Социальные и политические взрывы в Испании и ряде английских городов, включая Лондон, имеют определенное отношение к арабской весне, поскольку все они содержат важный экономический компонент, хотя он и не играет решающей роли. Отвращение, которое вызывает система политических партий в Испании, неизбежная передача власти по наследству при диктаторских режимах сопровождается урезанием бюджета и чувством отрешенности, которое не находит выхода в русле законных требований.
Но то, что сегодня происходит в Чили, а также с меньшей силой в других латиноамериканских странах, представляет собой нечто иное, более загадочное. Оно поддается несколько поверхностному, но в то же время более интересному объяснению, чем в других случаях.
Как писала газета El País в своей передовой статье от 11 августа, странность чилийской ситуации заключается в сочетании экономического успеха с непопулярностью президента и массовыми протестами студенчества против правительства Себастьяна Пиньеры (Sebastián Piñera). Я не имею в виду так называемое экономическое чудо в Чили последних 25 лет, а экономический рост 5,2% в 2010 году и прогнозируемые 6,5% на этот.
Как и следовало ожидать, благодаря успешному макроэкономическому руководству правительств Коалиции политических партий за демократию, а также нынешнего правительства на фоне стабильных цен на медь благодаря огромным китайским закупкам, падение экономического роста в Чили в 2009 году было весьма умеренным, которое затем сменилось весьма мощным экономическим подъемом.
В таком случае, почему десятки тысяч чилийских студентов, которых все чаще сопровождают их родители, вышли на самые многочисленные (и сопровождающиеся самыми многочисленными актами насилия) демонстрации со времен конца диктатуры в 1989 году? И почему у президента Себастьяна Пиньеры самый низкий рейтинг популярности (26%) с момента начала перехода к демократии в 1989 году?
В принципе, по вполне конкретным причинам: они выдвигали требования бесплатного и качественного высшего образования в стране, где явно зашли слишком далеко в приватизации высших учебных заведений, а также протестовали против чрезмерного подавления первых демонстраций. Однако этого объяснения недостаточно. Возможно, массовые акции протеста также можно объяснить причинами, весьма схожими с теми, которые отчасти лежат в основе перуанского парадокса, отразившегося на результатах июньских президентских выборов.
Экономические показатели Перу являются наилучшими среди латиноамериканских стран за последнее десятилетие. Экономика росла почти на 6% в год, заметно сократилась бедность и даже сократилось, хотя и незначительно, извечное социальное неравенство в стране. И все же, оба президента, которые внесли свой вклад в это достижение, Алехандро Толедо (Alejandro Toledo) и Алан Гарсия (Alan García), завершили свой президентский срок с впечатляющими рейтингами популярности, а затем потерпели поражение на выборах (каждый по-своему) от непонятного и непредсказуемого Ольянты Умалы (Ollanta Humala), представляющего собой нечто среднее между Уго Чавесом и амбициозным Лулой да Силва.
Нечто подобное наблюдается в Уругвае, стране, которая с начала века добилась в Латинской Америке наибольших достижений в социальной и экономической областях. Уругвай сократил свой внешний долг до минимальных размеров, поддерживая значительные темпы экономического роста. Все учащиеся младших классов страны получили детские персональные компьютеры. Монтевидео переживает впечатляющий строительный бум (или ипотечные пузыри). Но почему тогда в Широком фронте произошел раскол, рейтинги популярности правительства и президента Мухики (Mújica) постоянно колеблются, а в Восточной республике царят апатия и пессимизм?
И, наконец, непробиваемая Аргентина. После коллапса 2001-2002 эта страна добилась резкого ускорения экономического роста. В 2010 году он достиг умопомрачительной цифры в 9,2%, а в этом году, вероятно, превысит 7%.
Уровень инфляции наверняка выше того, о котором заявляет правительство, манипулирующее экономическими показателями. Но все-таки она под контролем. Благодаря этому, расколу в стане своих противников и облачению вдовы (она почти всегда в трауре по своему скончавшемуся супругу Нестору Киршнеру) президент страны Кристина Фернандес де Киршнер (Cristina Fernández de Kirchner) имеет все шансы победить на октябрьских выборах. Хотя на последних выборах в местные органы власти, в федеральной столице, в провинциях Кордоба (Córdoba) и Санта-Фе (Santa Fe), ее кандидаты потерпели серьезное поражение, а оппозиция выиграла. Она сумела выровнять положение к первичным выборам, которые состоятся 13, но все же какой-то неприятный осадок остался.
Что же происходит в Латинской Америке? Есть неполные ответы, отчасти правильные. Рост, действительно, имеет место, но неравенство остается и становится с каждым днем все более невыносимым, прежде всего из-за экономического подъема.
Это полуправда, потому что неравенство действительно продолжает существовать. Но как доказали Нора Лустиг (Nora Lustig) и Луис Лопес-Кальво (Luis López-Calvo) в работе, написанной по заказу Программы ООН по развитию (PNUD) и кратко изложенной некоторое время тому назад на страницах данной газеты, с 2000 по 2007 год неравенство уменьшилось во всех этих странах (включая Бразилию и Мексику).
Кризис 2009 года действительно мог остановить эту тенденцию в некоторых странах (в Бразилии, например, не мог). В Чили сокращение неравенства было минимальным, особенно в свете стольких лет экономического успеха. Но в то же время она не была повернута вспять и не стала причиной предыдущих акций протеста народных масс.
Другое правильное, но недостаточное объяснение заключается в неприятии широкими слоями населения, прежде всего молодежью, системы демократического представительства, которая при своем восстановлении или создании несколько лет тому назад казалась замечательной (после предыдущих диктатур), но с течением времени закоснела. Она превратилась в гарантию монополии партократии, все более ненавистной в силу своей исключительности, забюрократизированости, а иногда и коррумпированности, породившей такие антитела, как независимого кандидата Марко Энрикеса-Оминами (Marco Enríquez-Ominami) в Чили, Марины Силвы (Marina Silva) в Бразилии и самого Умалы в Перу.
Другая вероятная причина, более тревожная, поскольку ее сложнее устранить, заключается в нехватке рабочих мест для юношей и девушек, в том числе и для имеющих высшее образование, во многих из этих стран. Это происходит как из-за масштабов теневой экономики, так и из-за жестких условий и малого количества предложений на легальном рынке труда.
Во многих случаях (может быть, за исключением Бразилии) экономический подъем был вызван огромным спросом на сырье в мире: железо, медь, соя, мясо, нефть, сахар и т.д., которое дает валютные поступления и привлекает иностранные инвестиции, но создает мало рабочих мест.
В казне есть деньги, которые могут быть направлены даже на социальные нужды и борьбу с нищетой, но городская молодежь не может найти хорошо оплачиваемой работы или работы по душе. Макроэкономические показатели выглядят неплохо, проводится в жизнь социальная политика, но те, кто не работают и не учатся, не получают доходов от огромного спроса на сырье со стороны Китая и Индии. А спрос, как известно, двигатель экономики.
Фундаментальная проблема заключается, пожалуй, в чувстве неравенства: стране хорошо, а мне нет, или в любом случае не так хорошо, как мне бы хотелось, как я того заслуживаю по своим ощущениям, как должно быть.
Впечатляющее расширение среднего класса в ряде латиноамериканских стран за последние 15 лет сопровождалось становлением институтов, являющихся частью их представительной демократии, системы образования, закреплением молодежи на рынках труда, получением доступа к произведениям культуры. Стоит напомнить в этой связи, с соблюдением всех деталей, Дома Молодежи и Культуры, созданные Андре Мальро (André Malraux) во время так называемых трех славных десятилетий, то есть, периода также бурного роста среднего класса во Франции. Но все же вспомним, к чему это привело: май 1968 года и знаменитое изречение французского журналиста Пьера Вьянсона-Понте (Pierre Viansson-Ponté) накануне волнений: «Франции скучно».
Социальное преобразование Латинской Америки за последние пятнадцать лет поистине поражает воображение. Политические перемены ему предшествовали, сделали его возможным и воодушевили, однако в настоящее время их проявления превратились в недееспособный придаток, который больше создает проблемы, чем их решает.
Континенту нужны новые политические и образовательные институты, доступ к культуре и развлечениям. Это составляющие успеха, или процветания.
Хорхе Кастаньеда - бывший министр иностранных дел Мексики. В настоящее время преподаватель Нью-Йоркского университета и Национального автономного университета г. Мехико.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Что же происходит в Латинской Америке? Есть неполные ответы, отчасти правильные. Рост, действительно, имеет место, но неравенство остается и становится с каждым днем все более невыносимым, прежде всего из-за экономического подъема.
