Как Россия видит противостояние по вопросу иранской ядерной программы

Когда русские смотрят на Иран, они видят соседа и вечного соперника. Когда российская империя перешла в наступление и начала расширяться, она вырвала из рук шаха Северный и Южный Кавказ. Петр I на непродолжительное время присоединил к России все каспийское побережье Ирана и сосредоточил свои войска чуть севернее Тегерана.

В начале 20-го века Россия и Британия поделили Иран на зоны влияния. Русские получили север и дважды оккупировали Иран во время двух мировых войн. Когда Франклин Делано Рузвельт и Уинстон Черчилль встречались в 1943 году в Тегеране с Иосифом Сталиным, их охраняла Красная Армия.

Но особой любви между двумя странами не было никогда. Для иранцев Россия всегда была слишком сильной и слишком грозной. А русские, тем временем, хорошо помнили нападение иранцев на свое посольство в 1829 году. Каждый школьник знает о судьбе царского посла в Персии Александра Грибоедова, которого вместе со всеми работниками посольства убила в Тегеране разъяренная толпа. Грибоедов это великий русский поэт, и многие российские дети, а также взрослые, наизусть помнят его стихи.

Этот краткий экскурс в историю крайне важен для понимания того, из чего исходят русские, когда оценивают иранскую ядерную программу, и почему они проявляют такое непостоянство в своей поддержке международных усилий по обузданию Ирана. Россия поддержала ограниченные санкции против Ирана в Организации Объединенных Наций, но потом начала спорить с США и Европой по поводу гораздо более жестких санкций, которые они вводят сегодня в одностороннем порядке. Она выступает решительно против любого применения военной силы.

Кир и Ксеркс

Россияне считают своего соседа исторической империей, которая уходит корнями во времена Кира и Ксеркса, а сегодня пытается вновь утвердиться в качестве региональной державы на Большом Ближнем Востоке. Они видят в Иране одновременно молодую и растущую страну, население которой уже составляет половину российского, гордую нацию, твердо решившую в полной мере использовать  свой потенциал, а также умного дельца, всегда готового торговаться. Они также видят беспощадных фанатиков, движимых каким-то странным толкованием своей религии – и содрогаются, вспоминая Грибоедова.

Если такая страна, рассуждают многие россияне, решила получить ядерное оружие, то она наверняка его получит. Если разбомбить известные ядерные объекты, то это задержит реализацию ядерной программы, но одновременно станет гарантией того, что Иран со временем все равно получит свою бомбу, дабы предотвратить в будущем любые подобные нападения. По мнению русских, единственный способ помешать Ирану стать обладателем ядерного оружия, это добиться заключения сделки между мировым сообществом и Тегераном, в рамках которой Иран согласится остановиться, получив возможность для производства ядерного оружия, а ведущие мировые державы договорятся о реинтеграции Ирана в международное сообщество за счет отмены санкций, размораживания активов и принятия этой страны во Всемирную торговую организацию.

Русские не мирятся покорно с перспективой превращения Ирана в ядерную державу, имеющую оружие и ракеты для его доставки. В конце концов, Иран их близкий сосед, а это значит, что даже его ракеты средней дальности могут проникать далеко вглубь России. Московские дипломаты на протяжении всего последнего десятилетия упорно работали над тем, чтобы подтолкнуть иранцев к некоему компромиссу с мировыми державами в надежде на то, что им удастся получить для России особые привилегии в обмен на ее посредничество в этом процессе. Пока эти попытки не увенчались успехом, однако Россия от них не отказалась.

В результате Россию часто изображают в качестве союзницы Ирана. Однако такое представление кажется странным большинству россиян, да и большинству иранцев тоже. Да, Россия продает тегеранскому режиму оружие, но российские торговцы оружием смотрят на свое ремесло преимущественно как на бизнес, дающий им прибыль. А что касается Ирана, то он, может быть, и хотел бы сотрудничать с другими партнерами в рамках укрепления своей армии, однако особого выбора у него нет. Пару лет назад русские отменили поставки зенитно-ракетных комплексов в попытке оказать давление на Иран. Иранцы этому не обрадовались.

Бушерская АЭС

Россия также продолжает сотрудничество с Ираном в области атомной энергетики. Она наконец завершила строительство первой в Иране атомной электростанции в Бушере. Русские считают, что атомная энергетика это одна из немногих областей, где они конкурентоспособны в глобальном масштабе. Они видят в Иране многообещающий рынок, и абсолютно не хотят уступать его конкурентам. Однако российские руководители выдвигают при этом одно условие: Иран должен возвращать все использованное топливо в Россию на переработку, что помешает использовать его в целях создания ядерного оружия.

Москва и Запад по-разному оценивают масштабы иранской угрозы, как в плане возможностей Ирана, та и в плане его намерений. Русские обычно более консервативны в оценках иранских успехов в ракетно-ядерной области, и в прошлом они часто указывали американцам на их преувеличенные предостережения. Россия часто говорит об "отсутствии твердых доказательств" военной направленности иранской ядерной программы. Очевидно, эти слова предназначены для того, чтобы дверь для продолжения диалога оставалась постоянно открытой.

А что до намерений тегеранского руководства, то здесь русские проявляют двойственность. На протяжении целого ряда лет после распада Советского Союза Иран был для России очень полезным партнером, особенно в связи с  тем, что воздерживался от экспорта своей революции в новые мусульманские государства на постсоветском пространстве, а также отказывался осуждать Россию за войну в Чечне. Иран даже помог России вступить в качестве наблюдателя в Организацию Исламская конференция, а в 1990-е годы содействовал прекращению гражданской войны в Таджикистане, жители которого говорят на разновидности языка фарси.

Эту прагматичную сторону иранской политики, которая в прошлом ассоциировалась с бывшими президентами Али Акбаром Хашеми Рафсанджани (Ali Akbar Hashemi Rafsanjani) и Мохаммадом Хатами (Mohammad Khatami), в последние годы затмил поток гораздо менее светлых и жизнерадостных предупреждений и мессианских разглагольствований нынешнего президента Ирана Махмуда Ахмадинежада. Ни премьер-министру Владимиру Путину, ни президенту Дмитрию Медведеву не удалось добиться от него ничего особенного.

Тем временем, верховный лидер Ирана непроницаемый аятолла Али Хаменеи и усиливающий свое влияние Корпус стражей исламской революции совершенно недоступны для московских руководителей. Российские специалисты по Ирану, анализирующие эволюцию политического режима в Тегеране, ожидают, что в обозримом будущем он основательно и радикально изменится. Однако они понятия не имеют, когда наступят эти перемены, и какова будет их направленность.

Русские напряженно наблюдают за тем, как нарастает напряженность вокруг Ирана. На их взгляд, новые санкции в дополнение к тем, что уже утверждены Советом Безопасности, ослабят иранских прагматиков и усилят позиции идеологов этой страны. По мнению России, более жесткие санкции со стороны США и их европейских союзников не только не дадут Западу требуемый результат – остановить иранскую ядерную программу или настроить иранский народ против правительства – но и не предотвратят воздушный удар Израиля. А такой удар неизбежно втянет в общую драку Соединенные Штаты. Это означает, что если дипломатия не получит свой последний шанс, скоро может стать реальностью то, чего российские лидеры опасаются больше всего – американская война против Ирана и появление у Тегерана ядерного оружия.

Дмитрий Тренин – директор Московского центра Карнеги. Это первая из серии публицистических статей об Иране от авторов из тех стран, которые напрямую заинтересованы в активизации дебатов о том, как обуздать иранскую программу по предполагаемому созданию ядерного оружия. Изложенные в статье мнения принадлежат автору.