Важная годовщина

Ровно двадцать лет назад провалилась попытка государственного переворота в Москве, что привело к очень важным последствиям и в нашей стране. Более того, этот театральный путч изменил нашу историю. А мог изменить еще больше, если бы он удался, на что так надеялись Слободан Милошевич и его соратники.

Вкратце: 21 августа 1991 года министр обороны СССР Язов и глава КГБ Крючков при помощи переворота свергли президента и генсека КПСС Михаила Горбачева, заточили его на даче на черноморском побережье в Крыму и объявили «профнепригодным». В Москве были развернуты войска, поднят уровень боевой готовности Советской армии а также внутренних войск МВД и КГБ. Борис Ельцин и команда реформаторов, собранных Горбачевым, тем временем, отреагировали мгновенно: через СМИ, которые были благосклонны к ним, они подняли на ноги людей, вышли с народом на Красную площадь, дошло до братания молодых остолбеневших солдат с народом, Борис Ельцин взобрался на танк и произнес хорошо продуманную речь. Путч провалился, через три-четыре дня Горбачев вернулся в Москву, а Язов, Крючков и другие заговорщики были арестованы. Это была последняя попытка догматичных сталинистов и коммунистов остановить процесс реформ. Они и дальше имели влияние, но только в качестве оппозиции в союзе с великорусскими шовинистами и ультраправыми.

Если переворот не смогли осуществить министр обороны и глава КГБ СССР, то этого не мог сделать никто. Путч провалился. Это означает, что процесс краха научного социализма был бесповоротным с 1989 года. Mene, tekel, fares, как гласила библейская надпись: исчислено, взвешено, разделено (на разговорном языке). Когда венгры ринулись за границу в ноябре 1989 года и когда рухнула Берлинская стена, это стало ясно каждому трезвомыслящему человеку. Не было ясно только ярым сталинистам и – режиму Слобы Милошевича.

А теперь: почему это важно для нас? Потому, что режим Милошевича и генеральская братия Велька Кадиевича все время до того рокового 21 августа надеялись на победу коммунистической термидорианской реакции в СССР и возлагали на нее все свои ожидания. Это открыто признавалось в знаменитом «Отчете» политуправления Союзного секретариата народной обороны (SSNO) от 25 января 1991 года, который в тот день зачитывали во всех организациях Коммунистической партии и Югославской Народной Армии (это день, когда транслировали знаменитый фильм о Шпегеле). Там - среди других доктринальных скучных речей - было сказано, что «процесс дезинтеграции этой великой страны (то есть СССР) замедлен», что «Советы начали видеть и осознавать, что путь, по которому они пошли, ведет не к реформам и успеху, а к краху». Затем, что «социализм в Югославии не добит и поставлен на колени». В продолжении обвиняются «определенные круги Запада» которые под «демократией в наших условиях подразумевают, прежде всего, все анти-социалистическое». В качестве утешения приводится утверждение, что «уничтожить коммунизм не удалось ни в одной стране, где революция была подлинной», то есть в СССР, Китае, Югославии... Далее авторы настаивали на поддержке и вступлении в Союз Комунистов «Движение за Югославию», но акция не имела большого успеха: военнослужащие систематически отказывались, и эта партия оказалась на свалке истории.

Есть здесь один интересный поворот событий. SSNO уже тогда слишком заигрывал с русской братией, сначала, чтобы присоединиться к Анте Марковичу и сделать с ним своего рода государственный переворот (конец 1990 года). Потом, что важнее всего, 12-13 марта 1991 года, когда Кадиевич ночью тайком вылетел в Москву, чтобы спросить у Крючкова и Язова, не сделать ли с Милошевичем переворот после 9 марта, к чему его подталкивали Милошевич, Йович и остаток четырехчленной банды из президиума СФРЮ. Оба раза ему было сказано ждать, когда Язов, Крючков и остальные заговорщики свергнут Горбачева и Ельцина и коммунизм поднимется с колен на ноги – вот тогда все увидят. Таким образом, Милошевичу, Кадиевичу и их шайке пришлось ждать переворота 21 августа, растягивая уже начатую войну в Хорватии.

Тогда, 21 августа, клика Милошевича эпохально опозорилась несколько преждевременной и очень возбужденной поддержкой государственного переворота в Москве. Мошенник из Пожаревца великодушно передал этот позор профессору Михайлу Марковичу, философу и члену Комитета Социалистической Партии Сербии (СПС). Этого Борис Ельцин никогда им не простил – впрочем, совершенно справедливо. Таким образом, СПС упала где-то до уровня Северной Кореи и различных сталинистических «братских партий». Пока Ельцин был при власти, он не дал Слобе ни одной пули бесплатно. Преемники тоже не отличились: в 1995 русские торговцы оружием проглотили более миллиона наших долларов за какие-то пушечные дула с калибром 100 мм для танков Т-55, которые никогда так и не были доставлены.

Последний трогательный случай – перемещение российского батальона ООН из Тузлы в Косово в июне 1999 года: люди прокатились, наелись хлеба с солью, напились ракии и прибыли в аэропорт в Приштине, который уже контролировали британцы, а через некоторое время тихо уехали домой.

Таким образом, начиная с 21 августа 1991 года режим Милошевича с «югославско-коммунистического» превращался в «сербо-четнический» - как называли его хорваты. Последний шанс спасти коммунизм, чтобы сохранить Югославию, пропал еще в 1989 году. А от русских мы получили: Князя Долгорукого (потомок Неманичей; Воя Шешель), этого Ястребова (Вук Драшкович); Жириновского (опять Шешель); Эдичку Лимонова; пьяного генерала Филатова, Елену Гуськову, разных «казаков» проездом и других растяп.