стратегическим соображениям. Они понимали, что войну пора заканчивать, но хотели закончить ее, удержав максимум территорий, избежав суда за военные преступления и сохранив имперскую систему. Вторжение в Японию по-прежнему стоило бы дорого любому потенциальному интервенту, и японцы надеялись убедить Советский Союз, сохранявший нейтралитет на азиатском театре военных действий, стать посредником в переговорах с американцами. Сталин, считали они, может в обмен на территории в Азии добиться выгодных условий. Это был рискованный план, но вполне осмысленный со стратегической точки зрения.

6 августа американский бомбардировщик Enola Gay сбросил атомную бомбу на Хиросиму. Поднялось характерное грибовидное облако, и город был частично разрушен. Погибли около 100 000 человек. (Точные цифры остаются предметом споров и зависят о того, как считать потери.)

Как пишет Хасэгава, в своей книге «Наперегонки с врагом» («Racing the Enemy»), японские власти это встревожило, но в панику они не впали. 7 августа министр иностранных дел Сигэнори Того (Shigenori Togo) направил своему послу в Москве срочную зашифрованную телеграмму, в которой просил добиться от Советского Союза как можно более скорого ответа на просьбу Японии о посредничестве. Бомбардировка, по мнению Хасэгавы, подчеркнула серьезность обстановки, но в основном план остался прежним.

Однако уже следующей ночью произошло событие, изменившее план. Советский Союз объявил Японии войну и атаковал ее силы в Манчжурии. Японская стратегия потерпела крах. Сталин не собирался выбивать уступки из американцев. К тому же приближение Красной армии несло новую опасность: японские войска оказались в почти безнадежном положении, и было трудно ожидать, что, оккупировав Японию, коммунисты сохранят в ней традиционную имперскую систему. Лучше было сдаться Вашингтону, чем Москве.

Утром 9 августа японский Высший военный совет собрался, чтобы обсудить условия капитуляции. Пока он заседал, вторая атомная бомба убила десятки тысяч человек в Нагасаки. 15 августа Япония безоговорочно капитулировала.

Но как могло так получиться, что на руководство Японии не подействовала гибель десятков тысяч мирных жителей?

Во-первых, лидеров Японии вообще не слишком волновали потери мирного населения. Когда возникла угроза высадки сил коалиции, власти приказали японцам приготовиться встречать морскую пехоту на берегу заостренными бамбуковыми кольями.

Впрочем, дело было не только в бессердечности. Случившееся в Хиросиме, каким бы ужасным оно ни было, было не так уникально, как принято думать в Америке. В начале марта несколько сотен бомбардировщиков B-29 Super Fortress сбросили зажигательные бомбы на центр Токио. Многие считают, что в последовавшем за этим пожаре погибло больше людей, чем в Хиросиме. Горожане заживо варились в каналах. Фотографии обугленных руин Токио трудно отличить от фотографий обугленных руин Хиросимы.

Фактически к моменту бомбардировки Хиросимы были в значительной степени разрушены больше 60 японских городов, пишет в своей статье, вышедшей в 2007 году в журнале International Security, Уилсон – старший научный сотрудник Центра исследования проблем нераспространения ядерного оружия (Center for Nonproliferation Studies) при Монтерейском институте международных исследований (Monterey Institute of International Studies). В течение трех недель, предшествовавших Хиросиме, по сведениям Уилсона массированным бомбардировкам подверглись 25 городов.

Нам Хиросима всегда казалась уникальным явлением, а использование ядерного оружия – гигантским шагом как с военной, так и с моральной точки зрения. Однако, по мнению Хасэгавы, перемены происходили постепенно. «После того, как мы признали стратегические бомбардировки допустимым средством ведения войны, переход к атомной бомбе требовал лишь небольшого шага», - полагает он. Для японских лидеров, в свою очередь, Хиросима стала лишь очередным городом, который противник сровнял с землей, пусть и новым способом. Не капитулировав после Токио, они не собирались капитулировать и после Хиросимы.

Работа Хасэгавы, в которой он реконструировал кардинально расходившиеся взгляды русских, американцев и японцев на происходившее и доказал, что бомба играла в событиях второстепенную роль, внесла важный вклад в науку. Почетный профессор истории Стэнфордского университета Бартон Бернштейн (Barton Bernstein), неофициально считающийся главным специалистом в Америке по истории атомной бомбы, одновременно и восхищается трудами Хасэгавы, и их критикует. То, что Хасэгава умеет читать на трех языках, дает ему, по словам Бернштейна, уникальное преимущество перед другими исследователями. Хасэгава много лет работал с источниками. Он научился глубоко понимать и чувствовать культурные нюансы. Его знания особенно ценны, так как историкам этого периода приходится иметь дело с фрагментарными и противоречивыми источниками – в частности из-за того, что Япония уничтожила многие документы.

Однако с этим связано и слабое место версии Хасэгавы, утверждает Бернштейн. После долгой войны японскому руководству с интервалом в несколько дней пришлось иметь дело с двумя исключительными событиями – Хиросимой и советским нападением, - и различить причины и следствия на основании неполной документации на этом фоне практически невозможно.

«Если рассмотреть все данные становится трудно понять, какие из них более весомы, - считает Бернштейн. – Хасэгава руководствуется лучшими намерениями, но в результате проводит более тонкий анализ, чем позволяет материал».

Тем не менее, Бернштейн, Хасэгава и еще многие историки согласны в главном: общепринятая идея о том, что атомная бомбардировка стала решающим моментом, положившим конец Второй мировой войне, не подтверждается фактами.

Между тем именно случившееся в Хиросиме и Нагасаки заложило основы принятого в мире отношения к ядерному оружию. Эти августовские дни – единственный в истории пример ядерной войны. Ужас, вызванный масштабом разрушений и радиоактивного заражения, породил то, что мы сейчас называем ядерным сдерживанием. Ни одна страна в здравом уме не станет навлекать на себя ядерный удар, поэтому, если у кого-то есть ядерное оружие, враги на него не нападут. Если ядерное оружие есть у двух соперничающих стран – как во время холодной войны, – ситуация становится патовой.

Выводы Хасэгавы разрушают эту простую логику. Если сама по себе атомная бомба не могла принудить японцев сдаться, значит, ядерное оружие – не такой уж мощный фактор сдерживания. Фактически, полагает Уилсон, исходя из исторического опыта, можно сказать, что уничтожение населенных пунктов, какими бы способами оно ни осуществлялось, не приводит к капитуляции. В феврале 1945 года в Дрездене под бомбами союзников погибло множество людей, но Германия не капитулировала. Бомбардировки Лондона не сделали Черчилля сговорчивее. И практически невозможно себе представить, что взрыв бомбы в Америке, даже если он уничтожит целый город, заставит американцев покориться противнику.

Но если массовое убийство мирных жителей не имеет военного значения, тогда зачем же нужно сохранять ядерное оружие, спрашивает Уилсон. Мы знаем, что оно опасно. Если оно еще и неэффективно стратегически, из козыря оно превращается в бомбу с часовым механизмом у нас под боком.

Впрочем, по мнению Линтона Брукса (Linton Brooks), занимавшегося вопросами контроля над вооружениями и ядерной политики в нескольких администрациях США, сколь бы убедительна ни была эта позиция, у нее есть один серьезный недостаток: она кардинально противоречит тому, что было принято думать об атомном оружии несколько поколений подряд. «50 лет мы уверяли себя в том, что атомное оружие – это нечто совершенно особенное, и оно стало чем-то совершенно особенным, приобрело свой мистический ореол», - говорит Линтон.

Отношение самого Хасэгавы к событиям августа 1945 года показывает, насколько сложно даже сейчас, много лет спустя, дать им оценку. Ребенком Хасэгава с крыши своего дома видел горящий Токио. Он до сих пор вспоминает жуткое оранжевое зарево на горизонте. Когда он вырос, он рассердился на японское правительство за то, что оно навлекло бедствия на собственный народ. Позднее, когда он начинал работать в американском университете, он верил, что атомная бомбардировка была необходима, чтобы закончить войну. Сейчас он считает бомбардировку американцами японских городов – включая Хиросиму и Нагасаки – военным преступлением. Впрочем, добавляет он, Америке не следует извиняться за эти преступления, пока Япония не признает свои преступные действия. Так развивались взгляды человека, которому хватило смелости честно рассмотреть неприятный исторический период – на что оказались неспособны как большинство американцев, так и большинство японцев.

Гарет Кук – обозреватель Globe и бывший редактор раздела «Идеи».