Новый год в Персидском заливе начался в обычной атмосфере откровенной лжи, недоверия и соперничества. Иранский ядерный кризис, и без того оживлявший атмосферу экономическими и компьютерными войнами, непрекращающимися дипломатическими нападками, систематическими попытками саботажа и шпионажа, а также убийствами, за последний месяц обогатился еще одним аспектом – призраком морской конфронтации.
В феврале Иран планирует провести очередной этап флотских учений. Предыдущий их этап разворачивался на фоне двух необычно дерзких угроз – перекрыть в ответ на введение новых санкций Ормузский пролив и атаковать американский авианосец, если он вернется в Персидский залив.
Разумеется, пока ни одна из этих угроз не была осуществлена, и вряд ли это произойдет. Как отмечают многие аналитики, любая попытка Тегерана воспрепятствовать транзиту нефти через Персидский залив ударит по самому Ирану, экономика которого сейчас крайне хрупка и серьезно зависит от экспорта нефти.
Читайте также: Как Иран может помочь продвижению перезагрузки
Воинственное поведение Ирана, скорее всего, следует понимать как попытку сформировать ожидания на будущее. Как показывает поведение Северной Кореи на переговорах, в агрессивном мире международной политики бывает полезно, чтобы тебя считали безрассудным и даже склонным к иррациональному поведению. Тем более, что Тегеран, по-видимому, всерьез настроен повысить для США риски, связанные с возможным ударом по иранской территории и, особенно, по ядерным объектам, демонстрируя готовность и способность ответить на такой удар флотскими операциями от банального препятствования коммерческому судоходству до молниеносных нападений на американские корабли (в стиле китайской стратегии в западной части Тихого океана).
Хотя по-прежнему остается под вопросом, будет ли Иран осуществлять эти угрозы, легче американским военным от этого не становится. Они привыкли ориентироваться на возможности, а не на намерения – которые могут меняться – и это означает, что им придется иметь дело с потенциальной асимметричной угрозой в Персидском заливе как раз тогда, когда они собрались значительно сокращать свой оборонный бюджет и переориентироваться на азиатское направление. Судя по некоторым данным, Вашингтон действительно отнесся к угрозам Тегерана всерьез.
Это неудивительно. По региональным стандартам, иранский военно-морской флот представляет собой необычайно мощную и грамотно организованную силу прибрежного действия, задача которой - не побеждать превосходящие по силе морские державы, а охранять воздушные и морские подступы к югу Ирана, чтобы за любые попытки подобраться к ним противнику пришлось платить тяжелую цену. Эти силы, предназначенные для того, чтобы не позволять противнику действовать в Персидском заливе, состоят из подлодок, мин и быстроходных катеров, вооруженных противокорабельными крылатыми ракетами. Все эти средства стоят относительно дешево – если сравнивать с кораблями, которым они должны противодействовать, - а защищаться от них непропорционально сложно. Подлодки трудно обнаружить, от мин трудно очисть акваторию, быстроходным катерам - особенно, когда их много и они рассредоточены, - трудно помешать подойти на дистанцию, на которой их ракеты могут представлять серьезный риск даже для самых защищенных кораблей.
Смотрите также: Ядерные объекты Ирана
На руку Ирану играет и военно-морская география. В отличие от западной части Тихого океана с ее водными просторами и концентрическими островными цепями Персидский залив - это узкое пространство, чрезвычайно удобное для наступательных операций по воспрещению действий противника. Эффект воронки может позволить Ирану концентрировать ударную мощь. Небольшие расстояния снижают эффективность наблюдения и, соответственно, технологические требования к операциям. Кроме того они уменьшают время, имеющееся у противника для защиты от ракетного удара, а шумные прибрежные воды могут служить идеальным акустическим прикрытием для иранских подлодок.
Все это делает Иран трудным противником, осложняет действия у его берегов и, безусловно, поднимает планку для американской операции в персидском заливе. Тем не менее, в конечном счете, эти трудности не выглядят непреодолимыми. Иранская военно-морская мощь резко падает с ростом дистанции. Вдобавок в случае конфликта время также будет играть против нее. Иран может заминировать Ормузский пролив, ограничить коммерческое судоходство и на некоторое время помешать подходу американских сил – но все это умеренный уровень риска. Однако из-за косности его систем оперативного управления и из-за отсутствия у него мощной базовой авиации он не способен ни осуществить полную или длительную блокаду пролива, ни тем более победить ВМС США в длительной открытой морской войне.
Смотрите также: Ситуация в районе Ормузского пролива
Впрочем, нужно заметить, что соотношение военных сил никогда не бывает статичным и нынешний уровень отставания военно-морской мощи Ирана не следует считать неизменным. В долгосрочной перспективе на усиление иранского флота работают два геополитических фактора. Первый из них – превращение Ирака, ключевого противника Ирана, в слабую и расколотую страну. Для Тегерана это стало большой геостратегической удачей. Исторически странам, обладающим как выходом к морю, так и протяженными границами на суше, развивать собственный флот всегда мешала необходимость тратить силы на защиту наземных границ - достаточно вспомнить Китай, Францию или Германию. Судя по всему, Иран сейчас избавлен от этой проблемы. Сухопутные подступы к западной части страны в настоящее время в целом находятся в безопасности, с уходом США из Афганистана улучшается ситуация на востоке, и Тегеран теперь может уделять флоту намного большую, чем раньше, часть своих оборонных расходов.
Второй из них связан с Китаем, для которого укрепление морской мощи выглядит наиболее дешевым способом подорвать преобладание США в Персидском заливе. Для Пекина это важно, так как он серьезно зависит от пролегающих через Персидский залив морских путей, но не способен контролировать их с помощью собственного флота, и это делает его уязвимым для дистанционной блокады со стороны США. Именно поэтому уже сейчас на изрядной части иранских противокорабельных ракет стоит клеймо «Made in China».
Рауль Хейнрикс – аспирант Центра стратегических и оборонных исследований Австралийского национального университета, лауреат стипендии сэра Артура Тейнджа, редактор в Институте международной политики имени Лоуи, заместитель редактора блога Pnyx.
