Олланд и Путин против Обамы

Избрание в воскресенье Франсуа Олланда (Francois Hollande) президентом Франции, а также инаугурация в понедельник Владимира Путина в качестве «нового старого» российского президента представляют собой новую головную боль во внешней политике для администрации президента Обамы. Хотя никто из них не призывает к резким и радикальным изменениям в отношениях с Соединенными Штатами, однако замена двух лидеров, склонных оказывать поддержку Вашингтону, на двух руководителей исполнительной власти, более скептично относящихся к заверениям Америки, означает, что администрация Обамы потеряет в ближайшие месяцы определенное пространство для маневра. Как заметил Питер Фивер (Peter Feaver), «(Николя) Саркози был необходимой ключевой фигурой в двух наиболее значимых политических действиях, которые сотрудники администрации Обамы преподносят как «успешные», -  речь идет о санкциях против Ирана, а также об операции в Ливии. Поддержка Дмитрия Медведева имела решающее значение для принятия более жестких санкций, а также в том случае, когда Россия воздержалась при голосовании по поводу резолюции ООН по Ливии.

Сейчас принято утверждать, что Медведев в течение четырех лет был всего лишь марионеткой в руках премьер-министра Владимира Путина - и поэтому более примирительная политика, проводившаяся Медведевым в отношениях с Соединенными Штатами, на самом деле была отражением собственного подхода Путина. Однако я не совсем согласен с подобной оценкой. Не подлежит сомнению, что Медведев не мог предпринимать никаких политических инициатив, открыто игнорируя точку зрения Путина, однако это не означает, что оба российских руководителя (в том числе и их советники) всегда имели общее мнение по всем политическим вопросам. По моему мнению, Путин был настроен на то, чтобы дать попробовать Медведеву пойти «своим собственным путем» - особенно в том, что касается установления близких отношений с Бараком Обамой - и затем посмотреть, может ли произойти значительное улучшение в американо-российских отношениях. Несмотря на скептицизм Путина,  Медведев пошел на значительное количество уступок. Так, например, он поддержал более жесткие санкции в отношении Ирана и отменил продажу этой стране зенитно-ракетных комплексов С-300, в случае установки которых нанесение Израилем или Соединенными Штатами авиаудара по объектам иранской ядерной программы стало бы значительно более проблематичным.

Некоторые элементы перезагрузки действительно сработали - в первую очередь следует сказать о Северной распределительной сети (Northern Distribution Network), с помощью которой осуществляются поставки для миссии НАТО в Афганистане. Тем не менее многие из вопросов, осложнявших американо-российские отношения во время последнего срока правления Путина - и особенно планы развертывания противоракетной обороны, - продолжают оставаться неразрешенными на столе переговоров. Путин возвращается на пост президента, сохраняя в нетронутом виде свой скептицизм относительно того, в какой степени следует в сложившихся обстоятельствах выстраивать партнерские отношения с Соединенными Штатами. Он не намерен прерывать их в тех сферах, где сложилось взаимовыгодное сотрудничество, однако его мнение относительно Вашингтона будет основываться на принципе «деньги на бочку» - другими словами, он будет сразу показывать, что Москва ожидает получение выгоды для себя. Кроме того, Путин, не имея особого личного контакта с американским президентом, вряд ли будет относиться к Обаме более терпимо.

То же самое, судя по всему, можно сказать и об Олланде. Сакрози, которого французы часто называют «Сарко-американец», сделал своим приоритетом улучшение американо-французских отношений. Олланд может отойти от политики Саркози, направленной на культивирование связей с Вашингтоном. Так, например, а ходе своей кампании он критически отзывался о решении Саркози вернуть Францию в интегрированную структуру военного командования НАТО и заявлял о готовности пересмотреть этот вопрос. Сам Саркози был склонен проводить более независимый и более личный курс во внешней политике, что приводило его к большему сближению с Соединенными Штатами. Олланд, вероятно, вернется к тому, что некоторые аналитики называют более «коллективным» подходом к внешней политике Франции, и при этом менее вероятным станет вариант инстинктивного игнорирования им традиционной французской точки зрения для проявления солидарности с Вашингтоном.

Олланд также обещал вывести французские войска из Афганистана к концу 2012-го года - то есть на два года раньше  планируемой НАТО передачи ответственности афганским силам безопасности. В случае реализации этого обещания Соединенные Штаты окажутся в более сложной ситуации. Многие наблюдатели обеспокоены тем, что, став президентом, Олланд будет в большей мере склонен к компромиссам в иранском вопросе, и при этом многое будет зависеть от того, станет ли премьер-министром в правительстве социалистов Лоран Фабиус (Laurent Fabius), который уже высказался в поддержку сильной и более жесткой политики в отношении нарушений Ираном своих обязательств в ядерной области.

Американские официальные лица в ближайшие месяцы столкнутся с большим скептицизмом Парижа и Москвы, а также с меньшей их готовностью пойти на компромиссы с Обамой, в чем он может нуждаться. Жесткая реакция русских на предлагаемые планы развертывания противоракетной обороны, а также подстрекательские заявления Москвы относительно нанесение превентивных ударов по объектам предлагаемой ПРО означают, что просьба Обамы о «большем пространстве» для маневра в этом вопросе не нашла ожидаемого отклика.

Обама планирует в ближайшее время встретиться с Путиным и с Олландом, и у него будет возможность привести свои аргументы относительно того, почему они должны проводить внешнюю политику своих предшественников и сохранять хорошие рабочие отношения с Вашингтоном. Но, исходя из существующего «уклона» и явной позиции в поддержку Саркози и Медведева внутри американской администрации, попытка убедить Олланда и Путина начать взаимодействие с чистого листа без учета существующих проблем может оказаться настоящим вызовом.

Николас Гвоздев является главным редактором журнала The National Interest, а также профессором по вопросам национальной безопасности Военно-морского колледжа США (U.S. Naval War College). В данной статье выражена исключительно его собственная точка зрения.