Российская так называемая военно-морская база в Тартусе начала привлекать все больше внимания со стороны западных СМИ на фоне сообщений о том, что Москва отправила одиннадцать военных кораблей в восточную часть Средиземного моря на учения, и что некоторые из этих кораблей посетят базу в Тартусе. Пока крупные СМИ (например, The New York Times) характеризуют базу как «нечто чуть больше плавучей заправочной станции и нескольких бараков», другие утверждают, что после проведенных недавно работ по углублению дна порт способен принять российский авианосец «Адмирал Кузнецов», и предполагают, что одна из задач кораблей – защита Тартуса. Что же происходит на самом деле?
Репортаж с места событий российского новостного телеканала «Вести» является хорошей отправной точкой для тех, кто интересуется базой и ставит под сомнение ее военное предназначение. Даже для тех, кто не говорит по-русски, это видео предоставит достаточно информации. Оно показывает устаревшее оборудование на берегу и пришвартованную плавмастерскую. Крупный план машинного отделения плавмастерской демонстрирует заводскую табличку с датой сборки – 1967 год. Те, кто говорит по-русски, узнают, что на «базе» работают четыре человека (согласно репортажу, фактически их осталось двое), а на плавмастерской «ПМ-138» в настоящий момент находится лишь треть экипажа, который обычно насчитывает 150 человек. Это соответствующим образом ограничивает ее возможности. Командующий базой рассказывает о том, что потерял 12 килограммов за последние полгода и демонстрирует журналисту огород c овощами, который военные используют для дополнения своего рациона. Он добавил, что они получают половину своей и без того низкой зарплаты путем перевода на банковские карты, которые невозможно использовать в Сирии. Даже если авианосец и сможет зайти в порт, не совсем понятно, какие задачи он там сможет выполнить.
Читайте также: Конфликт в Сирии - бои идут уже в центре Дамаска
Было бы полезно вкратце описать сложившуюся ситуацию. Согласно сообщениям СМИ, Россия платит два миллиона долларов в год за аренду базы в Тартусе. Для сравнения - в 2009 году Москва предоставила Киргизии пакет помощи в два миллиарда долларов с тем, чтобы добиться от местных властей закрытия американской авиабазы «Манас» (хотя киргизское правительство все же позволило вновь открыть базу). Этого было бы достаточно, чтобы выплатить аренду Дамаску на тысячу лет вперед.
Более того, несмотря на низкую стоимость содержания базы и то, что военный бюджет страны увеличился в два раза с 2001-го по 2011 год, Министерство обороны России позволяет Тартусу – единственной базе ВМФ за пределами бывшего СССР – прийти в упадок. Это явно что-то говорит о российских военных приоритетах. Несмотря на то, что в прошлом российские власти объявляли о запланированной модернизации и расширении базы в Тартусе, как отмечается в репортаже «Вестей», сложно утверждать, были ли эти планы серьезными - даже до того, как протесты в Сирии переросли в гражданскую войну. Однако, каким бы ни был изначальный план Москвы, модернизация базы сейчас выглядит маловероятной перспективой.
Некоторые комментаторы, например, Дэниэл Дрезнер (Daniel Drezner), глядя на ограниченные преимущества, которые база в Тартусе дает российским вооруженным силам, приходят к ошибочному выводу, что Россия мало чем рискует в Сирии. Это - поверхностный и глупый вывод.
Во-первых, национальные интересы скорее субъективны, нежели объективны. Национальные интересы и их важность определяет Владимир Путин и его советники, а не аналитические центры и западные академики.
Также по теме: Аннан хочет убедить Москву в необходимости санкций против Сирии
Единственным практичным критерием для оценки эффективности лидеров в этой сфере является степень того, насколько восприятие лидером национальных интересов совпадает с общественным настроением (даже в таких менее демократичных обществах, как Пакистан времен Мушаррафа после атак 11 сентября) и с последующими результатами его или ее политики.
Во-вторых, символизм может быть важным национальным интересом даже для упертых прагматиков: посмотрите, например, на Макиавелли, или, если уж на то пошло, - на Никсона или Рейгана. Авторитет и ощущение силы являются почти настолько же важными, как и настоящая сила, и зачастую могут избавить страны от самого проявления силы. Это особенно желанно для тех, у кого ее на деле немного (В конце концов, Россия не может военным путем предотвратить внешнее вмешательство в Сирию, даже заплатив очень высокую цену). Публичные высказывания г-на Путина явно отражают это точку зрения.
В-третьих, из-за чрезмерного внимания к Тартусу как военно-морской базе, к российско-сирийской торговле оружием, а также к более широким торговым отношениям между двумя странами, упускаются некоторые ключевые факты. Например, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров утверждает, что в Сирии проживает около сотни тысяч российских граждан, а в одной из упомянутых выше статей сообщается, что Тартус может сыграть важную роль в их эвакуации. Интересно - а что сделали бы США, если бы в Сирии находилась сотня тысяч американских граждан?
Вместо того, чтобы оценивать российский доступ в Тартус как нечто незначительное или, наоборот, рассматривать его как движущую силу российской политики, тем, кто пытается понять российские цели в Сирии, пригодился бы здравый смысл и немного тонкости. Военная ценность базы минимальна – Тартус может принять несколько кораблей с высокопоставленными визитами и позволить им находиться в Средиземном море какое-то время, но, скорее всего, он не сможет поддержать длительную или более масштабную военную операцию. Тем не менее, потеря базы может оказать глубокое символическое воздействие на Ближний Восток, особенно если это случится в рамках возглавляемого США процесса по смене режима в Сирии, который продолжается, несмотря на сопротивление России.
Читайте также: Учения в Сирии
Дело заключается не столько в том, что Тартус – единственная военная база России за пределами территории бывшего Советского Союза, сколько в том, что Ближний Восток – это единственный регион за пределами бывшего СССР, в котором Россия продолжает оказывать ощутимое влияние. Москва не сильно закрепилась в Азии, сохраняет малочисленное (или вообще никакое) присутствие в Африке или Латинской Америке (не учитывая частые визиты высокопоставленных чиновников в Венесуэлу). В то время, как торговые отношения с Европой укрепились, российские попытки укрепления своей политической роли зачастую контрпродуктивны. Если Россия покинет Сирию или переживет политическое поражение, то чиновники, возможно, будут опасаться потери влияния в ближневосточном мирном процессе (в котором Россия является членом «квартета» вместе с США, Европейским Союзом и ООН) и в международных переговорах по иранской ядерной программе. Без демонстрации влияния в этих двух вопросах российская международная позиция значительно пострадает.
Российская военно-морская база в Тартусе является одной – однако не главной составляющей – в этих расчетах. Тем не менее, база самым серьезным образом связана с остальными интересами России в Сирии, включая политические. Ни чрезмерная драматизация роли базы, ни сбрасывание ее со счетов не поможет США принять мудрые политические решения в отношениях с Россией или в попытке прекратить гражданскую войну в Сирии.
Пол Сондерс - исполнительный директор Центра национальных интересов (The Center for the National Interest) и заместитель издателя The National Interest. С 2003 по 2005 год он работал в Госдепартаменте.
