У меня создалось впечатление, что некоторым западным политикам и экспертам уже разонравились революции в Северной Африке. Они близки к утверждению, что им жаль свергнутых диктаторов. Все это – из страха перед исламскими фундаменталистами, которыми Бен Али, Мубарак и Каддафи пугали Запад, чтобы получить разрешение терзать свои собственные народы.
Такое впечатление вызвано реакцией на последние события. В Тунисе на первых свободных выборах (в Учредительную ассамблею) победила партия исламистов «Ан-Нахда» и, по неофициальным данным, с гораздо более значительным преимуществом, чем предсказывали предварительные опросы. А в соседней Ливии сразу же после того, как был убит диктатор, глава новых временных властей заявил, что государство будет в полной мере исламским – с шариатом в конституции и соответствующей религиозным нормам финансовой деятельностью. И над Западом закружился призрак приближающегося исламского фундаментализма. Или даже терроризма.
Это слишком большое преувеличение. Тунис и Ливия, конечно, будут не такими, как были при диктаторах. Но это не означает, что Западу с их стороны что-либо угрожает. Нет ничего удивительного в том, что в мусульманской стране шариат присутствует в конституции. Так было в Египте Мубарака – союзника Америки.
В демократических выборах находят отражение настоящие воззрения народов, а не воззрения, выгодные для вечных лидеров. Страны Северной Африки за пределами центров крупных городов консервативны, а консерватизм там исламский, потому что другого быть не может. Пока же стоит порадоваться, что на выборах в Тунисе была такая высокая явка. Это доказательство надежд, возлагаемых на демократию. И хороший пример для соседей.
Североафриканским исламистам стоит дать шанс. Страны под их управлением наверняка не прекратят вести дела с Западом, как ведут их Турция или Саудовская Аравия. Не прогонят исламисты и туристов. Ведь все это поможет им повысить уровень жизни своих избирателей. Хорошие отношения с Западом, в свою очередь, должны повлиять на улучшение ситуации местных христиан.
Проблемы начнутся тогда, когда окажется, что выборы, на которых они победили, станут последними свободными выборами. Но зачем же нам исходить из такого предположения?