В России сегодня существует мало интеллектуалов, голоса которых доходят до Запада. Виктор Ерофеев – один из них. Ерофеев не только с советских времен критиковал власть предержащих - он также оказал существенное влияние на развитие новой русской литературы. Ульрих Шмид встретился с ним в Цюрихе.
Neue Zuercher Zeitung: Недавно в одной из статей вы написали, что половина россиян любят Сталина. Это правда?
Виктор Ерофеев: Когда вышла моя книга «Хороший Сталин», я пытался сам удержать более взрослую публику от ее прочтения: «Нет, матушка, не покупайте, это не то, что вы думаете». В течение долгого времени я с презрением относился к сторонникам Сталина. Но люди любят Сталина, поскольку сами они беспомощны. Мы не умеем жить. Время от времени нам нужен грузинский диктатор или голландский футбольный тренер.
Еще по теме: Виктор Ерофеев: "Путин - это расплата за грехи нашей демократии"
- Когда в 1979 году вы опубликовали альманах «Метрополь», вы знали о том, насколько высока будет цена гражданского неповиновения? Что вы ожидали от этого?
- Для меня это очень важный вопрос. В 1974 году в Москве состоялась так называемая бульдозерная выставка – нонконформистский показ картин, подавленный при помощи бульдозеров. Однако эта акция имела определенный результат: спустя некоторое время в Москве был образован свободный профсоюз художников, и независимое искусство совершило прорыв. Я хотел чего-то подобного добиться для литературы – не отмены цензуры, но определенной автономии. «Метрополь» должен был стать бульдозерной выставкой для литературы. Я знал о существовании рисков, но я не думал, что руководство страны будет таким подлым. Ходили слухи, что различные ведомства пытались найти с нами компромисс, даже КГБ, однако до этого дело так и не дошло.
Мой отец потерял пост посла в Вене, хотя его хотели назначить заместителем министра. Мой отец никогда и ни в чем меня не упрекал. Незадолго до своей смерти в одном из интервью для (телеканала) Arte он даже сказал, что я намного опередил свое время. Его осмотрительная позиция спасла нашу семью. У меня было в Москве фантастическое сталинское детство с черной икрой. Мои родители дали мне все, а в 1979 году я лишил их всего. О родителях писать сложнее, чем сочинять хорошие порнографические произведения. Сочинять хорошую порнографию хотя и сложно, но это не является невозможным. Но о родителях писать невозможно.
- Более 20-и лет назад вы отпраздновали похороны советской литературы. А какова ситуация с русской литературой сегодня?
- Литература вновь начала заниматься социальной и политической сферами жизни. Пока новые авторы не обратили на себя внимание и не достигли уровня Сорокина или Пелевина. Современная литература оказалась ниже того, чтобы было достигнуто в 90-е годы: она интересуется жизнью, характерами, отношениями между людьми. Эти тексты постоянно требуют в какой-то форме человеческой справедливости. Все это прекрасно, но в литературе речь идет не об этом. Джойс не занимался этим, Кафка этим не занимался. Мы – Сорокин, Пелевин, Пригов и я – стали популярными на Западе не потому, что мы критиковали Сталина, а потому, что мы создали новое стилевое направление. В настоящий момент я не вижу литературных талантов. Мы живем в переходное время – старое поколение писателей ушло, а нового еще не видно.
- В 2009 году вы назвали автором гангстерского романа «Околоноля» главного кремлевского идеолога Владислава Суркова. Считаете ли вы, что политтехнологии путинского руководства распространяются теперь и на сферу литературы?
- Владислав Сурков вызывает у меня интерес, и он нравится мне как человек. Я оцениваю это не с политической точки зрения. Книга «Околоноля» была написана умным автором, у которого есть, что сказать. Сурков скептически высказывается по поводу нашего общества. В литературном, а не в политическом отношении у нас много общего. Я не думаю, что у этого романа была политическая цель. Скорее, Сурков хотел выразить себя как художник. Роман «Околоноля» не стал бестселлером в России, и мало кто его вообще прочитал.
Подробности: "Околоноля": Владислав Сурков на поклоны не вышел
- Было ли для вас неожиданным объявление о том, что Путин вновь будет выставлять свою кандидатуру на президентских выборах?
- В опубликованной в газете New York Times статье я в качестве самого важного аспекта этого события обратил внимание на то, что никто мне не позвонил. Никто на это не отреагировал, никто не был удивлен. Я думаю, что Путин бесконечно будет президентом. К сожалению, наш лидер либеральнее 80% населения страны. Русские – архаичный народ, в нем весьма сильны националистические настроения. Если бы выборы были совершенно свободными, то Путин не смог бы одержать победу. Выбрали бы тогда таких людей как имперский писатель Проханов, или таких православных чудаков как Иван Охлобыстин, или представителей запрещенного Движения против нелегальной иммиграции (ДПНИ). Конечно Путин никакой не западник, а офицер КГБ. Но он дал нам свободу частной жизни. Пока ты не вмешиваешься в политику, можешь делать все, что хочешь. Раньше такого не было. Его проблема не в том, что он бьет кулаком по столу. Он не так плох, как те националисты, фашисты и империалисты, которые укрепляют сейчас свои позиции. Поэтому Путин может сказать: «Хотите свободных выборов – пожалуйста. Увидите, как потом полетят головы». Самый большой враг России – это ее народ. Не Путин, не Медведев, не Сурков, а собственный народ, живущий в иллюзорном мире. Россияне мало знают о мире и считают себя избранным народом, к которому Бог ближе всего. Такие представления надо защищать, и для этого нужны враги – внутренние и внешние. Я превратился во внутреннего врага, о чем легко узнать в интернете.
Еще по теме: РПЦ против выдвижения Охлобыстина в президенты России
- Вы лично испытываете страх?
- Во время истории с «Метрополем» я не боялся того, что меня могут бросить в тюрьму, отправить в армию или уничтожить. Для меня уже слишком поздно испытывать страх.
