Если бы Троцкий сумел победить Сталина, Европе было бы лучше

«Молодой Лева», которого нарисовал в своей последней книге Агинис (Aguinis), это Лев Троцкий до победы русской революции. «Если бы его тезисы возобладали над сталинскими, то в Европе все пошло бы по-другому», считает автор.

Аргентинский автор Маркос Агинис, почетный доктор ряда высших научных заведений своей страны, стал первым латиноамериканским писателем, получившим премию Planeta за свой роман «Перевернутый крест» («La cruz invertida»). В своем последнем произведении «Молодой Лева» («El joven Liova», Plaza&Janés) он рассказывает о жизни Льва Троцкого, одной из ключевых фигур русской революции, покончившей с царским режимом. Повествование заканчивается на том моменте, когда он достигает власти и начинается эпоха террора, которая уничтожит жизни миллионов русских людей и жертвой которой падет и сам Троцкий.

ABC: Каково соотношение вымысла и правды в Вашей книге?
Маркос Агинис: Я старался сохранить все те факты, которые, как считается, имели место в действительности и были документально подтверждены большинством исследователей. А что касается фактов, по которым историки высказывают различные точки зрения, а документы не совпадают, я дал волю своему воображению.

- Могут ли чему-нибудь нас научить в связи с конфликтами, произошедшими в мире в 2011 году, детство и юные годы Троцкого, о которых Вы повествуете в своей книге?
— Полагаю, что своими повествованием я открыл нового Троцкого, чей образ отличается  от того, который сложился в сознании большинства из нас. Сталин сильно его демонизировал, а левые силы восприняли его совершенно некритично. В этом заключается главная цель моего романа.

— И что из себя представляет тот Троцкий, которого Вы открыли?
-  Это Троцкий, ищущий приключений, романов, увлеченный идеалами. Юноша с чистым и пылающим сердцем, желавший построить лучший мир. Личность, сильно отличающаяся от того застывшего образа, который мы воспринимаем через призму идеологии.

— И поэтому Вы решили закончить роман именно в момент победы революции и начала массовых убийств и террора, в которых принимал участие, в том числе и Троцкий?
— Да, потому что, завершив сюжетную линию романа в этот момент, я исполнил свое намерение рассказать историю молодого идеалиста, свободного от прегрешений, достигшего вершин власти в России. В конце произведения, уже занимающий высокий государственный пост Троцкий с ностальгией спрашивает себя, что подумали бы его родители, если бы увидели, как далеко он ушел от бедного украинского хутора, где родился. Но он также задает себе вопрос, не ведет ли а ад вся эта полная рисков вереница событий. В этом смысле он оказался пророком, потому что русская революция именно адом и оказалась.

— Почему Вы считаете, что впоследствии образ Троцкого был демонизирован левыми силами?
— Когда Сталину удалось сосредоточить в своих руках всю полноту власти, отправив на расстрел многих своих соратников, он установил тиранию, основанную на культе личности и слепом повиновении, когда никто не смеет воспротивиться творимому им произволу и беззаконию. И вот этот самый момент левые совершили очень недостойный поступок, приняв культ личности, согласившись ему подчиняться. Это обозначило большую разницу с изначальными идеалами левых, ставивших во главу угла критическое осмысление окружающей действительности.

— И поэтому начинается преследование Троцкого?
— Его преследуют и на него клевещут. В вину Троцкому вменяли то, что в глубине души он был скорее социал-демократом, чем большевиком.

— Если бы Троцкий сумел победить Сталина, история России и Европы была бы совершенно иной?
— Трудно сказать, но подозреваю, что история России, Европы, да и всего мира в XX веке в таком случае развивалась бы по совершенному иному сценарию.

— Предполагаю, что она была бы лучше...
— Я тоже думаю, что да, хотя обстоятельства были весьма неоднозначными, ведь речь шла о первом в истории человечества эксперименте по создании принципиально новой социальной структуры, основанной на утопических идеалах. Но, исходя из характера Троцкого, создается ощущение, что на опыте первого этапа, столь прекрасного и исполненного идеалами, можно многому научиться. Троцкий никогда бы не стал тем, во что впоследствии превратился Сталин.

—В романе Вы определяете Троцкого как «гуманиста-романтика»…
— Да, романтика в самом широком смысле этого слова, не только потому, что он был мечтателем, но и великим сердцеедом. Он пользовался большим успехом у женщин. Без сомнений, он был также и идеалистом. Все, что он делал, все пережитые им страдания и унижения, тюрьмы, ссылки, захватывающие побеги -  все это делалось во имя его пламенных идеалов.

— Как отразилось на Троцком все то, что он пережил в детстве и юности?
— Он многое пережил, и эти страдания обострили его свободолюбивые устремления. Все это сделало его более стойким и несгибаемым перед лицом унижений и издевательств.

— А можно ли чему-либо научиться без страданий?
— Я думаю, что страдание придает обучению ту глубину, которой нельзя достичь без этой составляющей.

— А чему Вы научились у него?
— Тому, что идеалы и убеждения, или мировоззрение, значительно сложнее того, что человек видит невооруженным взглядом. Троцкого глубоко поразила одна сцена, которую он наблюдал в детстве, когда работал с отцом в поле. Вдруг появилась группа слепых, которые избивали друг друга. Они ослепли от недоедания и дрались за кусок хлеба. И больше всего Троцкого, тогда еще совсем ребенка, поразило то, что крестьяне, вместо того, чтобы оказать помощь людям, находившимся в гораздо худшем, чем они положении, пинками прогнали их, как будто это были какие-то крысы. И тогда он понял, что быть человеком чрезвычайно трудно, и в каждом человеке сидит свой демон.

—Троцкий был неверующим, родом из еврейской семьи. Он испытал на себе, что такое антисемитизм. Как это на нем отразилось?
— Его деда расстреляли, а в силу его еврейского происхождения перед ним были закрыты многие двери. При поступлении в институт он на собственном опыте понял, что такое ограничение на прием лиц определенной национальности.