Евросоюз неоднократно пытался успокоить свои рынки, и также неоднократно терпел в этом деле неудачу. Проблема не в нехватке вариантов решения проблем. Вот лишь три из них: сделать Европейский Центробанк (ЕЦБ) кредитором последней инстанции, распределить общую сумму обязательств за счет объединения долга еврозоны через еврооблигации, либо существенно увеличить Европейский фонд финансовой стабильности (ЕФФС) и всерьез заняться оказанием помощи слабым экономикам.
Читайте еще: покончить с еврозоной
Любое из этих решений восстановит доверие и укрепит стабильность. Но сказать намного легче, чем сделать. Первое и, возможно, самое оптимальное решение, в рамках которого ЕЦБ просто и безо всяких ограничений скупает долги Италии и всех прочих оказавшихся в беде стран-членов, вызывает сомнения юридического характера по договору ЕС. Более того, эту идею отвергает Берлин, обосновывая это ограниченными полномочиями данного банка и заявляя, что такая мера способна подстегнуть инфляцию. Выпуск еврооблигаций с политической точки зрения заранее обречен на провал, ибо страны Северной Европы с недоверием относятся к своим южным партнерам, которые расточительны и подвержены кризисам. Кроме того, лидеры еврозоны уже пытались (безуспешно) задешево увеличить ЕФФС, предложив поучаствовать в нем странам БРИК.
Еще по теме: БРИК может помочь еврозоне
Попросту говоря, рынки шатаются и спотыкаются, потому что страны еврозоны не сумели перешагнуть за рамки полумер ради урегулирования кризиса. Чем дольше они будут откладывать принятие одного из трех возможных решений проблемы, тем сильнее рынки будут подталкивать их к краю пропасти. А вот здесь-то и кроется загвоздка: если еврозона выживет, последствия могут быть такими же разрушительными, как и в случае ее гибели. Меры строгой экономии будут тормозить рост в центре и на севере Европы, и конкуренцию на юге. Добавьте к этому рост безработицы, неравенство и бедность, и вот вам готовый рецепт для усиления общественных беспорядков и политической поляризации на континенте. Пока европейские лидеры не осознают коренной недостаток своего сегодняшнего подхода – а это отсутствие подлинной политической и экономической интеграции – конца кризису не будет.
Во-первых, задумайтесь над тем, что евро может рухнуть. Европе придется пережить масштабные и болезненные преобразования. Как именно это будет происходить, пока не ясно, однако не приходится сомневаться в том, что выглядеть это будет весьма скверно. Задумайтесь над тем, как проценты по итальянским и испанским долгам превысят десять процентов. В таком случае дефолт объявит сначала одна страна, а затем другая. За ними, вне всяких сомнений, последует Франция, поскольку ее банки прочно привязаны к итальянской задолженности, а затем может даже настать очередь Германии. Евросоюз как таковой все равно выживет, сохранив при этом единый рынок. Но на этом вся определенность заканчивается.
После кончины евро может возникнуть один из двух возможных сценариев. В первом сценарии небольшая группа североевропейских стран сплотится вокруг Европы и создаст новую валюту вне еврозоны, а возможно, и вне ЕС. Проблема заключается в том, что стоимость этой валюты мгновенно взлетит до небес, поскольку ее не разбавит менее конкурентоспособный юг, и она станет слишком сильной, чтобы поддерживать мощные и ориентированные на экспорт экономики.
Во втором сценарии южные европейцы покидают еврозону, получив взамен современный план Маршалла, финансировать который будут, скажем, более состоятельные члены еврозоны, действующие через ЕФФС. Преимущество такого варианта в том, что южные страны вернут себе конкурентоспособность благодаря обесцениванию их валют, но не за счет снижения зарплат рабочих и разных социальных выплат. Недостаток же в том, что им придется вернуться к своим национальным валютам с почти нулевой ликвидностью; рост цен на импорт подхлестнет инфляцию и, скорее всего, их банковская система окажется в руинах.
Соответственно, ни одна страна не думает всерьез о выходе из ЕС, каким бы непопулярным ни было сегодня членство в этом клубе. По самым оптимистичным оценкам, евро скорее всего спасут – в последний момент и с огромными затратами. ЕЦБ в итоге решит, что поскольку опасность грозит финансовой стабильности еврозоны и даже существованию единой валюты, ему надо приступить к скупке долгов стран-членов без ограничений, оставаясь при этом в рамках договора. В то же время, страны-члены существенно усилят финансовую огневую мощь ЕФФС, получив дальнейшую поддержку со стороны МВФ, которая будет укреплена за счет денег БРИК.
Читайте еще: Россия обещает кредиты для еврозоны и хочет увеличить свое влияние в МВФ
Но даже если Европа спасет свою общую валюту, она не решит самые крупные проблемы на континенте. Прятаться за европейским долговым кризисом – значит создавать кризис роста и кризис конкурентности. Первый кризис это результат политики самоограничения и экономии, которую лидеры ЕС утвердили в мае в обмен на согласие Германии спасти Грецию и создать ЕФФС. Ответом было радикальное сокращение дефицита и консолидация бюджета. Но вместо того, чтобы успокоить рынки и обеспечить возобновление роста, это решение привело к экономическому замедлению по всей Европе, что сегодня способно вызвать двукратную рецессию и снижение, а не укрепление доверия рынков.
Меры экономии уже дают о себе знать. По всей Европе быстрыми темпами увеличивается бедность, усиливается неравенство, растет безработица. Но на уровне ЕС очень мало сделано для того, чтобы ослабить негативный эффект от этих потрясений. Остается удивляться, где она – социальная Европа. Самые бедные регионы юга Европы почти не пользуются услугами структурных фондов, призванных способствовать экономическому развитию наиболее нуждающихся стран. В основном это вызвано отсутствием у них административных возможностей перепрыгнуть через необходимые для получения денег бюрократические преграды. Оказывается также, что созданный с огромной помпой в 2007 году Европейский фонд адаптации к глобализации (European Globalization Adjustment Fund), в задачи которого входит решение вызванных глобализацией проблем безработицы, в 2010 году не выплатил почти никаких денежных средств, хотя безработица продолжает расти.
Читайте еще: спасти рядового европейца
Есть также кризис конкурентоспособности. Поскольку всеохватывающие сокращения расходов в Южной Европе, осуществляемые по требованию руководства ЕС, не щадят никого и ничего (включая инвестиции в те области, которые обеспечивают будущий рост, например, профессиональная подготовка и образование, поддержка действий по созданию рабочих мест и компаний, экономическая модернизация), эти страны не смогут выбраться из-под своих долговых завалов, не говоря уже о том, чтобы процветать. Меры строгой экономии, сконструированные на основе так называемой немецкой модели, могут обеспечить успех в экономике Германии, подпитываемой экспортом. Но европейцам из Средиземноморья это сулит лишь дальнейший спад.
Кризисы в ЕС не только экономические и социальные. Они также политические. Политика в Европе уже приобретает все более национальный характер. Евроскептицизм усиливается как на юге Европы, где граждане видят, что власти ЕС ради умиротворения Северной Европы без нужды вводят строгие меры экономии, так и на севере, где население наблюдает, как Евросоюз без всякой на то необходимости навязывает высокие затраты по оказанию помощи югу. Европейские лидеры почти ничего не сделали для того, чтобы устранить такие представления.
Еще по теме: чего хочет Москва за помощь еврозоне?
Так, разговоры канцлера Ангелы Меркель в Германии перед тем, как она согласилась на первый пакет мер помощи Греции и на создание ЕФФС, никак не подготовили к этим шагам общественность. Похоже даже, что канцлер согласилась с желтой прессой, которая сурово бичевала ленивых греков. Как таковую, идею «спасения» евро всучить общественности оказалось гораздо сложнее. Та же самая проблема сохраняется и сегодня. Хотя сейчас Меркель говорит о необходимости более глубокой политической и экономической интеграции, она по-прежнему отказывается от плана по превращению ЕЦБ в кредитора последней инстанции.
Соответственно, по всей Европе усиливаются крайние силы. Популистские партии все громче выступают против мер помощи. Среди них такие силы, как французский крайне правый Национальный фронт и немецкая радикальная Левая партия. В Голландии Герт Вилдерс (Geert Wilders) вполне успешно превратил свою Партию свободы во вторую по популярности политическую силу в стране, перенеся упор в своей деятельности с борьбы против ислама на антиевропейскую политику. Крайне левые социалисты, выступающие против мер спасения еврозоны, тоже продвинулись вверх по результатам опросов общественного мнения. Антиевропейские настроения усиливаются и за пределами еврозоны, что наиболее заметно в последнее время в Британии, где взбунтовались заднескамеечники из Консервативной партии.
Еще по теме: Кризис ударяет по Центральной и Восточной Европе
Сегодня реально воздействуют на политические рычаги так называемые технократы. Отставка избранных премьер-министров в национальных демократиях, будь-то Сильвио Берлускони в Италии или Георгиос Папандреу в Греции, и приход им на смену назначенных президентскими указами экономистов вызвали прямые вопросы относительно демократической легитимности того факта, что неизбранные руководители занимают место избранных.
Переход к технократическому правительству в Италии вполне может дать шанс демократии заработать по-новому. Страна может повторить свой успех середины 1990-х годов в проведении реформ с целью вступления в зону евро. В то же время, совершенно непонятно, какой результат это даст в Греции, которая, действуя в соответствии со строгими указаниями тройки технократов (МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссия), все больше заставляет страдать свое лишенное прав население. В таком свете призыв Папандреу к проведению референдума можно рассматривать как его искреннее стремление вернуть демократию прямого участия, позволив электорату самому решать, принимать или нет помощь, и, соответственно, оставаться или нет в еврозоне.
Но проблема в том, что возвращая права греческому обществу, Папандреу единолично лишал таких прав более обширное население еврозоны, которое понимает, что судьба евро может внезапно повиснуть на волоске, и волосок этот – итоги референдума в Греции.
Задержками и половинчатыми мерами успокоить рынки не удалось, и это говорит о том, что реальные европейские центры силы и власти, в особенности Германия, если говорить напрямик, не стали лидерами. Европарламент, являющийся единственным избираемым напрямую органом власти в ЕС, в этом почти не участвует, в связи с чем нет никаких политических дебатов по поводу эффективности мер жесткой экономии. Похоже, лидеры ЕС не видят никаких проблем в усилении технократии или в переходе к автоматическим правилам, согласованным без дебатов в парламентах, как на уровне ЕС, так и на уровне отдельных государств. Но их наверняка ждет грубое пробуждение, особенно если рынки решат, что итальянский, испанский и французский долг слишком велик, и справиться с ним невозможно.
Евросоюзу нужно нечто большее, чем углубление экономической интеграции. Ему нужна и более глубокая политическая интеграция. Пошли разговоры о новом бюджетном пакте, который будет налагать ограничения на национальные бюджеты. Это правильный шаг, способный убедить ЕЦБ в том, что став кредитором последней инстанции, он не откроет двери навстречу нравственным опасностям, поскольку пакт этот должен обязать все страны проявлять финансово-бюджетную честность. Однако заложенная в нем политика строгой экономии и бережливости может лишь усилить кризис роста. Более того, подорвав один из главных принципов парламентской демократии, каким является бюджетная ответственность, пакт лишь усилит дефицит демократии в еврозоне.
Запуганные своим все более критически относящимся к евро электоратом, а также, осмелюсь сказать, его неолиберальными и архилиберальными (читай: немецкими) экономическими идеями, лидеры ЕС пока отказываются от действенных экономических инициатив, способных разрешить долговой кризис. Не менее пагубно и то, что они отказываются от проведения политических дебатов, которые могут привести к выработке оптимальной политики, обладающей большей общественной легитимностью. В результате руководство ЕС вместо того, чтобы спасать евро, а с ним и Европу, может уничтожить и то, и другое.
