Меня часто сбивает с толку, что обозреватели, пишущие о России - особенно из крайне консервативного лагеря - свято верят в то, что демократия является панацеей от всех социальных болезней: преступности, плохого здравоохранения и социальной изоляции, а еще утверждают, что автократия - причина всех бед. Мое, возможно банальное, мнение: демократия является отличным решением, если проблема заключается в «неправомерном сосредоточении политической власти в руках никому не подотчетной элиты». Однако, демократия сама по себе никак не связана с уровнем богатства в стране, уровнем преступности или демографическими показателями. Существуют демократии бедные (Индия); демократии, потерявшие контроль над преступностью (Мексика, Колумбия); демократии с огромным разрывом между уровнем доходов нселения (Бразилия); демократии с непредсказуемым и националистическим управлением в сфере экономики (Аргентина); крайне плохо управляемые демократии (Албания, Косово); демократии, в которых демографические тенденции близки к катастрофе (Греция, Япония).
Взглянув на мир в целом, нетрудно заметить, что существует множество стран с действительно либеральными и демократическими политическими системами и... серьезными внутренними проблемами. Конечно, кто-то скажет, что демократии вовсе не совершенны и не могут решить все проблемы, но, тем не менее, именно демократия способна сделать гораздо больше для их решения, чем авторитарный режим. При прочих равных условиях я бы с этим согласился. Но слишком уж много людей наделяют демократию почти магическими силами, тогда как вполне очевидно, что таких сил у нее нет. Я думаю, что демократия - предпочтительнее других политических систем не в утилитарном контексте, а в силу основополагающих вопросов политической этики.
Читайте также: Приток иностранцев улучшает российские демографические показатели
Дэвид Саттер (David Satter), гораздо более уважаемый и известный аналитик по России, чем смиренный автор этих строк, недавно выступил с чрезвычайно странными комментариями о российской демографии в интервью Кэтрин Джин Лопес (Katherine Jean Lopez) из National Review Online о новой книге «Это было давно и неправда: Россия и коммунистическое прошлое» (It Was a Long Time Ago and It Never Happened Anyway: Russia and the Communist Past). Вот фрагмент, «застрявший» у меня в горле:
Лопес: Насколько тяжела демографическая ситуация в России и что можно сделать в этой области?
Саттер: Демографическая ситуация по-настоящему трагична. Российская неспособность уважать индивидуальность отражается в общем отсутствии уважения к человеческой жизни, включая собственную. Недавно появились признаки того, что уровень рождаемости в России повышается, а показатели смертности снижаются, но долгосрочный прогноз не является оптимистичным. Только фундаментальные психологические изменения могут превратить Россию в нацию, которая способна выжить.
Саттер высказал спорное убеждение в том, что страны, уважающие «святость человеческой жизни» и прошедшие через «фундаментальные психологические изменения», обладают более позитивными тенденциями в сфере демографии, чем Россия, которая никаких таких изменений не проводила. Поскольку долгосрочный двигатель демографии любого общества - это коэффициент рождаемости*, то стоит посмотреть на другие страны региона и сравнить их показатели с российскими. Хотят ли более демократичные, законопослушные общества «выжить» больше, чем Россия? Существуют ли у демократических обществ более оптимистичные «долгосрочные прогнозы», чем у России?
Также по теме: Российская демография подает признаки жизни
Показатели графика (смотрите в оригинале – прим. ред) свидетельствуют о том, что уровень демократии общества никак не связан с долгосрочной демографической тенденцией. Причинно-следственной связи здесь не существует. Чехия и Россия обладают почти идентичными показателями коэффициента рождаемости с конца 1980-х годов, несмотря на то, что их политические траектории быстро разошлись: Чехия провела продуманную кампанию по люстрации, чтобы исключить бывших коммунистов из политической жизни страны. На самом деле, если цель – повысить коэффициент рождаемости и укрепить долгосрочную демографическую перспективу, самое очевидное решение - стать султанской диктатурой, как Казахстан или Азербайджан.
Я ни в коем случае не утверждаю, что Россия должна стать похожей на Азербайджан или Казахстан: было бы абсолютной катастрофой, если бы в России был еще более персонифицированный и автократичный режим. Я только хочу сказать, что утверждение Саттера о том, что более демократичная и законопослушная Россия обладала бы лучшими демографическими показателями, является ложным. Доказуемо ложным. Очевидно ложным. Демонстративно ложным. Некоторые страны Восточной Европы, обладающие сегодня показателями рождаемости ниже российских, добились большего прогресса в «избавлении» от коммунизма, чем Россия может добиться при любом (хоть отчасти реалистичном) сценарии развития событий. В Чехии и Польше большое число старых коммунистических функционеров оказались на скамье подсудимых, а также был открыт широкий доступ к архиву секретной полиции. Как и следовало ожидать, это никак не повлияло на демографию в этих государствах. **
Читайте также: Европа и демографический спад
Надеюсь, что в ближайшем будущем российская политическая система станет более демократической и представительной. Однако, даже если это случится, и российское общество сможет пройти через нечто, напоминающее «фундаментальные психологические изменения», не следует ожидать какого-либо улучшения долгосрочной демографической перспективы. Восточноевропейский опыт отчетливо показал, что политическая демократия и уход от коммунистического прошлого ни в коей мере не гарантируют демографическую стабильность.
* Даже в разгар кризиса здравоохранения конца 1990-х - начала 2000-х российские мужчины жили на протяжении долгих лет после окончания их детородного возраста. Таким образом, хотя рост смертности и является крайне нежелательным (плохо, когда люди массово умирают от заболеваний, которые можно предотвратить), он не сможет значительно повлиять на долгосрочную траекторию демографического развития страны, которая определяется общим количеством родившихся людей и средним количеством детей в семье.
** Стоит отметить, что в бывшей Восточной Германии, которая пережила самую тщательную «декоммунизацию» из всех стран Восточного блока и стала функциональной либеральной демократией, уровень рождаемости был одним из самых низких в 1990-х годах. Но потребовалось еще 18 лет после объединения Германии, чтобы восточногерманский показатель сравнялся с крайне низким показателем Западной Германии.
