Британский пианист Питер Донохью (Peter Donohoe) привык к восхищению Москвы. В 1982 году Донохью получил главный приз, который вручают на самом престижном и неоднозначном мировом шоу талантов классической музыки – на Конкурсе имени Чайковского. Эти три слова вызывают душевный трепет и лихорадочное возбуждение у любого музыканта, когда-либо состязавшегося в России, а также у любого зрителя, смотревшего те размытые кадры телепередач финала, которые ярким лучом вторгались в наши гостиные из СССР раз в четыре года в 1970-е и в 1980-е. То были послания из иного мира, явление небожителей из числа самых ярких и талантливых пианистов, скрипачей, виолончелистов и мастеров сольного пения. Донохью до сих пор остается героем Москвы, а о его исполнении Первого фортепианного концерта Чайковского и Третьего фортепианного концерта Рахманинова до сих пор говорят с торжественным благоговением в коридорах Большого зала Московской консерватории, где Конкурс имени Чайковского проводится с 1958 года.
Будучи лауреатом конкурса и членом жюри по специальности фортепиано, Донохью не очень-то привык к тому, чтобы его освистывала страстная московская публика. Но именно это произошло с ним знойным июньским вечером после предпоследнего тура конкурса этого года. «Позор! - кричала она, когда Донохью уходил со сцены консерватории. – Это неправильное решение!» Донохью пытался поговорить с залом, но его не захотели слушать. Еще бы – Донохью и остальные члены жюри исключили из состава конкурсантов одного из их любимцев – 21-летнего Александра Лубянцева. Вместо выхода в финальный тур и места в составе счастливой пятерки финалистов, получившей право играть в Большом зале, Лубянцеву пришлось собирать чемоданы, поскольку его исполнение концерта Моцарта № 21 К. 467 жюри посчитало недостаточно хорошим для финала. Для фанатов Лубянцева это было немыслимо. За кулисами на него набрасывались как на поп-звезду фотографы, журналисты и молоденькие девушки.
Я ничего подобного никогда не видел. На первые туры самого классического из музыкальных конкурсов в этой стране обычно ходят одержимые музыкой дамы в меховых манто, но на сей раз залы в Москве были переполнены постоянно. Тысячи любителей музыки следят за конкурсом от начала до конца, составляя собственные списки любимых молодых исполнителей, превращаясь в пристрастных сторонников исполнения Бетховена одним пианистом, Шуберта другим, а Скрябина третьим. Это самая беспокойная, самая неугомонная и самая неравнодушная аудитория из всех, что мне когда-либо встречались. Они чувствуют каждый поворот, каждый нюанс исполнения, они переживают все взлеты и падения в игре пианиста или виолончелиста, они торжествуют и радуются их победам при прохождении в следующий тур, они недовольно и сокрушенно жалуются, когда их любимцы терпят поражение. Финалистов по классу фортепиано не объявляют до 11:30 вечера, пока не завершится исполнение концерта Моцарта. Около 500 человек ждут полтора часа после концерта – просто, чтобы быть там, когда жюри из семи человек объявит результаты. Это поразительно и трогательно, это просто небольшое сумасшествие – насколько много значит конкурс для московских любителей музыки.
Конкурс имени Чайковского, задуманный в 1958 году как выставка достижений советского музыкального образования, стал одним из самых важных моментов в послевоенной геополитике. Это поразительно, но победителем тогда, несмотря на все усилия Советов, стал не русский, а долговязый 23-летний сорванец из Техаса по имени Ван Клиберн. В один изумительный момент Ван Клиберн стал самым знаменитым человеком на планете; его победное исполнение Первого концерта для фортепиано Чайковского увидели миллионы, его лицо было в каждом журнале, в каждой кинохронике. То был символ возможностей культурного общения через пропасть ядерного раскола. Русская аудитория влюбилась в Ван Клиберна – как и многие члены жюри в тот год. Тогда великий русский пианист Святослав Рихтер единственный раз вошел в состав жюри; он поставил Ван Клиберну 100 баллов из 100, а остальным 0.
В 2011 году Ван Клиберн в свои 76 лет вернулся, украсив конкурс своим присутствием, своей по-прежнему безупречной прической и периодическими выступлениями – то есть всем, кроме игры на фортепиано. В фойе Большого зала я на себе испытал эффект Ван Клиберна еще до того, как увидел этого человека: там были легионы его почитателей – вернее, в основном почитательниц всех возрастов. Там были дамы, помнившие его с первого конкурса; были студентки, желающие отдать дань уважения мэтру; были охотницы за автографами, мечтающие глотнуть звездной пыли.
История конкурса в последние несколько десятилетий была не менее яркой. Британские пианисты добивались на нем изумительных успехов. Джон Огдон (John Ogdon), Джон Лилл (John Lill) и Барри Дуглас (Barry Douglas) - все они выигрывали главные награды с 1960-х по 1980-е годы. Репутация конкурса укрепилась благодаря наградам, врученным таким пианистам как Михаил Плетнев и Григорий Соколов, скрипачке Виктории Мулловой и десяткам других музыкантов.
Фавориты, взятки и картели
Но история британского пианиста Фредди Кемпфа (Freddy Kempf) демонстрирует более мрачные стороны конкурса. В 1998 году Кемпф ошеломляюще выступил в финале, предложив рахманиновские вариации на тему Паганини. Он был явным фаворитом как у аудитории, так и у критиков. Однако Кемпфу пришлось довольствоваться третьим местом. Появились обвинения в том, что российские члены жюри отдают предпочтение собственным ученикам, задвигая иностранные таланты. С тех пор возникли обвинения в фаворитизме, в том, что судьи создали некий просоветский картель. Были даже сообщения о том, что членам жюри предлагали взятки, чтобы определенные конкурсанты прошли в следующий тур.
Репутации конкурса Чайковского грозила опасность превратиться в отвратительное, а не престижное мероприятие. Тогда позвали Валерия Гергиева. Его вызвали как самого эффективного арбитра виртуозности в мировой классике, чтобы организовать судейство и спасти фестиваль этого года, вернув конкурсу подобающее и заслуженное место в мире музыки. Российский дирижер, имеющий, наверное, самые лучшие связи с музыкантами всего мира, сумел собрать звездный состав жюри по каждой специальности. В него вошли скрипачи Максим Венгеров и Анне-Софи Муттер (Anne-Sophie Mutter), мастера сольного пения Рената Скотто (Renata Scotto) и Илеана Котрубаш (Ileana Cotrubas), а также пианисты Барри Дуглас и Дмитрий Алексеев. Вызвав большие споры и противоречия, Гергиев решил перенести конкурс скрипачей и певцов из Москвы в Санкт-Петербург. Что самое важное, он назначил генеральным директором конкурса Ричарда Родзинского (Richard Rodzinski), ранее организовавшего конкурс Ван Клиберна в Техасе. Родзинский установил новую систему голосования, чтобы обеспечить прозрачность и справедливость судейства. Правила можно прочитать на сайте. Если вы поймете их, не будучи математиком, значит, вы соображаете лучше меня. Но сигнал был понятен всем: на сей раз конкурс пройдет безупречно.
И что, сработало? Несмотря на всю прозрачность, Конкурс им. Чайковского не был бы таковым без определенной доли споров и противоречий. Так и получилось: сидя в своем кабинете в Санкт-Петербурге (это настоящая симфония из кожи и роскошных украшений в стиле нео-барокко), Гергиев рассказал мне, как на него давили, прося вмешаться в конкурс пианистов и восстановить одного из российских участников, которого выгнало жюри. По его словам, если бы в составе жюри было больше российских пианистов, если бы Денис Мацуев и Владимир Ашкенази смогли присутствовать с самого начала, то результат мог оказаться иным. Но он не стал вмешиваться, и результат остался без изменений.
Финал произвел впечатление. Многообразие молодых талантов в конкурсе скрипачей вызывало изумление. Исполняя концерт Берга в мраморном и красно-бархатном коконе концертного зала Санкт-Петербургской филармонии, Итамар Зорман (Itamar Zorman) был изумительно задушевен и пылок, а Сергей Догадин исполнил Концерт № 1 Шостаковича с захватывающей уверенностью и поэтичностью.
Там многое было поставлено на карту. В этом году музыканты состязались не только за призы и какие-то деньги. Всем победителям было гарантировано международное турне вместе с Гергиевым. А его концерт с Лондонским симфоническим оркестром в британской столице на этой неделе дает аудитории шанс оценить лучших из лучших по специальности фортепиано, виолончель и сольное пение. (Увы, скрипачи золотую медаль не получили, ибо никто из них исключительного исполнения не показал: Зорман и Догадин разделили две серебряные медали. Им есть на кого равняться: Муттер, Венгеров и т.д.) На мой взгляд, самое высокое качество исполнения показали виолончелисты. Но вы можете не верить мне на слово: весь конкурс, каждая сыгранная в Москве и Санкт-Петербурге нота записаны, и их можно бесплатно услышать в онлайне.
По стопам великих
Победителем фортепианного конкурса стал россиянин Даниил Трифонов. Я не уверен, что по исполнению Концерта № 1 для фортепиано с оркестром Чайковского он заслуживает того, чтобы встать рядом с Ван Клиберном или с Плетневым. Но отправиться в турне вместе с Гергиевым это лучший для него способ выяснить, способен ли он пойти по их стопам. Лишь время покажет, удалось ли в 2011 году спасти Конкурс имени Чайковского, правильно ли члены жюри выбрали победителей, преуспеют ли музыканты в своей карьере, или потерпят неудачу.
А как насчет народного любимца Александра Лубянцева? На мой взгляд, Донохью и жюри были правы. Он заслужил поражение, поскольку его исполнение концерта Моцарта для фортепиано было одним из самых неуклюжих, что мне приходилось слушать. Но говорить об этом его сторонникам возле консерватории я не стал…
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Лишь время покажет, удалось ли в 2011 году спасти Конкурс имени Чайковского, правильно ли члены жюри выбрали победителей, преуспеют ли музыканты в своей карьере, или потерпят неудачу.
