Федоровский: «Крот предупредил нас о подготовке путча»

Владимир Федоровский был рядом с Борисом Ельциным в Москве в августе 1991 года, когда КГБ попытался восстановить советский режим с помощью государственного переворота. Он подробно рассказал нам о том, как президенту России удалось остановить путч против Горбачева.

Figaro Magazine: В вашей новой книге «Le Roman de l'espionnage» (Шпионский роман) вы подробно описываете неудавшийся государственный переворот августа 1991 года и ваше противостояние с КГБ. Тем не менее, некоторые продолжают подозревать, что вы сами были шпионом. Что вы можете ответить на эти обвинения?

Владимир Федоровский: Я занимал слишком высокий пост в советской дипломатии, чтобы быть шпионом, которого ввели в непосредственное окружение сначала Леонида Брежнева, а затем и Михаила Горбачева. Невозможно было себе представить, чтобы близкий к Кремлю человек был в то же время офицером КГБ и ходил каждый вечер отчитываться перед бюрократами с Лубянки. Сама мысль об этом просто нелепа. Когда я подал прошение о французском гражданстве, Жак Ширак поддержал мою просьбу, и позднее мне сказали, что никаких проблем по этому вопросу не было: «Англичане купили резидента КГБ в Париже. Они проверили его сейф... и тебя там не было!» Хочу добавить также, что я был представителем первой антикоммунистической демократической партии, Движения за демократические реформы, которое выступило против подготовленного КГБ в 1991 году путча против Горбачева. Таким  образом, я был одним из главных объектов ненависти советских спецслужб, наравне с Александром Яковлевым, архитектором перестройки и вторым человеком режима.

- Где вы находились во время путча?  

- Я был в первых рядах! Речь идет об одном из самых таинственных дел ХХ века, так как оно опиралось на двойственность фигуры Горбачева. В тот момент в его окружении существовали две враждебные друг другу политические тенденции. Сторонники жесткой линии, «группа Андропова», подумывали об добиться экономической открытости страны, сохранив советский порядок, то есть продолжая убивать. Вторая группа, которую представлял Александр Яковлев, полагала, что нужно было разрушить систему, отказаться от коммунизма и установить демократию. Горбачеву нужно было сделать выбор между двумя этими противоположными взглядами. В этом заключалось его сила и его слабость, так как он сначала говорил одно, а затем совершенно другое, вставал на сторону то одних то других. В итоге он окончательно запутал всех. После падения Берлинской стены в ноябре 1989 года группа Андропова, в первую очередь КГБ, решила, что в будущем его необходимо устранить. События в Вильнюсе в январе 1991 года лишь укрепили ее решимость. Литовская оппозиция вышла на улицы, коммунистическая власть зашаталась. КГБ решил отреагировать в лучших традициях репрессий в Будапеште и Праге. Спецотряды пошли на штурм телевизионной башни. Результат: 15 погибших, более сотни раненых. КГБ хотел перехватить инициативу у генерального секретаря, поставить его перед свершившимся фактом, однако при виде протестов и манифестаций по всему миру (мы тоже сыграли определенную роль, так как передавали информацию) Горбачев пошел на уступки и отдал приказ к отступлению. Мудрое решение. Позднее он утверждал, что не был заранее проинформирован об инициативе КГБ, что было просто немыслимо в рамках работы советской системы. Таким образом, он был согласен с позицией КГБ, но в последний момент дрогнул, так как он по своей природе был против насилия. Совершенно не хотелось ему и брать на себя такую ответственность перед лицом Запада. Как следствие, сторонники жесткой линии решили избавиться от него как можно скорее. Важно также отметить, что КГБ использовал ту же стратегию с Борисом Ельциным, который в тот момент был президентом Российской Федерации и главным противовесом власти Кремля. Ему было сделано следующее предложение: мы нейтрализуем Горбачева и открываем путь. То, что от него позднее тоже хотели избавиться, разумеется, никто не сказал.

- Как вам удалось узнать о путче?

- Это произошло по чистой случайности! Как-то в июне, когда я выходил из штаб-квартиры нашей партии, которая находилась в одном из зданий московской мэрии, я столкнулся на Гоголевском бульваре со старым знакомым, полковником по имени Борис. Он был специалистом по государственным переворотам в Африке и ездил туда под различными прикрытиями. Он предупредил меня, что КГБ замышляет что-то странное:

- Они готовят путч.

- Откуда ты знаешь?

- Они со мной советовались!

- Можешь пойти со мной к Яковлеву?

Чуть позже Яковлев предупредил о заговоре Горбачева, который ответил ему: «Не волнуйся, Сашка, это слабаки, они ничего не сделают...» Мы в свою очередь передали информацию Ельцину. Через мэра Москвы Гавриила Попова нам удалось предупредить американцев, которые восприняли дело всерьез. Летом 1991 года атмосфера была тяжелой, но никто не торопился действовать, так как каждый думал, что сможет выйти победителем. Наш крот в КГБ полковник Борис сообщил предварительную дату: середина августа. После непростого разговора с Яковлевым 4 августа Горбачев отправился в отпуск в Крым на роскошную дачу в Форос. 18 августа туда прибыла группа заговорщиков, которые лишили его полномочий и посадили под замок. Параллельно с этим был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению, который отдал приказ танкам войти в Москву.

- Где вы находились в тот момент?

- В Москве в Белом доме, где располагалась резиденция президента Российской Федерации. Утром 19 августа мы были с Ельциным. Площадь была заполнена бронетехникой, а вокруг были расставлены снайперы. Ельцин вышел, забрался на танк и вместо того, чтобы дистанцироваться от Горбачева, сделал практически гениальный шаг, потребовав освободить незаконно задержанного президента. Его вела безграничная смелость - и немного водки. Признаю, я был против такого решения и боялся за его жизнь из-за снайперов. Но главное - это прямая трансляция на весь происходящих событий по CNN, которую удалось организовать американским журналистам ...

Я в свою очередь поддерживал связь со СМИ Западной Европы. Я в прямом эфире рассказывал о перемещении войск и обратился по RTL к французскому народу. Позволив ввести себя в заблуждение эмиссарам путчистов, Франсуа Миттеран совершил серьезную политическую ошибку и заявил, что хочет узнать намерения «новых лидеров» СССР. Тем самым он де факто признал правительство заговорщиков. Он выступал по TF1. Я же ответил ему из Москвы по тому же каналу: «Только не вы, господин президент, и только не сейчас, когда на улицы вышли танки. Ведь раньше вы дали нам столько уроков демократии!» В самом начале нас было около тысячи в Белом доме против 700 000 людей КГБ, которые держали под контролем страну. Яковлев начал звонить всем знакомым. По обе стороны властных центров все друг друга знали. Глава КГБ Владимир Крючков несколько раз пытался связаться с Ельциным. Но Ельцин отказался идти на любые компромиссы. И за это ему нужно отдать должное, хотя сегодня в России его популярность и равна нулю.

- Почему путч не удался с технической точки зрения?

- Я был рядом с Яковлевым, когда тот снял телефонную трубку и набрал номер одного из членов ГКЧП Дмитрия Язова, министра обороны и ветерана войны, вместе с которым он заседал в Политбюро. «Если ты откроешь огонь по толпе, твои внуки будут за это расплачиваться. Зачем ты вообще в это ввязался?» - спросил он. Язов ответил: «Спокойно, Саша. Танки на площади, но у них нет снарядов». Язов также тайно сказал следующее остальным путчистам: «Если все пройдет без кровопролития, тем лучше. Если придется стрелять, я не буду...». Яковлев повесил трубку и сказал: «Им конец!» И империя, которая просуществовала больше 70 лет, рухнула всего за несколько секунд...