Кембридж - Надежды ливийцев возродились: они чувствуют, что, в конце концов, стали хозяевами своей собственной судьбы. Возможно, иракцы после десяти лет войны чувствуют то же самое. Обе страны являются производителями нефти, и среди их граждан широко распространены ожидания того, что данное богатство будет большим преимуществом при восстановлении экономики этих стран.
Тем временем в Африке Гана начала качать нефть в первый раз, а Уганда собирается сделать то же самое. Вообще, во многие страны от Западной Африки до Монголии пришла неожиданная удача из-за новых открытых месторождений нефти и полезных ископаемых. Эйфория усиливается исторически рекордным уровнем, которого достигли цены на нефть и полезные ископаемые на мировых рынках в течение последних четырех лет.
Читайте еще: Как россияне ответили на нефтяную самоуверенность Путина
Многие страны оказывались в подобном положении прежде, ободренные открытием богатых месторождений природных ресурсов, но, в итоге, им пришлось разочароваться, став свидетелями конца быстрого подъема экономики и упущенных возможностей, получив лишь небольшой выигрыш с точки зрения улучшения качества жизни народа. Но, будь то в Ливии или в Гане, сегодня у политических лидеров есть одно преимущество – большинству из них хорошо известно, что получилось в прошлом, и они хотят знать, как можно избежать позорного «проклятия» природных ресурсов.
Чтобы назначить лечение, сначала нужно диагностировать заболевание. Почему нефтяные богатства одинаково часто становятся и проклятием, и благословением?
Экономисты определили шесть ловушек, которые могут ожидать экспортеров природных ресурсов: изменчивость товарных цен, эффект вытеснения производств, «голландская болезнь» (бурное развитие сырьевой экспортной отрасли приводит к резкому повышению курса валюты, что подрывает конкурентоспособность других экспортеров), отсутствие развития государственных институтов, гражданские войны и чрезмерно быстрое истощение ресурсов (при неоптимальной добыче).
Цены на нефть являются особенно изменчивыми, как нам напомнили большие колебания в течение последних пяти лет. Недавний ажиотажный спрос на нефть может легко «испариться», особенно при замедлении мировой экономической активности.
Еще по теме: Россию внесли в список рисков нефтетрейдеров
Изменчивость цен обходится дорого: экономика не в состоянии эффективно реагировать на ценовые сигналы. Временный ажиотажный спрос на сырье обычно приводит к оттоку рабочих, капитала и земли из молодых секторов производства и производства других товаров международной торговли. Такое перераспределение может повредить долгосрочному экономическому развитию, если эти секторы не будут развиваться в процессе работы и не будут подпитывать более широкий рост производительности.
Проблема не только в том, что рабочие, капитал и земли засасываются стремительно развивающимся сырьевым сектором. Они также сманиваются из производства стремительным развитием строительства и других товаров и услуг для местного рынка. Данный шаблон также включает в себя чрезмерное увеличение государственных расходов, что может привести к раздуванию государственной заработной платы и попытке реализовать крупные проекты развития инфраструктуры, но и то, и другое оказывается невозможным, когда цена на нефть упадет. Если за это время производственный сектор был опустошен, тем хуже.
Даже если рост цен на нефть окажется постоянным, ловушек, тем не менее, остается предостаточно. Правительства, которые могут финансировать себя, просто сохраняя физический контроль над месторождениями нефти или полезных ископаемых, часто не развивают институты, способствующие в долгосрочной перспективе экономическому развитию.
Такие страны развиваются как иерархические авторитарные общества, в которых единственным стремлением становится борьба за привилегированный доступ к аренде сырьевых месторождений. В худшем случае подобная конкурентная борьба может принять форму гражданской войны. В стране без природных богатств, напротив, у элит почти нет другого выбора, кроме как развивать децентрализованную экономику, в которой у людей появляются стимулы трудиться и делать сбережения. Такие страны становятся индустриально развитыми.
Последняя ловушка – это чрезмерно быстрое истощение залежей нефти и полезных ископаемых из-за использования неоптимальных способов добычи, не говоря уже об охране окружающей среды.
Что страны могут сделать, чтобы природные ресурсы оказались, скорее, благословением, а не проклятием? Некоторые ранее опробованные стратегии и институты оказались неудачными. К ним относятся, в частности, попытки искусственно подавить колебания цен на мировом рынке путем установления контроля над ценами, контроля над экспортом, торговых советов и картелей.
Но некоторые страны преуспели, и их стратегии могут стать моделью для Ливии, Ирака, Ганы, Монголии и других стран. К ним относятся: страхование экспортной выручки – например, через нефтяной опционный рынок, как это делает Мексика; обеспечение антициклической налогово-бюджетной политики – например, через вариант чилийского правила структурного бюджета; и передача управления суверенными (государственными инвестиционными) фондами профессиональным менеджерам, как это делает Фонд «Пула» (Pula Fund) Ботсваны.
Наконец, некоторые перспективные идеи практически никогда не испытывались: номинирование облигаций не в долларах, а в ценах на нефть для защиты от риска падения цен; использование планирования цен на сырье в качестве альтернативы планированию уровня инфляции или планированию валютного курса для обеспечения постоянства денежно-кредитной политики; и распределение нефтяных доходов на общенациональной основе на душу населения, чтобы они не оказывались в конечном итоге на счетах элит в швейцарских банках.
У руководителей есть свобода воли. Экспортеры нефти не обязательно должны стать узниками проклятия, как это уже случилось с другими. Страны могут использовать имеющиеся у них ресурсные богатства для долгосрочного экономического развития своих народов, а не только своих элит.
Джеффри Френкель – профессор в области привлечения капитала и экономического роста в Гарвардском университете
