Крушение «третьего рейха» вызвало небывалую волну самоубийств. Кристиан Гешель (Christian Goeschel) в своей книге «Самоубийство в третьем рейхе» исследует вопрос о том, почему так много совершенно нормальных немцев весной 1945 года покончили с собой.
Когда весной 1945 года рушился «третий рейх», многие ведущие национал-социалисты не видели для себя впереди никакого будущего. Не только Гитлер, Геббельс, и спустя некоторое время Гиммлер наложили на себя руки. Другие члены национал-социалистической элиты также совершили самоубийства, в том числе - 8 из 41 гауляйтера.
Не менее значительным было количество самоубийств среди солдат и офицеров вермахта, замешанных в военных преступлениях национал-социалистического режима. Из 554 армейских генералов 53 наложили на себя руки. Каковы причины этой уникальной волны суицидов? Что это говорит о функционировании системы власти во время правления национал-социалистов? Ответить на эти вопросы и попытался Кристиан Гешель в своей книге, в которой сопоставляет анализ отдельных случаев с общим взглядом на социальные условия суицидов.
Читайте также: Преступление Третьего Рейха - Суд отклонил требования Рима
Катастрофа национал-социализма в те дни может служить одним из возможных объяснений волны самоубийств. В соответствии с этой точкой зрения, национал-социализм изначально имел установку на саморазрушение, на прославление деструктивного конца нации, и такой вариант был в любом случае более предпочтительным, чем оказаться во власти противника. Гешель не очень верит в этот мотив, хотя, возможно, он и был значимым для партийной верхушки. Весной 1945 года самоубийство было относительно массовым феноменом. Только в апреле 1945 года в Берлине было зафиксировано 3881 самоубийств – то есть в пять раз больше, чем в предыдущие годы. Вместе с тем в районах к западу от Эльбы такая паническая реакция была редкостью.
Многое свидетельствует о том, что волна самоубийств была косвенной реакцией на национал-социалистическую пропаганду, на навязывании представлений об «ужасных русских». С января 1945 года, когда Красная Армия вступила в восточные районы Германии, страх перед возмездием и изнасилованием охватил многих людей. Обычно количество самоубийц мужского пола превосходит количество самоубийц среди женщин. Но в те месяцы это соотношение изменилось.
Всю противоречивость массового суицида весной 1945 года можно понять только в том случае, если рассматривать еще и предысторию. Для этого Гешель обращается к периоду Веймарской республики, враги которой слева и справа пытались объяснить увеличение количества самоубийств по сравнению с предвоенным периодом - провалом демократической системы.
Также по теме: Имперское правительство без рейха
Последнее пристанище индивидуальности
Опираясь на теорию социолога Эмиля Дюркгейма (Emile Durkheim), Гешель предпочитает использовать термин аномия, с помощью которого можно объяснить, почему общественный кризис усиливает склонность к самоубийству. Аномичной является такая ситуация, при которой достижение легитимных целей законными средствами становится невозможным. Это относилось, например, к тем людям, которые оправдывали добровольный уход из жизни в начале 30-х годов продолжительной безработицей, лишавшей их всякой перспективы.
После прихода к власти национал-социалистов христианско-теологическое осуждение суицида отошло на второй план. В рамках социал-дарвинистской концепции режима действовал двойной стандарт. Когда речь шла о «подверженных опасности и лабильных индивидах, продолжение рода которых не обязательно рассматривается как желательное», то суицид воспринимался позитивно как «процесс расового элиминирования». Эта формулировка принадлежит поэту и врачу Готфриду Бенну (Gotfried Benn), который в 1940 году в Верховном командовании вермахта отвечал за самоубийства среди солдат.
Что касается «ценных в расовом отношении» немцев, то в этом случае, согласно принятой тогда концепции, следовало предотвращать самоубийства. Циничная терминология дополнялась столь же циничной практикой. Когда в 1933/1934 году была организована волна террора против противников режима, многие социалисты были «самоубиты» (geselbstmordet). Если после угроз в их адрес они не накладывали на себя руки, то палачи режима помогали им расстаться с жизнью, а затем представляли это как самоубийство.
Читайте также: Стоило ли сотрудничать с Третьим Рейхом
В ситуации террора самоубийство могло быть также последним пристанищем индивидуальности. Об этом свидетельствуют многочисленные самоубийства евреев, которым часто предшествовала тщательная подготовка. Их количество резко увеличилось, когда в октябре 1941 года началась депортация немецких евреев в лагеря смерти. Цианистый калий в кармане стал в тот момент средством индивидуального самоопределения.
Некоторые самоубийцы из числа евреев связывали такого рода поступок с упрямым подтверждением своей немецкости. Их мотивы фундаментальным образом отличались от того, что толкало к суициду национал-социалистических преступников весной 1945 года. Только при сопоставлении этих вариантов проводимый анализ открывает новый взгляд на нацистский режим. Вместе того, чтобы гарантировать порядок и стабильность, он разрушил нормы и создал ситуацию хаоса, при которой многие немцы предпочли покончить жизнь самоубийством.
