Ученые из Института изучения тоталитарных режимов уже несколько лет пытаются записать воспоминания чехов, словаков и жителей Подкарпатской Руси, которые прошли через советские рабочие лагеря и лагеря для военнопленных. Истории этих людей были представлены в четверг на семинаре «Воспоминания о ГУЛАГе».
Заключенных, прошедших через ГУЛАГ, уже несколько лет ищут сотрудники Института изучения тоталитарных режимов Адам Градилек (Adam Hradilek) и Ян Дворжак (Jan Dvořák). Они пытаются убедить этих людей рассказать о том, как они оказались в лагерях и что пережили.
Свидетельства, которые являются частью проекта «Память и история тоталитарных режимов», служат не только как историческая информация для дальнейшей работы специалистов, но и доступны общественности. Ознакомиться с собранными данными можно и в самом институте, и на его сайте.
«Мы хотим, чтобы с нами и дальше связывались люди с таким опытом и помогали нам искать любые воспоминания», - говорят ученые в интервью IHNED.cz.
IHNED.cz: Какие свидетельства о ГУЛАГе вы ищете?
Дворжак: Источников целый ряд. Это люди, которые сами с нами связываются, или кто-то обращает на них наше внимание. Мы искали и по газетам, которые вышли после 1990 года, в них можно найти много интересных судеб. Иногда, конечно, свидетелей надо искать…
Градилек: Конечно, мы получили доступ к спискам людей, которых увели в СССР. Отдельные имена, их было около 500, мы вводили в телефонный справочник и пытались найти, действительно ли эти люди еще где-то есть. Это такое расследование. Способов, которые мы пробуем, множество.
- Все, к кому вы обращаетесь, готовы давать интервью? Случалось так, что с вами вообще не хотели разговаривать?
Д.: Конечно, такое было, но, как правило, люди меняли свою точку зрения. Были случаи, когда кто-то наотрез отказывался, потому что больше не хотел возвращаться к тем воспоминаниям.
Г.: Например, потому, что для них эта тема слишком болезненна. Г-ну Василю Колбаснюку я звонил шесть раз в течение одного года, пока мне не удалось его убедить. Когда я приехал за ним в Карловы Вары, мы с ним встретились в дверях: его на каталке везли в машину скорой помощи. Примерно через месяц я снова заехал к нему и собственно с восьмой попытки снял с ним интервью.
- Больше людей, которые хотят делиться с вами своими воспоминаниями, или больше тех, кто отказывается говорить на эту тему?
Г.: Я думаю, что нет никого, кто отказался бы наотрез, собственно в итоге нам удалось со всеми снять интервью.
Д.: Со мной было, что один человек однозначно отказался. Но это был только один человек, так что большинство можно убедить.
- Кто из тех, с кем вы делали интервью, произвел на вас наибольшее впечатление?
Д.: Я должен сказать, что таких людей много. Но лично для меня таким человеком стал г-н Моргенстерн, который живет в Литве. У него очень интересная судьба. И собственно тот факт, что после войны он не вернулся в Чехословакию и остался в СССР…
Г.: … ему 98 лет, вместе с большой частью своей семьи он сначала сбежал в Польшу, где его потом арестовали. Значительная часть его семьи погибла в нацистских лагерях, ему удалось выжить в коммунистических лагерях, он до сих пор живет в Литве и все еще мечтает вернуться в Чешскую Республику. А для меня таким человеком стал Ян Пловайко, это первый человек, бывший в ГУЛАГе, у которого я брал интервью. Это было примерно шесть лет назад, то есть еще до того, как я стал работать для института.
- Что вы планируете в рамках проекта в будущем?
Г.: Мы однозначно хотим продолжать поиски прямых свидетелей советских трудовых лагерей и в то же время пытаемся наладить контакт с теми, кто остался после людей с таким опытом. Получить их домашние архивы, фотографии, узнать об опыте детей тех, кого увели в СССР. Насколько для них это было позорным пятном. Мы собираемся изучить архивы за границей, где можно найти множество материала на эту тему. Но нас в первую очередь интересуют личные свидетельства, человеческий масштаб этой проблематики, а не статистические данные.
- Вам удается находить новых жертв коммунистических ГУЛАГов?
Д.: Наверное, я вас удивлю, но новые имена появляются постоянно. Хотя, конечно, их уже не столько, сколько было в начале.
Г.: В том числе и поэтому мы решили частичные результаты нашего проекта опубликовать уже сейчас. Мы хотим призвать общественность к тому, чтобы люди с таким опытом связывались с нами и помогали нам искать любые воспоминания.
- Где можно ознакомиться с результатами ваших поисков?
Г.: Все интервью есть в архиве института, это открытый для всех источник информации. На сайте есть отрывки отдельных интервью и данные о людях, с которыми мы общались и снимали их. Конечно, мы готовим и другие проекты, например выставки. Мы планируем сделать сборник этих интервью и какую-то заключительную монографию в конце этого проекта.
- В чем, на ваш взгляд, заключается основное значение проекта для общества?
Д.: Это тематика, которая до сих пор не была достаточно изучена, с точки зрения масштаба преследований. По сравнению с нацистскими преследованиями, это различие существенно.
Г.: Я вообще не уверен в каком-то общественном результате проектов, которые мы делаем. Для меня важный момент нашей работы – то, что это некая социальная услуга для людей, которые перенесли такой опыт и у которых, например, не было возможности об этом поговорить. Благодаря тому, что их опыт будет сохранен, его никогда не забудут.
- С кем вы сотрудничаете в реализации проекта?
Г.: Можно сказать, что мы ни в чей огород не лезем, потому что большинство специалистов, занимающихся этой проблематикой, сосредотачиваются не на сборе личных воспоминаний. Они, скорее, занимаются не менее важной систематической работой в архивах. Я с радостью также упомяну гражданское объединение «Мемориал» в Москве. Мы сотрудничаем и с украинским объединением, которое помогает нам искать свидетелей из Подкарпатской Руси и искать материалы в архивах НКВД (орган, занимавшийся внутренней безопасностью в СССР – прим. автора).
