В 1974 году сенатор Сэм Эрвин (Sam Ervin), завершавший свою 20-летнюю сенатскую карьеру, поставил в своем последнем докладе на посту главы сенатского комитета по Уотергейту вопрос: «Чем был Уотергейт?»
За 40 лет, которые прошли с тех пор, как 17 июня 1972 года в 2:30 ночи в располагавшейся в вашингтонском офисном центре «Уотергейт» штаб-квартире Демократической партии были арестованы взломщики в деловых костюмах и резиновых перчатках, на этот вопрос отвечали по-разному. Например, четыре дня спустя после инцидента никсоновский Белый дом предложил свой вариант ответа. «Определенные элементы могут попытаться раздуть из этого нечто большее, чем то, что было в действительности», - глумливо заметил пресс-секретарь Рональд Зиглер (Ronald Ziegler), назвавший случившееся «третьеразрядным ограблением».
Однако история доказала, что он был неправ. Через два года Ричард Никсон станет первым и единственным американским президентом, ушедшим в отставку, а его роль в заговоре с целью воспрепятствовать правосудию — сокрытии Уотергейта — была несомненно установлена.
После этого возник другой ответ, который до сих пор не вызывает у многих сомнений, – что сокрытие было хуже, чем само преступление. Между тем эта идея явно преуменьшает масштаб преступных действий Никсона.
Ответ Эрвина на его собственный вопрос указывает на огромную важность Уотергейта. Сенатор назвал его попыткой «нарушить – так как дело касалось президентских выборов 1972 года – честность процесса выдвижения и избрания президента Соединенных Штатов». Однако Уотергейт был не только этим. В самых своих опасных проявлениях он был наглым и дерзким посягательством лично Никсона на основы американской демократии – конституцию, систему свободных выборов, законность.
Сегодня известно значительно больше данных, дающих однозначные ответы об обстоятельствах и значении Уотергейта, чем в те времена, когда мы впервые освещали эту историю, будучи молодыми журналистами Washington Post. За десятилетия объем этих данных сильно возрос благодаря расшифровкам секретных пленок Никсона, уточняющим подробности и контекст того, о чем говорилось на слушаньях в Сенате и Палате представителей, процессам и признаниям примерно 40 помощников и приспешников Никсона, отправившихся в тюрьму, и мемуарам самого Никсона и людей из его окружения. Эти документы помогают оценить личную ответственность президента за масштабную кампанию политического шпионажа, вредительства и других незаконных действий против реальных или воображаемых противников.
За пять с половиной лет своего правления, начавшегося в 1969 году, Никсон начал пять войн подряд, в какой-то момент наложившихся одна на другую — против антивоенного движения, против СМИ, против демократов, против системы правосудия и, наконец, против самой истории. Все они отражали крайне характерные для него лично образ мыслей и модель поведения – готовность пренебрегать законом во имя политической выгоды и стремление иметь компромат на противников, бывшее организующим принципом его правления.
Слежка, незаконное проникновение, прослушивание и политические диверсии стали образом жизни никсоновского Белого дома задолго до появления взломщиков в «Уотергейте».
Итак, чем же был Уотергейт? Пятью войнами, которые вел Никсон.
1. Война против антивоенного движения
Первую свою войну Никсон объявил движению против Вьетнамской войны. Президент считал его подрывным и полагал, что оно мешает ему должным образом вести войну в Юго-Восточной Азии. В 1970 году он одобрил секретный «план Хастона», дававший право ЦРУ, ФБР и военной разведке усилить слежку с использованием электронных средств за лицами, признанными «угрозой внутренней безопасности». Среди прочего, план предусматривал перехват почты и снятие ограничений на «скрытное проникновение» - то есть на нелегальные обыски.
Сотрудник Белого дома Томас Хастон (Thomas Charles Huston), бывший автором плана, сообщил Никсону, что он незаконен, но президент все равно его одобрил. План пришлось официально отменить после того, как против него выступил директор ФБР Дж. Эдгар Гувер (J. Edgar Hoover) — не из принципиальных соображений, а потому что считал такую деятельность прерогативой своего ведомства. Впрочем, эта неудача не отбила у Никсона вкус к вещам подобного рода.
В записке, датированной 3 марта 1970 года, помощник президента Патрик Бьюкенен (Patrick Buchanan) сообщал Никсону о, как он выражался, «институциональной мощи левых, сконцентрированной в структурах, которые помогают Демократической партии». Особые опасения у него вызывал Институт Брукингса – вашингтонский аналитический центр с либеральным уклоном.
17 июня 1971 года — ровно за год до Уотергейта — Никсон встречался в Овальном кабинете с главой своей администрации Г. Р. «Бобом» Холдеманом (H.R. “Bob” Haldeman) и своим советником по национальной безопасности Генри Киссинджером (Henry Kissinger). Обсуждался вопрос о материалах, связанных с приостановкой президентом Линдоном Джонсоном бомбардировок во Вьетнаме в 1968 году.
«Этим можно было бы шантажировать Джонсона, что в принципе небесполезно», - заявил Холдеман, согласно записи встречи.
«Да, - заметил Киссинджер, - но мы с Бобом уже третий год не можем закончить с этой чертовой историей». Они хотели выяснить все подробности о действиях Джонсона.
«Хастон уверен, что материалы об этом есть в Институте Брукингса», - добавил Холдеман.
«Боб, - спросил Никсон, - ты помнишь план Хастона? Проведи его в жизнь. Да я имею в виду кражу. Проберись, черт возьми, внутрь и добудь документы. Взломай сейф и возьми их».
Никсон был не из тех, кто забывает о подобных идеях. Через13 дней в ходе другого записывавшегося разговора с Холдеманом и Киссинджером президент сказал: «Проникните туда и принесите бумаги. Понятно?»
На следующий день Никсон вернулся к теме: «Боб, немедленно займись Брукингсом. Я хочу, чтобы этот сейф взломали». В тот же день он спросил: «Кто будет проникать в Институт Брукингса?»
По причинам, которые до сих пор не известны, проникновение, судя по всему, не состоялось.
2. Война против СМИ
Вторую свою войну Никсон непрестанно вел против прессы, чересчур настойчиво освещавшей неудачи во Вьетнамской войне и успехи антивоенного движения. Хотя Гувер считал, что он добился отмены плана Хастона, на деле высокопоставленные помощники Никсона его осуществляли. Под руководством советника президента Джона Эрлихмана (John Ehrlichman) и сотрудника Белого дома Эгиля Крога (Egil Krogh) были созданы подразделение «водопроводчиков» и команда взломщиков. Возглавляли их будущие руководители операции по взлому в «Уотергейте» - бывший оперативник ЦРУ Говард Хант (Howard Hunt) и бывший агент ФБР Дж. Гордон Лидди (G. Gordon Liddy). Ханта нанял консультантом политический советник Никсона Чарльз Колсон (Charles Colson) – такой же любитель радикальных мер, как и сам президент.
Одной из их первых задач было уничтожить репутацию Даниэля Эллсберга (Daniel Ellsberg) – человека, который передал в 1971 году прессе тайную историю Вьетнамской войны, известную как «Документы Пентагона» (Pentagon Papers). Публикация этих документов в New York Times, Washington Post и других газетах привела Никсона в ярость. Записи содержат целые тирады, которые он произносил по адресу Эллсберга, антивоенного движения, прессы, евреев, американских левых и либералов из Конгресса. Все это он считал одной силой. Хотя Эллсберг и без того находился под судом по обвинению в шпионаже, люди Ханта и Лидди проникли в кабинет его психиатра, в поисках информации, которая могла бы опорочить Эллсберга и подорвать доверие к нему в антивоенном движении.
«Боб, нельзя это так оставить, - заявил Никсон Холдеману 29 июня 1971 года – Нельзя, чтобы этому еврею сошла с рук кража сведений. Ясно?»
«Люди не доверяют этим снобам с Востока. Он еврей, из Гарварда, понимаешь? Типичный заносчивый интеллектуал».
Ближайшие помощники Никсона, некоторые из которых были евреями, всегда знали о его антисемитских выпадах. Как мы писали в нашей книге 1976 года «Последние дни» («The Final Days»), он говорил своим приближенным, в том числе Киссинджеру: «Против меня действует еврейский заговор». 3 июля 1971 года, беседуя с Холдеманом, он сказал: «В правительстве полно евреев. При этом большинство евреев нелояльны. Понимаете, о чем я? У нас есть Гармент [советник президента Леонард Гармент (Leonard Garment)], есть Киссинджер, есть, честно скажем, Сэфайр [президентский спичрайтер Уильям Сэфир (William Safire)] – они, конечно, исключение. Но в целом, Боб, этим ублюдкам доверять нельзя - предадут».
Организованная Эллсбергом утечка, по-видимому, усилила предрассудки Никсона и его паранойю.
После предполагаемых утечек в прессу о Вьетнаме Киссинджер приказал в 1969 году ФБР без судебного ордера прослушивать телефоны 17 журналистов и сотрудников Белого дома. Многие из статей, возможно, основанных на утечках, ставили под сомнение успех американской военной операции, что усиливало антивоенное движение. На записи, сделанной в Овальном кабинете 22 февраля 1971 года, Никсон говорит: «Не правда ли, в краткосрочной перспективе было бы намного проще действовать по-диктаторски – убить всех журналистов и заняться войной».
«Пресса – ваш враг, - объяснял Никсон пять дней спустя на встрече с главой Объединенного комитета начальников штабов адмиралом Томасом Мурером (Thomas H. Moorer). – Это враги, понимаете?... Никогда так не делайте... Угощайте их выпивкой, ведите себя вежливо, все хорошо, вы просто хотите им помочь. Но не помогайте этим ублюдкам. Никогда. Они пытаются вогнать нам нож ниже пояса».
3. Война против демократов
Третью войну Никсон объявил демократам, которые угрожали его переизбранию. В ней он использовал все средства – «водопроводчиков», прослушку и незаконное проникновение.
Конфидент Никсона Джон Митчелл (John N. Mitchell), возглавлявший его избирательный штаб и назначенный потом генпрокурором, в начале 1972 года встретился с Лидди в Министерстве юстиции. Лидди представил ему план под кодовым названием «Драгоценный камень» («Gemstone»), нацеленный на ведение шпионажа и подрывной деятельности в ходе предстоящей президентской кампании. План требовал финансирования в объеме 1 миллиона долларов.
Согласно докладу Сената по Уотергейту и вышедшей в 1980 году автобиографии Лидди, автор описывал элементы своего плана с помощью подготовленных ЦРУ разноцветных лекционных плакатов. Операция «Алмаз» («Diamond») предусматривала нейтрализацию участников антивоенных протестов путем нападений и похищений. Операция «Уголь» («Coal») – тайное финансирование Ширли Чисхолм (Shirley Chisholm), чернокожей женщины-конгрессмена из Бруклина, выдвигавшей свою кандидатуру на пост президента от Демократической партии – это должно было посеять межрасовые и гендерные разногласия среди демократов. Операция «Опал» предполагала слежку с помощью электронных средств за целым рядом лиц, включая кандидатов от демократической партии Эдмунда Маски (Edmund Muskie) и Джорджа Макговерна (George McGovern). В рамках операции «Сапфир» во время Национального съезда Демократической партии у Майами-Бич должна была быть размещена прослушиваемая яхта с проститутками.
Митчелл отверг эти планы и велел Лидди сжечь материалы. Меньше, чем через три недели, они снова встретились, и Лидди представил новую версию плана – на сей раз на 500 тысяч долларов. Митчелл опять ее отверг, однако вскоре после этого, по словам заместителя главы избирательного штаба Джеба Магрудера (Jeb Magruder), одобрил третью версию – с бюджетом в 250 тысяч долларов. Этот план предусматривал сбор информации о демократах с помощью прослушивания и проникновений со взломом.
Под присягой Митчелл заявил, что не одобрял плана. По его словам, он сказал Магрудеру: «Нам это не нужно, я устал это выслушивать». Таким образом, согласно его собственным показаниям, возражая, он не ссылался на то, что план незаконен.
10 октября 1972 года мы опубликовали в The Post статью, посвященную подрывным и шпионским операциям, которые организовывал Белый дом во время кампании Никсона в первую очередь против Маски. Мы доказывали, что проникновение в «Уотергейт» не было единичным случаем. По нашим данным шпионажем и вредительством занимались не меньше 50 человек. Частью из них руководил молодой калифорнийский юрист по имени Дональд Сегретти (Donald Segretti). Через несколько дней мы сообщили в очередной статье, что Сегретти был нанят Дуайтом Чапином (Dwight Chapin), секретарем Никсона. (Позднее комитет Сената по Уотергейту выявил 50 человек, участвовавших в подрывной деятельности, и 22 из них платил Сегретти.) Герберт Калмбах (Herbert Kalmbach), личный адвокат Никсона, заплатил Сегретти за эту деятельность 43 тысячи долларов из остатков избирательного фонда. В ходе операции Сегретти регулярно контактировал с Говардом Хантом.
Расследование Сената дало понять, насколько эффективной была деятельность, направленная против Маски, которого в 1971 году и в начале 1972 года Белый дом считал наиболее опасным для Никсона кандидатом от демократов. Подручные президента подкупили водителя Маски – волонтера по имени Элмер Уайетт (Elmer Wyatt), - и тот за 1000 долларов в месяц фотографировал внутренние записки, документы, графики и стратегические планы и передавал пленки помощникам сотрудникам избирательного штаба Никсона.
Кроме того, против Маски использовались и другие грязные трюки, направленные на дезорганизацию его сторонников. На поддельных бланках от его лица распространялись фальшивые пресс-релизы и слухи о сексуальных скандалах, связанных с другими кандидатами от Демократической партии. Во время предвыборных поездок Маски выставленные его помощниками в коридор гостиницы для чистки ботинки сгребали и отправляли в мусорный контейнер.
На одной из майских записей 1971 года глава администрации Белого дома Холдеман докладывает Никсону о плане Чапина-Сегретти. В датированной 12 апреля 1972 года записке Холдеману и Митчеллу Патрик Бьюкенен и еще один помощник Никсона пишут: «Наша основная цель – не позволить сенатору Маски с ходу победить на выборах, провести в апреле съезд и объединить вокруг себя Демократическую партию – достигнута».
Пленки также наглядно демонстрируют одержимость Никсона еще одним демократом Эдвардом Кеннеди (Edward Kennedy). Одним из первых заданий Ханта в период работы на Белый дом было распускать слухи о личной жизни Кеннеди, связанные с автомобильной аварией, которая произошла в 1969 году на острове Чаппаквиддик (штат Массачусетс) и в результате которой погибла молодая помощница Кеннеди Мэри Копекни (Mary Jo Kopechne). Хотя Кеннеди пообещал не баллотироваться в президенты в 1972 году, он все равно должен был сыграть важную роль в кампании и не исключал своего участия в выборах 1976 года.
«Я очень хотел бы, чтобы Кеннеди прослушивали», - заявил Никсон Холдеману в апреле 1971 года. В своей книге 1994 года «Дневники Холдемана» («The Haldeman Diaries») бывший глава администрации Белого дома также писал, что президент хотел, чтобы Кеннеди фотографировали в компрометирующих ситуациях и передавали снимки прессе.
Когда Кеннеди, участвовавший в кампании кандидата от Демократической партии Макговерна, получил защиту Секретной службы, Никсон и Холдеман придумали новый план слежки за ним – включить в команду, обеспечивавшую его безопасность, отставного агента секретной службы Роберта Ньюбранда (Robert Newbrand), который служил в охране Никсона, когда тот был вице-президентом.
«Я поговорю с Ньюбрандом и объясню, как к этому подступиться, - заметил Холдеман. – Он сделает все, что я ему скажу».
«Мы должны изловчиться и поймать этого сукина сына, чтобы убрать его из игры к 76-му»,- ответил президент, добавив: «Это будет забавно».
8 сентября 1971 года Никсон приказал Эрлихману поручить Службе внутренних доходов изучить налоговые декларации кандидатов в президенты от демократов. «Займемся их налоговыми декларациями? – спросил Никсон. – Понимаешь, о чем я? В этих холмах полно золота».
4. Война против правосудия
Арест взломщиков положил начало четвертой войне Никсона – против американской системы правосудия. Президент использовал ложь и подкуп. Он организовал целый заговор, чтобы скрыть роли высокопоставленных чиновников и свою кампанию шпионажа и политических диверсий, включавшую в себя тайные операции, которые Митчелл на слушаниях по Уотергейту называл «ужасами Белого дома» - план Хастона, «водопроводчиков», проникновение к психиатру Эллсберга, планы Лидди и планировавшийся взлом в Институте Брукингса.
На записи, сделанной 23 июня 1972 года, через шесть дней после арестов в «Уотергейте», Холдеман предупредил Никсона, что «с расследованием – ну этой историей со взломом у демократов – опять возникли проблемы, так как ФБР мы не контролируем... их расследование дает кое-какие плоды – у них получилось отследить деньги».
Холдеман добавил, что Митчелл предложил, чтобы ЦРУ заявило, что, если ФБР не приостановит расследование Уотергейта, это может грозить утечкой секретов, связанных с национальной безопасностью.
Никсон одобрил эту идею и велел Холдеману позвонить директору ЦРУ Ричарду Хелмсу (Richard Helms) и его заместителю Вернону Уолтерсу (Vernon Walters). «Играй жестко, - приказал президент. – Они играют жестко, и мы тоже будем».
Содержание записи стало известно 5 августа 1974 года. Через пять дней Никсон подал в отставку.
Еще одна запись зафиксировала обсуждение, проходившее в Овальном кабинете 1 августа 1972 года – в тот самый день через шесть недель после ареста взломщиков, в который The Post опубликовала нашу первую статью, доказывавшую, что деньги из избирательного фонда Никсона были направлены на счет одного из взломщиков.
Никсон и Холдеман говорили о выплате взломщикам и их главарям, чтобы удержать их от сотрудничества со следствием. «Им нужно заплатить – и все», - отрезал Никсон.
21 марта 1973 году на пленку был записан один из самых примечательных разговоров об Уотергейте. В этот день Никсон встречался со своим советником Джоном Дином (John W. Dean), которому после взлома было поручено координировать работу по сокрытию.
«Нас шантажируют» Хант и взломщики, сообщил Дин, и к тому же еще кое-кто собирается начать «себя оговаривать».
«Сколько нужно денег?» - спросил Никсон.
«Я сказал бы, что за ближайшую пару лет эти люди обойдутся в миллион долларов», - ответил Дин.
«Я знаю, где можно добыть наличные, - сказал президент. – Знаю, откуда их можно взять. Это непросто, но возможно».
Хант требовал 120 тысяч долларов сразу же. Они обсудили возможность помилования его и арестованных взломщиков.
«Не уверен, что это будет возможно, - отметил Дин. – Может быть слишком жарко».
«Этим точно нельзя заниматься до выборов 74 года», - подчеркнул Никсон.
Затем вошел Холдеман, и они втроем начали обсуждать, как «позаботиться об этих ослах в тюрьме».
Они упомянули тайно хранящиеся в Белом доме 350 тысяч долларов наличными, возможность использования священников, чтобы скрывать выплаты взломщикам, «отмывание» денег через букмейкеров в Лас-Вегасе и в Нью-Йорке и созыв нового большого жюри, чтобы каждый мог сослаться на Пятую поправку или на проблемы с памятью. В конце они решили отправить Митчелла срочно привлекать средства.
Президент похвалил Дина: «Ты все сделал правильно и хорошо справился. После выборов нам понадобится новый план».
5. Война против истории
Наконец, последняя война Никсона, которую до сих продолжают некоторые его бывшие помощники и ряд исторических ревизионистов, была нацелена на то, чтобы преуменьшить важность Уотергейта и представить его как незначительное обстоятельство. Никсон прожил после своей отставки 20 лет и до конца неустанно работал над тем, чтобы минимизировать скандал.
Никсон принял полное помилование от президента Джеральда Форда, однако продолжал утверждать, что не совершал никаких преступлений. В телеинтервью, которое он дал в 1977 году британскому журналисту Дэвиду Фросту (David Frost), он заявил, что «подвел американский народ», но никогда не препятствовал правосудию. «Я не думал об этом как об укрывательстве преступления. Я не планировал сокрытия. Замечу, что если бы я его планировал, поверьте, я бы его организовал».
В своих мемуарах 1978 года, озаглавленных «РН» («RN»), Никсон писал о своей роли в Уотергейте: «Мои поступки и умолчания - прискорбные и, возможно, непростительные - не давали, тем не менее, оснований для импичмента». Двенадцать лет спустя в своей книге «На арене» («In the Arena») Никсон опроверг десяток «мифов» об Уотергейте и заявил, что во многом из того, в чем его обвиняли, он был невиновен. Один из этих «мифов», по его словам, заключался в том, что он платил Ханту и другим за молчание. Между тем запись от 21 марта 1973 года показывает, что он 12 раз приказывал Дину добыть деньги.
Даже сейчас защитники Никсона и его бывшие подручные продолжают отрицать важность Уотергейта или утверждать, что ряд ключевых вопросов по-прежнему не прояснен. В этом году Томас Мэллон (Thomas Mallon), возглавляющий кафедру литературного творчества в Университете Джорджа Вашингтона, опубликовал роман «Уотергейт» («Watergate») – местами остроумное произведение с участием многих реальных лиц и полностью выдуманным сюжетом. Фрэнк Гэннон (Frank Gannon), бывший сотрудник Белого дома, отстаивающий память Никсона, писал в рецензии в Wall Street Journal.
«”Уотергейт” дает четкое ощущение того, как мало мы знаем о событиях 17 июня 1972 года. Кто приказал провести взлом?... Каковы были его настоящие цели? Был ли он специально осуществлен так неумело? Насколько к случившемуся было причастно ЦРУ?... Почему такой сильный и осмотрительный политик, как Ричард Никсон, позволил “третьеразрядному ограблению” себя погубить».
«Каждый может строить предположения на свой вкус»
Разумеется, Гэннон прав в том, что какие-то вопросы до сих пор не получили ответов — но к главным вопросам это не относится. Фокусируясь на предполагаемой нехватке подробностей о событиях 17 июня 1972 года, он пытается отвлечь нас от истории в целом.
Между тем, в этом масштабе все вполне очевидно.
Летом 1974 года против Никсона выступили не журналисты и не демократы, а его собственные соратники по Республиканской партии.
24 июля восемь судей Верховного суда проголосовали за то, чтобы обязать Никсона выдать секретные пленки, затребованные следствием по Уотергейту. Против не проголосовал никто. К мнению большинства присоединились трое из назначенных Никсоном судей— главный судья Уоррен Бергер (Warren E. Burger), судья Гарри Блэкман (Harry Blackmun) и судья Льюис Пауэлл (Lewis Powell). Последний протеже президента – судья Уильям Ренквист (William Rehnquist) – взял самоотвод.
Еще через три дня шесть республиканцев из Юридического комитета Палаты представителей поддержали демократов, и комитет 27 голосами против 11 проголосовал за то, чтобы рекомендовать подвергнуть Никсона импичменту за девять актов препятствования правосудию в деле Уотергейта.
К августу перспектива импичмента Никсона стала ясной, и группа республиканцев во главе с сенатором Барри Голдуотером (Barry Goldwater) решила объявить его правление законченным. «Слишком много лжи и слишком много преступлений», - заметил Голдуотер.
7 августа эта группа посетила Никсона в Белом доме.
«Сколько голосов я получил бы в Сенате?» - спросил президент.
«Я сегодня попытался подсчитать, - ответил Голдуотер, - и смог найти только четыре гарантированных голоса – причем это исключительно голоса пожилых южан. Многих очень тревожит происшедшее, и они пока не определились. Я один из них».
На следующий день Никсон выступил на национальном телевидении и заявил, что он уходит в отставку.
В своем последнем выступлении в Сенате, посвященном Уотергейту, 77-летний Сэм Эрвин, уважаемый обеими партиями конституционалист, задал еще один ключевой вопрос: «Почему случился Уотергейт?»
Президент и его окружение, ответил Эрвин, «жаждали политической власти». Эта жажда, по его мнению, «ослепила их, заставив забыть об этических соображениях и требованиях закона, об учении Аристотеля, согласно которому смысл политики – благо человека».
Никсон утратил свой президентский моральный авторитет. Его секретные записи — и то, что они демонстрируют, — вероятно, станут его самым известным наследием. На них он без конца рассуждает о том, что будет лучше для него, о своем месте в истории и – в особенности – о своих врагах, обидах и планах мести. Что было бы полезно или необходимо для страны при этом практически не обсуждается.
Уотергейт, о котором мы писали в The Washington Post с 1972 года по 1974 год – это не тот Уотергейт, о котором мы знаем сегодня. Тогда мы видели только тень чего-то неизмеримо худшего. К тому моменту, когда Никсона заставили уйти в отставку, он успел в большой степени превратить свой Белый дом в преступное сообщество.
В день своего ухода – 9 августа 1974 года – Никсон произнес в Восточном зале эмоциональную прощальную речь перед своими помощниками, друзьями и членами своей администрации. Рядом с ним стояли его родные. В конце речи он взмахнул рукой, как будто, чтобы подчеркнуть самые важные свои слова.
«Всегда помните, - сказал он, - вас могут ненавидеть, но те, кто ненавидит вас, не способны победить, пока вы не начнете ненавидеть их и не погубите себя сами».
Его ненависть стала причиной его падения. Судя по всему, Никсон, в конце концов, это осознал, но было уже поздно – он погубил себя.
Карл Бернстайн и Боб Вудворд написали две книги об Уотергейте. «Вся президентская рать» («All the President’s Men») вышла в 1974 году, а «Последние дни» («The Final Days») - в 1976 году. Это их первый совместный материал за 36 лет.
