Поддержка Москвой операций НАТО в Афганистане стала, в дополнение к новому Договору СНВ, ключевой опорой «перезагрузки». Но по мере того, как НАТО выходит из Афганистана, нужда Вашингтона в российской поддержке уменьшается, и растет настоятельная необходимость ликвидировать пробел в отношениях, созданный выводом войск НАТО. Однако поиски взаимопонимания, чтобы заполнить этот вакуум, окажутся непростыми, во многом потому, что интересы Вашингтона и Москвы часто расходятся.
На сегодняшний день новый Договор СНВ исчерпал перспективы углубления отношений с помощью дополнительного стратегического ядерного разоружения. Будущее сокращение арсеналов за пределами уровней, указанных в новом Договоре СНВ, окажется особенно сложным, и будет зависеть от сотрудничества США и России, которое вряд ли начнется раньше, чем второй президентский срок Обамы или избрание нового президента США. Как бы то ни было, любые подобные усилия будут сталкиваться с противодействием членов Конгресса США, выступающих против контроля над вооружениями, ряда высокопоставленных российских военных, подрывающих связи, искажая системы ПРО США и НАТО, и российских страхов по поводу того, что их сдерживающего потенциала окажется недостаточно против ядерного арсенала Китая.
На данный момент содержательное сотрудничество по вопросам противоракетной обороны кажется неосуществимым и даже является раздражающим фактором в двухсторонних отношениях. Хотя переговоры по сокращению тактического ядерного оружия являются следующим логичным шагом, Соединенные Штаты не готовы убрать свои тактические ядерные ракеты из Европы, если Россия не согласится сократить свои арсеналы. Но Россия не хочет этого делать, так как эти ракеты являют собой искусственные гарантии против превосходящей китайской армии, и также считаются противовесом натовскому и, конкретно, американскому высокоточному обычному оружию.
Тем временем, Кремль показал себя ненадежным партнером по Ирану и наслаждается своей ролью главного собеседником между Тегераном и Западом. Москва осознает, что эта роль подтверждает в глазах Запада и китайцев глобальное лидерство России, одновременно давая Кремлю ключевую проблему, с помощью которой можно воздействовать на Запад в вопросах, представляющих интерес для России. В то же время, однако, Москва стремится избежать разрушения прибыльных связей с Тегераном или ситуации, в которой может показаться, что Россия капитулирует перед западными, и, конкретно, перед американскими, прерогативами. В этой связи Москва лишь частично поддержала международные усилия по оказанию давления на ядерную программу Ирана, несмотря на серьезную обеспокоенность МАГАТЭ тем, что у программы Тегерана может быть военный аспект.
Однако в том, что касается торговли, Белый дом до сих пор не смог гарантировать вхождение России во Всемирную торговую организацию или убедить Конгресс США упразднить поправку Джексона-Вэника времен холодной войны, ведущую к непродуктивной дискриминации России в сфере торговли.
Параллельно Россия выступает прямо противоположно демократическим усилиям Запада по всем миру, частично потому, что Кремль опасается того, что эти движения могут поощрить схожие перемены в стране. Больше заинтересованная сохранением своего влияния и экономических интересов, Россия неизменно отказывалась поддерживать и даже подрывала демократические усилия в своем «заднем дворе», решила не признавать ливийских повстанцев, пока не стало ясно, что полковник Каддафи бежал из Триполи и прибыльные нефтяные контракты оказались под угрозой, и подвергала резкой критике международные усилия по сдерживанию кровавого режима в Дамаске.
Обеспокоенная сохранением своего влияния и интересов, Америка также сыграла противоречивую роль, пропагандируя демократию. В то время как Соединенные Штаты тихо – и не очень тихо – поддерживали смену режимов в Тунисе, Египте, Киргизии и других бывших советских республиках на заднем дворе России, они отошли в сторону и поддержали бахрейнский и саудовский режимы, когда те обратили свои силы безопасности против собственного народа. По вопросу Ливии Москва утверждает, что операции НАТО превысили мандат Совета Безопасности ООН, а именно стали частью усилий по смене режима, и согласилась бы с членами Конгресса США, считающими, что роль Америки в этой миссии НАТО была неконституционной.
В то же время Афганистан быстро превращается в российскую проблему. Уже пострадавшая от притока героина из Афганистана, Москва уже давно озабочена тем, как присутствие НАТО в этой стране усиливает нестабильность, наркоторговлю и радикальный ислам к югу от российских границ. Постепенный вывод сил НАТО, скорее всего, обострит эти угрозы. Неудивительно, что Россия пришла к соглашению с Душанбе о продлении размещения своей военной базы в Таджикистане, который делит с Афганистаном длинную и уязвимую границу, с целью укрепить региональное влияние Москвы после вывода войск НАТО.
Соблазняемый властным запретом на наркотики и сравнительной стабильностью, которую Талибан обеспечивал в стране до вторжения, Кремль может быть склонен сквозь пальцы смотреть на возвращение талибов в Кабул, желая вернуться к положению дел до войны. Это проще, чем продолжать сотрудничать с НАТО, которое больше всего хочет отстраниться от собственной дорогостоящей попытки создать демократический Афганистан, и таким образом не просто создать противостояние со стороны Талибана и других террористов, но также и поддержать непрерывное присутствие США в Средней Азии. В силу этого, как и многие соседи Афганистана (а именно, Иран, Пакистан и Китай), Москва может быть готова принять возвращение Талибана, если она посчитает это меньшим злом по сравнению с присутствием США в Средней Азии, и, в особенности, с военной базой США в Киргизии.
По мере того, как НАТО уходит, многие из соседей Москвы охотно повернутся обратно к Кремлю, чтобы получить помощь в стабилизации своего беспокойного региона и удержать в узде Иран и Китай, заплатив за это усилившимся влиянием России. В этом отношении Шанхайская организация сотрудничества, призвавшая США вывести свои военные силы из Средней Азии, и руководимая Россией Организация Договора о коллективной безопасности, и, особенно, ее Коллективные силы быстрого реагирования, которые будут использованы для противодействия беспорядкам в стиле «арабской революции» в странах-членах организации, являются платформами, с помощью которых Россия укрепляет свое региональное влияние и сдерживает угрозы у своих южных границ.
Невзирая на вывод войск НАТО, продолжающееся военное присутствие США в Афганистане после крайнего срока, назначенного президентом Обамой и предусматривающего вывод большинства войск к сентябрю 2012 года, и всех военнослужащих к 2014 году, скорее всего, столкнется с собственной повесткой Москвы в регионе. Помимо искоренения террористов и прекращения потоков наркотиков и запрещенных ядерных материалов и ракет, расширенное американское присутствие также нацелено на предотвращение возрождения Российской империи в Евразии. Но по мере того, как американское военное присутствие в Средней Азии сокращается, Вашингтону придется искать другие формы регионального взаимодействия. Отвергнув российские идеи о «сфере влияния», Вашингтон расширит свое сотрудничество с другими евразийскими государствами – сотрудничество, которое лучше удовлетворяет интересам США, но вызывает раздражение Москвы из-за вмешательства в дела на ее заднем дворе.
Если интересы США и России продолжат расходиться, мы рискуем увидеть возвращение характерно пассивно-агрессивных отношений, господствовавших большую часть предыдущего десятилетия. Возвращение в Кремль уставшего от Америки Владимира Путина – с которым у президента Обамы мало взаимопонимания – вобьет еще больший клин в отношения. Расходящиеся интересы также освобождают место для более внимательного критического рассмотрения (особенно со стороны Конгресса США) – и, в свою очередь, ярости Москвы – управляемой демократии России и тяжеловесных методов Кремля на Кавказе, где в рамках порочного круга люди, разочаровавшиеся во все более авторитарном правительстве России, работающем на коррупции и пренебрежении к закону, находят поддержку в исламском фундаментализме.
В 2009 году, в контексте продолжающихся конфликтов интересов и исторического недоверия в отношениях, президенты Медведев и Обама «перезагрузили» отношения, согласившись не соглашаться по важным вопросам, таким, как Иран, ПРО и Грузия, чтобы иметь возможность сотрудничать по вопросам общего интереса, таким, как Афганистан и сокращение стратегических ядерных арсеналов. Хотя созданная тогда же Комиссия Обамы-Медведева добилась важных результатов в разных областях и благоприятствовала положительной атмосфере, призванной улучшить отношения, инициатив, способных трансформировать американско-российские отношения, так и не появилось.
Перезагрузке срочно требуется новый угол зрения, но любое подобное предложение вряд ли продвинется вперед до того, как в США пройдут следующие президентские выборы, и появится большая ясность в том, с кем предстоит иметь дело Кремлю. Соглашение об ограничении российских и натовских обычных вооружений в Европе это хорошее начало, которое, в свою очередь, поспособствует переговорам о сокращении американского и российского тактического ядерного оружия, потому что если Вашингтон и Москва смогут согласиться, что их обычные и ядерные вооружения не являются угрозой друг для друга, они будут более склонны ограничить их и заняться переговорами по другим актуальным вопросам. Однако прогресс на переговорах потребует компромиссов между американскими и российскими уступками, включая вывод небольшого остатка американских тактических ракет, по-прежнему размещенных в Европе.
В то же время, сотрудничество по сдерживанию подъема и растущего регионального влияния Китая способно трансформировать американско-российские отношения за пределы исторического оплота в виде ядерных вопросов. Хотя Вашингтон и Москва продолжат расходиться во мнениях по важным вопросам, они могут согласиться использовать свои отношения с Индией и постсоветской Евразией и их растущее недоверие к Китаю, чтобы сдержать самого важного регионального актора 21-го века. Эта общая долгосрочная стратегия ослабит представление о конфликтующей евразийской повестке США и России, привлечет внимание Москвы на юг и восток, где оно важнее всего, обеспечит гарантии, необходимые, чтобы стимулировать Россию сократить свой тактический ядерный арсенал, и создаст основу для большего сотрудничества в сфере устранения этих общих региональных поводов для беспокойства.
Алехандро М. Суелдо – научный сотрудник «Проекта по ядерным вопросам» Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic & International Studies (CSIS)) и автор книги «Контекстуализация российской ядерной политики и взаимодействие с ней» (“Contextualizing and Engaging Russian Nuclear Policy”).
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Поддержка Москвой операций НАТО в Афганистане стала, в дополнение к новому Договору СНВ, ключевой опорой «перезагрузки». Но по мере того, как НАТО выходит из Афганистана, нужда Вашингтона в российской поддержке уменьшается, и растет настоятельная необходимость ликвидировать пробел в отношениях, созданный выводом войск НАТО. Однако поиски взаимопонимания окажутся непростыми, во многом потому, что интересы Вашингтона и Москвы часто расходятся.
