Мадрид - Холодная война, может быть, и закончилась, но соперничество великих держав возвращается. В результате - международному сообществу, как никогда, не хватает способности объединиться перед лицом основных глобальных проблем. Наиболее ярко это проявляется в случае с Сирией. То, что должно было привести к совместно скоординированным усилиям по защите гражданского населения от безжалостных репрессий и по поддержке мирного перехода власти - план, разработанный бывшим секретарем Организации Объединенных Наций Кофи Аннаном - на деле превратилось в войну между США и Россией, только чужими руками.
Лидеры России (и Китая) стремятся придерживаться международной системы, которая опирается на принцип безусловного суверенитета государств и отвергает гуманитарное «право на вмешательство» в западном стиле. Обеспокоенные тем, что арабские восстания приведут к радикализации их собственных репрессированных меньшинств, они отказываются дать разрешение использовать Совет Безопасности ООН для содействия революционным изменениям в арабском мире. И Сирия, последний российский форпост времен холодной войны, является активом, для поддержания которого Кремль будет делать все возможное.
Но Россия и Китай - это не единственная проблема. Основные зарождающиеся демократии, - такие, как Бразилия, Индия и Южная Африка, вызвали особое разочарование своей реакцией на Арабскую весну. Все они являются благородными рыцарями, стоящими на защите прав человека, когда дело доходит до осуждения каких-либо израильских оборонительных атак в секторе Газа - как «геноцида», и они в равной степени объединены в противостоянии действиям Совета Безопасности относительно Сирии, несмотря на то, что репрессии там становятся все более ужасающими. Арабские восстания либо вошли в противоречие с их обязательствами по неприкосновенности государственного суверенитета, либо подбросили дров в огонь их опасений, что «гуманитарная интервенция» станет просто еще одним инструментом господства Севера.
Реакция Запада оказала гораздо больше поддержки арабским устремлениям, но она также была противоречивой и неустойчивой. В течение многих лет как США, так и Европа были втянуты в монументальные упражнения в политическом лицемерии, проповедуя Евангелие демократических перемен, одновременно поддерживая арабских тиранов. Неудивительно, что те оказались без инструментов для борьбы с арабскими революциями.
Еще никогда со времени начала Арабской весны нельзя было наблюдать согласованную стратегию Запада в решении ее многочисленных проблем и неопределенностей. Каждый случай вызывал различную реакцию, - или вследствие ограничения международной политики власти, как это имеет место по отношению к Сирии, или в экономических и стратегических соображениях, как в Саудовской Аравии и Бахрейне.
США, со своей стороны, не сразу отказались от авторитарных союзников, - таких, как Хосни Мубарак в Египте и Зин эль-Абидин Бен Али в Тунисе. Если бы те были порасторопнее и поэффективнее в подавлении массовых протестов, они бы все еще могли быть у власти сегодня - с благословения Америки. США отвернулись от них не потому, что они были самодержцами, а потому, что они были неэффективными самодержцами.
Между тем, Европа оказалась парализованной финансовым кризисом, который угрожает самому существованию Европейского Союза. Традиционные внешнеполитические инструменты ЕС - «содействие развитию гражданского общества» и «поддержка торговли» - не являются заменой стратегии противостояния новой игре сил в Средиземном море. И все же Европа оказалась совершенно не в состоянии выработать соответствующую реакцию на условия, в которых исламистские режимы независимо формируют свои приоритеты, а внешние игроки - Катар, Саудовская Аравия, Турция, Россия, Китай и, возможно, даже Иран - соперничают за влияние в чрезвычайном сочетании финансовой огневой мощи и политического влияния.
Европа не может позволить себе оставаться в стороне. Операция НАТО в Ливии под названием «Единый защитник» была большим успехом для альянса, но решение Америки позволить Европе взять на себя ведущую роль также просигнализировало об их намерении «восстановить баланс» глобальных приоритетов. С появлением у США намерения перенести свое внимание из сферы жизненно важных интересов Европы (в Средиземноморье и на Ближнем Востоке) в Азию и на Тихий океан, нельзя больше ожидать, что они будут играть ведущую роль в разрешении кризисов на задворках Европы.
Великие замыслы на Ближнем Востоке больше не находятся в повестке дня Америки. После своей победы в холодной войне американская гегемония на Ближнем Востоке была историей разочарований и невознагражденных инвестиций из крови, пота и денег. Сейчас ожидается переход на внешнеполитический реализм, и недавняя встреча госсекретаря Хиллари Клинтон с исламистским президентом Египта Мухаммедом Морси является ярким свидетельством новой ориентации Америки.
Последствия такого сдвига имеют далеко идущие последствия. После террористических актов 11 сентября 2001 года США рассматривают исламский мир исключительно через призму «глобальной войны с террором». Теперь, однако, политики признают, что именно непоколебимость светских арабских автократий поощряла исламский терроризм.
В результате - основные предпосылки нынешней политики США состоят в том, что потеря доверия со стороны исламистов к демократическому процессу будет иметь негативные последствия, и восстановление старого режима может угрожать интересам Запада больше, чем мусульманское правительство братьев-мусульман. Америка в настоящее время мудро строит рабочие отношения с новыми исламистскими лидерами в надежде, что они не будут угрожать посредничеству США в регионе в мирных соглашениях (между Израилем и Иорданией, и Израилем и Египтом) или мешать стремлению Америки остановить ядерные амбиции Ирана.
Претворение в жизнь этой надежды не является легкой задачей. Неразбериха в арабских обществах сохранится на долгие годы, и можно ожидать, что восходящие региональные и мировые державы будут использовать фрагментацию международного порядка, чтобы продвигать свои интересы в регионе. Европа находится в замешательстве, а ядерный кризис Ирана по-прежнему не находит дипломатического решения, поэтому новый внешнеполитический реализм Америки вполне может означать, что США, хотя и неохотно, в конечном итоге будут вынуждены пересмотреть свою «стратегию восстановления баланса».
