В скандале вокруг «квартирного вопроса» главы РПЦ, как в капле воды, отразился кризис российского православия

Скандал вокруг судебного дела, связанного с Патриархом Русской православной Церкви Кириллом, разрастается. Как-то раньше рейдерские захваты были прерогативой бизнеса. Теперь оказалось, что и служители Церкви самого высокого ранга не прочь с помощью судов захватить чужое имущество.

Сам характер иска в отношении соседей квартиры Патриарха Кирилла (в миру Гундяева) не представляет особого интереса. Хорошо известна система судопроизводства как российская, так и украинская в отношении либо богатых, либо власть имущих. А часто это одно и тоже. Здесь хотелось бы остановиться на моральных и этических проблемах этого дела. В нем как в капле воды отразился кризис российского православия.

Из миллиардеров — в аскеты

С отцами Церкви связан не только этот скандал, но и многие другие. Причем биография и деятельность именно Патриарха Кирилла вызывает слишком много вопросов, чтобы относиться к нему как к настоящему носителю моральных ценностей, проповедуемых Русской православной Церковью.

Как пишет российская «Новая газета», именно в 1990-е годы нынешний глава РПЦ, а тогда председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (ОВЦС МП) митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл «завоевал положение и сколотил состояние», которое, по утверждению «Новой газеты», позволило ему «в конце концов, занять патриарший престол». До вступления на этот престол личное состояние Кирилла оценивалось некоторыми экспертами в 4 млрд. долларов, утверждается в материале. Рассказывая о бизнесе Владимира Гундяева, газета ссылается на «обширное досье», которое составил доктор исторических наук Сергей Бычков, опубликовавший не один десяток статей, в основном о табачном бизнесе будущего Патриарха (а еще был бизнес с морепродуктами и нефтью). Ни одна из его публикаций не была официально опровергнута, во многом Кирилл признал, что факты, собранные Бычковым, соответствуют действительности, отмечает «Новая газета».

В конце публикации газета указывает на предметы роскоши, которыми обставлена жизнь главы Русской православной Церкви — начиная от часов Breguet стоимостью в 30 тыс. долларов, которые украинские журналисты рядом с четками заметили на руке Патриарха, до личного самолета, виллы в Швейцарии, «терема» в Переделкино, дворца в Геленджике. Вообще иерархи Русской православной Церкви всегда были склонны к излишествам. Церковь в царское время была после самодержца российского самым большим собственником в стране. Изъятыми у нее ценностями большевики долго финансировали иностранных коммунистов, раздувая мировой революционный пожар. Да не вышло, товарищи как в Москве, так и в других странах быстро научились «распиливать» дармовые деньги.

«Дом на Набережной»: продолжение истории

Если бы не скандальный случай, неизвестно, обратил ли бы кто-либо внимание на жилищные запросы Патриарха и на то, что пентхаус его находится в «Доме на набережной». В том самом «Доме на набережной», о трагедии которого первым написал в своей одноименной повести Юрий Трифонов, впервые употребив это словосочетание.

«Дом на набережной» является одним из главных символов 1930-х годов и истребления режимом партийной и хозяйственной элиты, которая заселяла квартиры комплекса на Берсеневской набережной Москвы-реки. Неслучайно главным наблюдателем на строительстве Дома правительства — официальное название сооружения — был заместитель главы ОГПУ, а фактически руководитель спецслужбы Генрих Ягода. Подъезд дома № 11 — нежилой, в нем нет ни квартир, ни лифтов. Предполагается, что отсюда или прослушивали квартиры жильцов других подъездов, или за стенами скрыты какие-то тайные помещения. Помимо этого подъезда, в доме находились конспиративные квартиры чекистов. Они работали в нем под видом комендантов, консьержей, лифтеров и в своих квартирах встречались с осведомителями или прятали особых жильцов, как, например, агента советской разведки в Южной Африке Дитера Герхардта. В годы Большого террора 1937—1938 гг. из двух тысяч жильцов дома более 800 были репрессированы. Многие целыми семьями. В те годы дом называли «Ловушкой для большевиков», «Домом предварительного заключения». В период 1937—1953 гг. квартиры в доме не менее пяти раз меняли своих хозяев, а некоторые — почти двадцать.

В силу цензурных ограничений в своей повести Юрий Трифонов, сам живший в этом доме в детстве, не мог писать о репрессиях. О них говорится глухо и иносказательно. «Серая громада висела над переулочком, по утрам застила солнце, а вечерами сверху летели голоса радио, музыка патефона. Там, в поднебесных этажах, шла, казалось, совсем иная жизнь, чем внизу, в мелкоте...» — писал Юрий Трифонов в повести «Дом на набережной». Дом предстает образом всего того темного, что нависало над жизнью каждого человека в СССР, но внешне все было весело. В какой еще стране так вольно дышал человек морозным воздухом в колымских лагерях или на строительстве воркутинской железной дороги в тундре?

С домом связаны легенды, в том числе и такие, в которых рассказывается о тенях невинно репрессированных, которые приходят в свои квартиры, а также о тенях палачей, выбирающих свои жертвы. И легенды не далеки от действительности. Заместитель Берии Богдан Кобулов, пользуясь тем, что имел ключи от всех квартир, заранее проникал в квартиру тех, за кем ночью должен был приехать черный воронок. Своего рода вестник смерти.

Именно в этом доме Патриарх Кирилл заимел квартиру. А теперь хочет расширить свою недвижимость. Тени прошлого его не смущают.

Вообще, отношения Русской православной Церкви и власти всегда были вполне определенными. За немногим исключением ее иерархи всегда находили с руководством страны общий язык. Стала Церковь в свое время частью и коммунистической власти, и за это она до сих пор не покаялась. Менять своих хозяев ей не впервой, хотя принципы, по большому счету, те же. Так и теперь, когда священников не ссылают и не расстреливают, характер взаимоотношений Церкви с властью остается неизменным.

Объявленная президентом Медведевым десталинизация очень быстро заглохла. В том числе потому, что Церковь эту инициативу очищения общества не поддержала. Что говорить, если Церковь сама не прошла эту самую десталинизацию, если она фактически продолжает работать на авторитарную власть, как и в прежние времена?

В этом отношении Украинская православная Церковь как московского, так и киевского Патриархата, автокефальная и греко-католическая пошли далеко вперед. Чего стоит даже тот факт, что УПЦ признала Голодомор геноцидом, в то время как РПЦ, неукоснительно следуя за светской властью, этого не признает.

Еще одна небезынтересная деталь. Пентхаус Патриарха — с видом на Храм Христа Спасителя, который в свое время отстраивал мэр Москвы Юрий Лужков и который в прошлом году «прославился» лифтами за алтарем, скрытыми офисными помещениями, сдаваемыми в аренду, а также банкетным залом и автомойкой. Христос гнал менял из храма, а нынешние его последователи их наоборот впускают. Стоит ли удивляться финансовым операциям Патриарха? А дальше все идет по нисходящей. Каков поп, таков и приход. Глядя на отцов Церкви, на их поведение, у многих гаснет вера. А Патриарх Кирилл приезжает в Украину, и обвиняют в этом злокозненные темные зарубежные силы. Да никакие враги Русской православной Церкви не нужны, если у нее такие отцы. Она сама вползла в кризис, никто ее не толкал. Вот и пожинает плоды всего этого действа.

Патриарх Кирилл и Юрий Шевченко: предыстория

«Квартирный вопрос» Патриарха оплетен массой интересных и весьма красноречивых подробностей и деталей. К примеру, контекст взаимоотношений Патриарха и бывшего министра здравоохранения России Юрия Шевченко, которому и был предъявлен иск, — не так прост.

По благословению Патриарха Алексия II Шевченко окончил в Ташкенте духовную семинарию, после чего был рукоположен в сан священника в Украинской православной Церкви. У него сложились дружеские отношения с Блаженнейшим Украины Владимиром.

В 2008 году Алексий II умер, а Патриархом стал Кирилл. По словам родственников Юрия Шевченко, вскоре после этого к нему обратились представители Московской епархии с рекомендацией подписать покаянное письмо Кириллу за то, что рукоположился без его ведома. Шевченко делать этого не стал, так как нарушений канонов не было. По словам близких врача, тесные отношения между Шевченко и Патриархом Владимиром вызывали в руководстве РПЦ нескрываемое раздражение. Может быть, в этом — основа истории с судебным процессом и вызванным им скандалом?

Как отмечают близкие Шевченко, он является практикующим хирургом, признанным элитой мировой кардиохирургии, много оперирует в России и за рубежом. При этом ведет священническую деятельность в Национальном медико-хирургическом Пироговском центре, где выстроил Храм Святого Николая Чудотворца. Сейчас он тяжело болен (у него выявили онкологическое заболевание), и единственное его желание — чтобы суд был справедливым и смотрел на суть дела, а не на то, кем являются представители истца. Вполне естественное желание, только вряд ли осуществимое в современной России.

По данным российского журнала The New Times, пентхаус Патриарха был куплен в 2002 году и является единственной квартирой в Москве, зарегистрированной именно на священнослужителя по фамилии Гундяев, о чем есть соответствующая запись в кадастровой ведомости. Пикантность ситуации с судом состоит в том, что иск подан от лица Лидии Леоновой, которая проживает в квартире Патриарха, но в процессе судебного заседания не представила никаких документов, что она представляет собственника квартиры. На подобные «мелочи» суд внимания не обратил, что и определило его вердикт.

Журналист Сакен Аймурзаев в блоге на сайте радиостанции «Эхо Москвы» пишет, что когда 3 апреля 1969 года Владимир Гундяев принял монашеский постриг, так называемую малую схиму, он получил имя Кирилл и дал четыре обета: послушания, безбрачия, нестяжания (отказ от личной собственности), непрестанной молитвы.

Насчет взаимоотношений с Лидией Леоновой имеются разные версии, но нас больше интересует нарушение обета нестяжания. По словам руководителя пресс-службы Московского Патриархата Владимира Вигилянского, вопросы о квартире Кирилла неэтичны, это частная жизнь, которая является неприкосновенной. Это как сказать. Если речь идет о высшем представителе Русской православной Церкви, то такие вопросы очень этичны. И дело не во вторжении в частную жизнь, а о выполнении взятых на себя обетов. И если они нарушаются, то за этим следуют далеко идущие выводы. Сакен Аймурзаев отмечает: нарушение хотя бы одного из принесенных обетов — церковное преступление. А это совсем не личное дело и совсем не частная жизнь.

«Новая газета» напоминает цитату из выступления Патриарха на Украине. «Очень важно научиться христианской аскезе... Аскеза — это способность регулировать свое потребление... Это победа человека над похотью, над страстями, над инстинктом. И важно, чтобы этим качеством владели и богатые, и бедные». А еще важнее, чтобы этим качеством владели служители Русской православной Церкви всех рангов, особенно высших.

И напоследок. Юрий Шевченко завещал свою квартиру дочери и ее четырем детям. Как пишет главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов, «Арест квартиры по решению суда должен воспрепятствовать передачи ее по наследству. Остается дождаться — и тогда квартира в кармане. Как-то не очень, Ваше Святейшество...».

А как же милость к больным и малолетним? Или заповеди для иерархов Русской православной церкви уже ничего не значат? Похоже, что так. Ради квартиры в «Доме на набережной», который уже давно должен стать мемориальным музеем, одним из напоминаний о жертвах сталинизма, попираются законы не только церкви, но и обычной морали. Разве это — не кризис российского православия? Может, пора остановить святотатство и покаяться, как призывает христианская религия?

Комментарии

«Две болезни РПЦ»

Андрей Юраш, религиевед, доцент Львовского национального университета им. Ивана Франко:

— Это скандал, который вряд ли украшает любую Церковь и религиозного деятеля. Главная причина в том, что Русская православная Церковь в условиях нынешнего Российского государства фактически является государственным формализированным институтом, а не общественным институтом свободного неформального волеизъявления человека, так как это должно быть в либеральном обществе. Отсюда проблемы, которые порождает любая система — светская, церковная, тоталитарная. Эти проблемы порождаются замкнутой системой отношений и экстраполируются в церковную сферу.

С другой стороны, относиться к этому вопросу однозначно вряд ли можно, потому что любое лицо, в том числе церковное, и в российском, и в западном обществе может и должно иметь определенное материальное содержание. Определенный капитал сам по себе не может быть негативом. Негативом является то, как этот капитал добывался и используется. Именно в этой плоскости нужно и можно рассматривать факт последнего суда в Москве относительно квартиры и характера бизнеса, который привел к тому, что Патриарх Кирилл еще во времена, когда он был Митрополитом Смоленским и Калининградским, руководителем отдела внешних церковных связей, используя свои возможности, фактически в тесном сотрудничестве с государством осуществлял свой бизнес.

Православие как система религиозных принципов и догматов является чрезвычайно богатой и целостной традицией. Но это богатство должно быть сопоставлено с новыми, модерными тенденциями. Если неадекватно отвечать на модерные вызовы (я говорю и о проблемах секуляризма, и либеральных принципов, и объективной открытости общества), Церковь может прийти к двум негативным результатам (болезням). Их мы можем наблюдать сегодня на примере РПЦ. Во-первых, это комплекс исключительности, который порождается из того, что Церковь не может адекватно осознать и найти рецепты, как функционировать и жить в новых условиях. Принцип исключительности приводит к накоплению потенциала фундаментализма, консервативности, который не позволяет полностью развиваться богатому историческому богословскому духовному потенциалу, накопленному православием за многие века своего функционирования. Вторая негативная сторона — срастание или слишком тесное партнерство с государственными структурами. Религия, по своему определению, априори является сферой свободного духовного, внутреннего, а следовательно — неподотчетна никому, только собственной душе, совести, системе чувств. И когда Церковь перестает ориентироваться, что ее содержание — сосредоточение на внутренних переживаниях, чувствах человека, и считает, что может допустить насилие над обществом, тогда уже она превращается из духовного института в полу- или полностью тоталитарный организм. Для того чтобы реализовать эту насильственную, тоталитарную функцию, Церковь действует совместно с государством, что порождает констатированное выше срастание с государством.

Очевидно, это не может не отразиться на Украине. Русская Церковь имеет довольно мощное влияние в украинском обществе. Социология утверждает, что от 18 до 25 процентов населения Украины декларируют, что они являются и хотят оставаться верующими РПЦ. Это очень существенная группа населения.

Следовательно, украинское общество в этом смысле должно было бы ориентироваться на плюралистическую модель, в которой, не отрицая этот выбор и соответствующие установки, идущие от духовного центра, постепенно убеждать часть украинского общества в потребности акцептования новых либеральных подходов. На этих подходах должно функционировать украинское общество в смысле отношения к религии, поскольку, в отличие от России, мы обречены жить в поликонфессионном, мультикультурном обществе. Поэтому те подходы, которые РПЦ, Московская Патриархия может применять к обществу в пределах Российской Федерации, не могут быть приняты в Украине, украинским обществом. Если общество, сознательно избирающее принадлежность к Московскому Патриархату, не будет ориентироваться на доминирующие либерально-поликонфессионные ценности украинского общества, это может провоцировать конфликты. В этом отношении необходимо и государству, и обществу приобщать украинскую общину верующих РПЦ к тому, что даже верность духовной традиции, которую они исповедуют в условиях Украинского государства, должна набирать несколько иные организационные и культурно-духовные обороты.

«Русская Церковь — это не только Патриарх Кирилл»

Владыка Евстратий (Зоря), Украинская православная Церковь киевского Патриархата:

— У Кирилла «соединяются» служение в Церкви и серьезные бизнесовые дела. Я бы сказал, что это кризис православия в России, даже скорее кризис Московской Патриархии. Она теряет авторитет в обществе именно из-за таких событий. Три года назад, когда Патриарх Кирилл пришел на патриарший престол, многие надеялись на развитие Русской Церкви, на ее «осовременивание». Но с каждым годом все большее количество людей разочаровываются в нем как в духовном проводнике. Эти скандальные события только способствуют распространению разочарования. Вместе с тем, Русская Церковь — это не только Патриарх Кирилл. Если вспомнить 1920—1930 гг., то и тогда было много изменников, верующие и священники отрекались публично от Бога и становились богоборцами. Однако Господь за это время явил и многих святых, которые твердо стояли в вере. Для Русской церкви — сегодня неприятные и тяжелые испытания, но она должна пройти через них для того, чтобы очиститься от груза прошлого.

С моей точки зрения, кризис заключается в том, что с каждым годом и Патриархи и Московская Патриархия больше воспринимаются не только как духовная сила и «голос», который призывает к духовности и нравственности, но и как один из политических «центров» влияния. Причем этот «центр» тесно привязан к государственной власти и соответственно — весь комплекс тех кризисных явлений, который проявляется в российском обществе, охватывает и Московскую Патриархию как часть выстроенной властной вертикали в России. Примерно такие же проблемы ощущала на себе Русская Церковь в начале ХХ в., когда кризис монархии очень больно бил и по авторитету Церкви, которая, в сущности, ее защищала. Освобождение из-под власти монархии для самой Русской Церкви оказалось благом, хотя она и попала в период новых испытаний. Но вместе с тем, освободившись от такой внешней «опеки», Церковь смогла серьезно подготовиться к испытаниям «безбожного» периода. Патриарх Тихон, который был избран, оказался достойным проводником Русской Церкви в эти бурные годы и подготовил ее к этому периоду.

В таком положении находится Русская Церковь и в настоящий момент. У нее старая система, заложенная еще в советское время. Она до сих пор функционирует по инерции. Сегодня РПЦ должна пройти путь обновления и очистки от этой привязки к властной системе и обслуживанию интересов власти. Церковь должна больше служить Христу и народу. Думаю, что Русская Церковь сможет пройти эти испытания, но при нынешнем Патриархе это вряд ли завершится.

Как эта ситуация влияет на Украину? Многие из тех, кто еще 10—15 лет назад воспринимал Русскую Церковь как какой-то образец или идеал для наследования и считал, что для Украины и Украинской Церкви — это наилучший вариант, сегодня разочаровались. Напротив, это благо, что Украинская Церковь отдаляется от Русской. Ведь те проблемы и неурядицы, которые стали характерными для Русской Церкви, особенно в последние годы, побуждают многих в Украинской Церкви меняться и не совершать тех ошибок, которые совершает Патриарх Кирилл и его окружение, чтобы не прийти к таким же плачевным последствиям. Это свидетельствует о консолидации самой Украинской Церкви. Думаю, что в настоящий момент приходит понимание того, что Московский Патриархат не является той силой, которая может помочь нам в преодолении собственных проблем, ведь он сам погряз в своих.

Подготовили Татьяна Козырева, Игорь Самокиш

Реакция Патриарха Кирилла

Сам Патриарх публично никак не прокомментировал скандал вокруг суда и своего имущества, однако негативно высказался в адрес блогеров и дискуссий в Интернете. «Достаточно проследить за дискуссиями в блогах, которые ведут верующие — как миряне, так и духовенство. Часто по прочтении в голове всплывает известная фраза: «Эту бы энергию — да в благих целях!» И хочется задать простой вопрос многим участникам этих интернет-прений: «Говорите вы очень убедительно — а в чем состоят ваша реальная работа и ваши реальные дела? Каковы ваши практические действия?» — цитирует Патриарха информационное агентство «Росбалт».

«Никак не умаляю важности и необходимости глубоких, серьезных дискуссий в православной среде, но хочу каждому их участнику напомнить, что именно к нему относятся слова Спасителя — «по плодам их узнаете их» (Мф. 7:16). По плодам, а не по разговорам и тем более не по ерничанью, не по анекдотам, не по болтовне, не по желанию показаться сильным, умным, убедительным, хлестким и т.д.», — подчеркнул Кирилл.

«Если наше православное интернет-сообщество воспримет эту великую заповедь Божью — «по плодам их узнаете их», то наше интернет-пространство очистится от всей той шелухи, которая сегодня надрывает нравственное чувство очень многих людей», — убежден Святейший Патриарх Кирилл.

Кстати

Русская православная Церковь активно продвигает вопрос о включении в штат вооружений и боевой техники ВДВ мобильных надувных храмов-палаток. «Если храмы включат в штат, их можно будет десантировать с самолетов наряду с самоходками и боевыми машинами десанта», — сообщил российскому агентству «Интерфакс» официальный представитель управления пресс-службы Минобороны РФ по ВДВ Александр Кучеренко. По его словам, в рамках реформирования Вооруженных сил России на все Воздушно-десантные войска предусмотрена всего одна штатная должность для военных священников — помощник командира бригады по воспитательной работе.

Лев Николаевич Толстой — «официальное» православие и огосударствленная Православная Церковь:

1. «Очень хочется сказать нашим соотечественникам и казенно-официальным богословам: да идите и вы к отцу своему, диаволу, вы, взявшие ключи царствия небесного, и сами не входящие в него, и другим затворяющие его!» «Исповедь», 1881—1882 гг.

2. «Я начал с того, что полюбил свою православную веру больше своего спокойствия; потом полюбил христианство более своей православной Церкви и священников ее; теперь же люблю истину более всего на свете, и до сих пор истина совпадает для меня с христианством, как я его понимаю». «Ответ на отлучение от Церкви», 1901 г.

3. «Я взял богословские книги и стал изучать их. И вот изучение это привело меня к убеждению, что та вера, которую исповедует наша иерархия и которой она учит народ, есть не только ложь, но и безнравственный обман. В православном вероучении я нашел изложение самых непонятных, кощунственных и безнравственных положений, не только допускаемых разумом, но совершенно непостижимых и противных нравственности — и никакого учения о жизни и смысле ее!» «Четвероевангелие», 1906 г.