Атлантический разрыв все расширяется

Освальд Шпенглер написал бестселлер «Закат Европы» в 1917 году, но Запад, который немецкий философ уже похоронил, победил в мировых войнах двадцатого века, оказался триумфатором в борьбе с СССР, сумел навязать свою экономическую модель Китаю, распространил по всей планете рок-культуру, джинсы, компьютеры, Интернет, стиль жизни.

Тот, кто в период, когда насчитываются 14 миллионов американских безработных, а еврозона погрязла в долгах, захотел бы отомстить за пессимизм Шпенглера, мог бы взять за отправную точку спектакль во Вроцлаве, в Польше, куда приехал министр финансов США Тимоти Гайтнер, чтобы объяснить министрам финансов стран еврозоны, как бороться с кризисом. Он должен был с непроницаемым лицом выслушать от своей австрийской коллеги Марии Фектер (Maria Fekter): «Что касается экономических основ, вы, американцы оказались в более тяжелой ситуации, чем мы. Не понимаю, почему вы приезжаете, чтобы преподать нам урок...».

Гайтнер любит говорить о себе: «Я старик с лицом юноши». Действительно, он вызывал сочувствие, когда, согнувшись и покраснев, пытался проиллюстрировать логическое уравнение европейцам, восставшим школьникам перед лицом заместителя школьного учителя, подготовленного, но безбородого. Гайтнер призывал не спорить с Европейским центральным банком при наличии такого долга, так как все правительства должны сотрудничать между собой и заблокировать тотчас же катастрофический кризис, предоставив больше фондов странам, находящимся в кризисной ситуации.

Робкий Гайтнер даже еще не вышел после своей неудавшейся лекции, а машина пропаганды уже заработала: в Европе, чтобы обвинить обедневших и задолжавших американцев, но по-прежнему сохраняющих иллюзию о своей империи, хотя они и превратились в бедных  аристократов, как англичане в 1956 году, вынужденные президентом Эйзенхауэром отказаться от Суэцкого канала. Лондон нуждался в 1 миллиарде 800 миллионах долларов для поддержки фунта стерлинга, и Эйзенхауэр сказал канцлеру казначейства Макмиллану: «Хорошо, но оставьте Суэц и Египет». За два года до этого Вашингтон отказал Парижу в использовании аэродрома, что спасло бы Дьенбьенфу, французскую крепость во Въетнаме, окруженную генералом Зиапом, что привело к концу французской империи в Индокитае. Макмиллан заметил тогда: «Через два столетия американцы испытают такое же унижение, какое испытываем мы сегодня».

В Америке пропагандистская машина правых подчеркивает позорную неудачу Гайтнера, а левые призывают президента Обаму не давать ни одного доллара в поддержку неблагодарных европейцев (Белый дом оставляет эту задачу Федеральному Резерву). В общем, кто недооценивал раскол в союзе Соединенные Штаты - Европа накануне оккупации Ирака, сейчас отдает себе отчет, что Атлантический океан навсегда их разделил, и ответы американцев и европейцев на экономический кризис, на критические ситуации в Средиземноморье и на Ближнем Востоке, взгляды на будущее НАТО, на подъем Китая, будут противоположны.

Ползучий популизм, распространившийся в Европе от Скандинавии до севера Италии, имеет антиамериканскую направленность, ему не нравится идея США об открытом рынке. А популизм американского движения чаепития ненавидит Европу и любую идею социального государства в стиле Евросоюза.

Ущерб нанесен, вклад в него внесли и провинциальные лидеры. Не ждите открытой полемики и неожиданного разрыва. Этот брак закончился из-за отсутствия любви и расхождения в интересах.

После победы в Ливии генеральный секретарь НАТО Андерс фог Расмуссен срывает голос в журнале « Foreign Affairs» («Международные дела»), последнем атлантическом бастионе, объясняя, что европейцы должны увеличить бюджет на оборону, который был снижен на 20% после падения Берлинской стены. В те времена Европа покрывала треть расходов НАТО, а сегодня только пятую часть. В то же время Китай утроил военные расходы, а Индия, наследница пацифиста Ганди, увеличила военный бюджет на 59%. Вашингтон, увязший в долгах, уменьшает бюджет ненасытного Пентагона, и то, что когда-то друзья и враги называли «Западом», теряет силу вмешательства в случае экономических или военных затруднений.

Америка и Европа продолжат переговоры и споры в ООН перед требованием палестинцев о создании своего государства, а Израиль — по поводу заблокированных коммерческих договоров, и «многостороннее рассмотрение вопросов» остановится без общей поддержки. Китай, Индия, Россия, Бразилия и Турция не преминут воспользоваться ситуацией и извлечь из нее выгоду.

Запад гордится своим несогласием и критикой, и в университетах, между интеллектуалами, в Сети, которая пришла на смену кафе в Латинском квартале в Париже или в Гринвич-Виллидж на Манхэттене, между памфлетами лингвиста Хомского, документальными фильмами режиссера Майкла Мура и инвективами Славой Жижек развод между США и Европой вызовет энтузиазм и дрожь мятежа. Для диссидентов всего мира, начиная с Китая, для конфликтов, которые требуют разрешения, для трудных международных договоров это будет непоправимым поражением. Очень скоро Вашингтон и Брюссель будут вынуждены считаться с Китаем и Индией, защищая доллар и евро. Они поймут не через два столетия, как предсказывал Макмиллан, а через два пятилетия, как тяжел западный разрыв.

Шпенглер был неправ: «Запад» — это не только система имперской и экономической власти, но и, в особенности, система ценностей, свободы, демократии, благополучия, справедливости, терпимости. В последний раз, когда я беседовал с Джанни Аньелли незадолго до его смерти, в зловещие дни разрыва между Бушем и Европой адвокат настаивал: «Напишите о единстве Европы и Соединенных Штатов, если этот союз распадется, то это будет экономическое, политическое и дипломатическое несчастье. Не сдавайтесь, боритесь».  Если бы он был жив сегодня, мы должны были бы ему печально  признаться, что проиграли битву, к которой он нас призывал.