Эльвира Арно (Elvira Arnoux) является доктором языкознания и пользуется большим авторитетом в своей области. Она специализируется на анализе выступлений и языковой политики. В последние годы предметом ее исследований были современные процессы в Латинской Америке. На основе анализа выступлений Чавеса она показала, что он далеко не новоявленный варвар, каким его пытаются представить местная буржуазия и подконтрольные ей СМИ, а великий пропагандист культуры письменной речи. Арно также тщательно изучила дискуссии, которые велись на заседании Союза южноамериканских государств (UNASUR) в Барилоче (Bariloche) в 2009 году и пришла к выводу о том, что для усиления политической интеграции основополагающим фактором является интеграция языковая.
- Какие языковые аспекты следовало бы усилить для достижения большей региональной интеграции?
– Необходимо, прежде всего, определиться с тем, перейдет ли региональная интеграция из области чисто экономической в политическую, как это пытается сделать, хотя и безуспешно, Евросоюз, или же речь пойдет о каком-то общем рынке типа Nafta. Unasur выражает волю к политическим шагам, поэтому необходимо выстроить надежную несущую конструкцию на основе широкого участия. Если, например, мы будем избирать представителей, принимающих участие в принятии решений на региональном уровне, как это предлагает Unasur, то необходимо тогда установить политические связи с различными слоями населения других стран с целью выработки общих позиций. В этом вопросе языковой фактор выполняет очень важную роль средства межгосударственного общения, особенно на таком обширном пространстве как Южная Америка. Именно поэтому я предлагаю ввести испано-португальское двуязычие во всех странах Южной Америки. Разумеется, оно будут иметь свои разновидности.
– Например?
– Одно дело – это обучение тех, кто будет выступать на политических форумах региональной интеграции. Им действительно необходимо владеть языком соседней страны. И совсем другое – это те, кто будут участвовать в других совместных мероприятиях и, возможно, смогут вести двуязычный диалог. Необходимо также уделить внимание языкам индейцев, которые в большинстве случаев объединяют людей, проживающих по разные стороны границы, поскольку восстанавливают историческую связь. Отсюда вытекает необходимость придать особое значение таким широко распространенным коренным языкам, как гуарани и кечуа. Кечуа объединяет все страны андской зоны, а гуарани широко распространен в бассейне реки Плата (Plata). Кроме того, это второй официальный язык в Парагвае. В нашем случае, это еще язык мапуче, связывающий по южной границе Чили и Аргентину. То есть, необходимо создавать языковую структуру с испано-португальским ядром и обязательным присутствием индейских языков. И к этой языковой структуре в ее в различных разновидностях необходимо приобщать не индейские народы.
– Вы считаете, что овладение этими языками будет способствовать углублению интеграции?
– Да, потому что элементы культуры, корнями уходящие в нашу историю, связывающие нас с братскими странами и являющиеся основным фактором нашей самобытности. Угнетение, которое испытали на себе народы и культуры, вписывается в капиталистическое развитие. На нынешнем этапе это становится заметным вследствие глобализации, однако историческое значение этого признания будет зависеть от исхода политической борьбы.
– Почему Вы делаете упор на развитие капитализма?
– Потому что его долгая история позволяет нам понять нынешнюю обстановку и обсудить ту языковую политику, которую необходимо проводить на данном этапе. На этапе становления национальных государств он обеспечивал динамичное экономическое развитие. На нынешнем этапе дискриминация в отношении ряда стран сохраняется. Однако закрытый характер государства ограничивает экономическое развитие, а экономике, которая приобрела глобальный характер, необходимо более обширное и лучше организованное пространство. Этим новым пространством является региональная интеграция, которая в отдельных случаях предполагает, как мы уже сказали, чисто экономическую интеграцию, а в других – также интеграцию политическую. На начальном этапе Южноамериканский общий рынок (Mercosur) поставил перед собой задачу экономической интеграции и частично рассматривался как рынок, являвшийся вотчиной великих держав. Однако Unasur, начиная со своего учредительного договора, определяет себя в качестве организации политической интеграции, призванной создать южноамериканскую самобытность и гражданственность. Unasur отвечает нынешним экономическим велениям, выступив с инициативой, охватывающей, в частности, социальные, культурные, природоохранные, энергетические и иные аспекты и направленной на укрепление единства и борьбу с неравенством и дискриминацией.
– Какую роль играет знание различных языков в рамках Unasur?
– Именно в этой организации языки начинают играть свою роль. Языковой вопрос прослеживается, начиная с протокола министров образования, подписанного в 1991 году. В этом документе ставится задача распространения языков стран членов на территории друг друга, в особенности испанского и португальского. И все же в 90-е годы существенных сдвигов в этом вопросе не произошло: скорее наоборот, реально укрепил свои позиции английский язык. От Университета Буэнос-Айреса мы выходили с предложениями на министерство образования, предлагая проводить более целенаправленную политику в отношении португальского языка. Наши предложения мы адресовали тем чиновникам, которые в Mercosur отвечают за образовательный процесс, но наблюдали лишь явную политику усиления позиций английского. Не выполнялся целый свод нормативных актов.
– Как Вы объясняете это политическое решение?
– Тогда как раз решался вопрос о Зоне свободной торговли Америк (ALCA), континентального интеграционного объединения со штаб-квартирой в США. Поскольку чиновники посчитали, что это наше будущее, то преподавание португальского языка отошло на второй план. Проект ALCA потерпел полный крах на совещании в Мар дель Плата (Mar del Plata), состоявшемся в 1995 году, после чего в странах Южной Америки к власти стали приходить правительства, весьма отличавшиеся от тех, что были в 90-х годах. Именно тогда был поставлен вопрос о проведении целенаправленной языковой политики, и произошли серьезные положительные сдвиги.
– Какие, например?
– Были приняты два основополагающих закона, один в 2005 году в Бразилии, в соответствии с которым все средние школы страны должны были предлагать обучение испанскому языку. В нашей стране в 2009 году был принят аналогичный закон, в соответствии с которым все средние школы обязаны предоставить возможность изучения португальского языка. У обоих этих законов есть один спорный аспект: средние школы обеих стран обязаны предоставить данную возможность, а ученики вправе ей воспользоваться или нет. Это обстоятельство порождает ряд трудностей.
- Но преодоление этих трудностей не потребует культурных изменений?
– Главное заключается в том, чтобы правильно сориентировать население и внушить ему мысль о том, насколько важна региональная интеграция для будущего наших стран. И именно этого-то и не делается. Закон также не выполняется. Предпринимаются лишь отдельные шаги, да и то медленно. Бразилия, в свою очередь, начиная с 2005 года, предприняла значительные шаги по преподаванию испанского языка.
– Вы считаете, что сориентировать в правильном направлении нужно только население?
– В действительности, государственных чиновников тоже необходимо сориентировать. Некоторые из них не осознают того, что региональная интеграция представляет собой стратегический проект аргентинского государства. Я изучила проекты нашего закона, и в них чувствовалась, что законодатели понимают важность языка как средства общения в деле региональной интеграции и создании новой самобытности. Было видно, какая важность придавалась преподаванию португальского языка и даже преподаванию испанского языка как второго и иностранного, подчеркивалась необходимость того, чтобы языками овладевали и преподаватели. Одновременно я провела небольшое исследование ответов читателей в режиме реального времени в тот момент, когда было объявлено об этой мере. Из 36 читательских откликов, которые я отсмотрела, только три указывали на связь между преподаванием португальского языка и политикой региональной интеграции.
– Почему языковая политика не является составной частью политической повестки дня?
– В некоторых случаях является. В частности, двуязычное межкультурное образование в соответствии с мировыми тенденциями уважения другой культуры и развития многообразия, преподавание испанского в качестве второго и иностранного языка, имеющее в настоящее время и экономические последствия. Нельзя сказать то же самое о португальском и языках индейцев Южной Америки. В повестку дня попадает то, что одерживает верх в ходе политических обсуждений. Языковая политика выступает за многоязычие, обусловленное политической необходимостью и обеспеченное педагогической поддержкой. Последнее обстоятельство привело к интересному явлению: языки рассматриваются не как нечто обособленное, а скорее взаимосвязанное. И все же не могу не отметить, что политические решения принимаются спонтанно, без анализа конкретных условий, на континенте, где – напомню - большинство населения говорит на двух основных языках. Из этого вытекает главное требование: подходить к разработке языковой политики с точки зрения региональной интеграции. Я не призываю забыть о других языках, а просто предлагаю подумать об отношениях между языками и присутствии каждого из них в образовательной системе, памятуя о том, что нашей целью является создание южноамериканской самобытности и гражданственности.
– Почему же этого не делается в нашем случае?
– Думаю, что это вызвано как непониманием требований нашего процесса региональной интеграции, так и политическими подходами. Идея о том, что мы должны заново создать утраченное государство и объединиться братскими узами в едином проекте, уходит своими корнями в эпоху войны за независимость. Некоторые политические силы полностью воспринимают идею великой Родины, в то время как другим такая перспектива кажется совершенно чуждой. Большинство президентов латиноамериканских стран поддерживают процесс региональной интеграции, имеющий также и свое социальное измерение: решение задач большей социальной вовлеченности, а в некоторых странах и стремление к радикальной демократии, что ассоциируется с признанием прав индейских народов Боливии или построением социализма XXI века в Венесуэле. Однако, к сожалению, это находит лишь частичный отклик в наших образовательных структурах, которым следовало бы культивировать в стране это интеграционное сознание.
– Какие черты преемственности Вы бы отметили в политике правительств Нестора Киршнера и Кристины Фернандес в отношении Unasur?
– Думаю, что они придерживаются одного и того же курса, понимая всю важность этого союза и необходимость постоянного продвижения процесса региональной интеграции в Южной Америке. Нестор Киршнер (Néstor Kirchner) ушел из жизни, будучи Генеральным секретарем Unasur. Он очень высоко ценил этот пост. Киршнер не только поддержал сам проект, но и принимал активное участие в разрешении конфликтов на континенте. Кристина Фернандес (Cristina Fernández) действовала со всей решимостью и тогда, когда произошла отставка Луго, у нее тесные связи с большинством президентов южноамериканских стран. Недавно она подписала важные соглашения с Эво Моралесом, а до этого с другими главами государств. Она – убежденная сторонница региональной интеграции. Жаль только, что все это остается на уровне исполнительной и законодательной власти, но не доходит до населения, что имеет большую важность для обеспечения политического участия на региональном пространстве.
– То есть, для продвижения идеи интеграции необходимо, с одной стороны, обеспечить большее участие учебных заведений, а с другой, сориентировать в должном направлении государственные структуры…
– Да, а также СМИ. Например, телекомпания Telesur, дающая возможность познакомиться с другими южноамериканскими странами, не имеет широкой сетки вещания. Непонятно, с другой стороны, что некоторые компании кабельного телевидения не транслируют бразильские программы, хотя раньше это было возможно. Это вопрос региональной политики, который необходимо обсудить на заседаниях Unasur; неправильно также и то, что в Бразилии люди узнают о происходящих в мире событиях от компании CNN, ведущей вещание на испанском языке. СМИ должны предпринять усилия, а правительствам следует проводить политику, направленную на то, чтобы теле- радиопередачи способствовали сближению латиноамериканских народов и их большей информированности друг о друге. В этом процессе познания язык и культура имеют несомненное значение. И в этом смысле не следует забывать о необходимости проведения испаноговорящими странами совместной политики, как с целью разработки языковых инструментов, так и для подготовки материалов по преподаванию испанского языка. Можно также подумать и о создании общих дипломов, подтверждающих владение языком.
– В книге, посвященной заседаниям Unasur и прозвучавшим на них выступлениям, содержится анализ хода региональной интеграции через статьи в СМИ, освещающие совещание в Барилоче 2009 года, на котором обсуждался вопрос о размещении военных баз США в Колумбии. Как Вы оцениваете отражение этого события в прессе?
– Как правило, СМИ не уделяют особого внимания процессу интеграции, а в статьях на эту тему ясно просматривается разница в идеологическом подходе их авторов. Если говорить о совещании в Барилоче, то, за отдельными исключениями, СМИ выражали недоверие и скептицизм, ставя под сомнение ключевую роль одних латиноамериканских президентов и демонизируя других. За исключением каких-то конкретных экономических аспектов, большинство авторов не выражают поддержки интеграционным процессам.
- Как шло обсуждение на совещании в Барилоче?
– Основные споры там разгорелись между президентами Боливии и Колумбии, Моралесом Урибе, а также Эквадора (Рафаэль Корреа) и все тем же Урибе, который все время достаточно профессионально использовал политическую фразеологию, используя характерные приемы предвыборной кампании, ссылаясь на необходимость ответа на запросы парламента и международных организаций. С самого начала он пытался сместить акценты и уйти от главного вопроса – размещение военных баз США в Колумбии, представив его как соглашение между Колумбией и США с целью борьбы против наркомафии и терроризма. Несмотря на все усилия, увести разговор от поставленного вопроса ему не удалось, потому что для всех остальных участников совещания было очевидно, что речь идет об угрожающем присутствии американских войск. Но Урибе знал, что для всех остальных главная задача – это сохранить единство союза южноамериканских государств и, в силу этого, итоговый документ будет достаточно мягким, поскольку государства-участники не хотели, чтобы споры и разногласия привели к распаду Unasur. Если говорить в общих чертах, то гораздо более высокая оценка была дана самому союзу, чем программным заявлениям.
- Какое впечатление осталось от встречи с точки зрения содержания выступлений?
– В каком-то смысле совещание в Барилоче расставило идеологические акценты внутри Unasur и напомнило о существовании внешней угрозы. Президентам даже пришлось определиться по основополагающим вопросам, о которых я упоминала выше. И если все признали законность требования о суверенитете над Мальвинскими островами, то роль США была оценена весьма по-разному и в отдельных выступлениях получила достаточно резкую оценку. Это был очень важный аспект обсуждений, и, поскольку они велись в открытом режиме (чего обычно не бывает), и нам удалось записать их в полном объеме. Отдельные моменты выступлений наглядно отражают динамику совещания. Речь президента Кристины Фернандес оказала значительное влияние на общую направленность форума, поскольку она с самого начала определила стратегии, направленные на сохранение единства Unasur.
– Каковы были, на Ваш взгляд, отличительные черты выступлений?
– Антиимпериалистическая направленность была обращена в прошлое, что сыграло двоякую роль. С одной стороны, ее устремленность в прошлое в определенной степени смягчило накал споров. С другой стороны, для позиции Аргентины это имело решающее значение, поскольку пробуждало коллективную память стран континента. Это последнее обстоятельство было особенно важным, поскольку позволяло выступить с многозначительным политическим заявлением о том, что Мальвинские острова являются оккупированной территорией Южной Америки, суверенитет над которой будет восстановлен с помощью совместных действий стран-членов Unasur. Постановка вопроса о том, что это южноамериканская оккупированная территория не только пробуждает историческую память, но и позволяет перейти к выработке практических действий, имеющих для нас непреходящее значение. Во время совещания в Барилоче мое внимание также привлекло то обстоятельство, что выступавшие говорили не как политики, а как специалисты в той или иной области.
– С какой целью?
– Поскольку многие из президентов в прошлом были профсоюзными активистами, врачами, военными, священниками, юристами или научными работниками, это им удавалось довольно легко. Они забывали о политике и выступали в качестве специалистов своего дела. То есть, дискуссии велись под не политическим, а иным углом зрения, что снижало вероятность возникновения острых противоречий. Столь ужасающий факт, как размещение американских баз США, представляющих угрозу для всего континента, был проанализирован именно в этом ключе. В нашем анализе мы уделили особое внимание этому рассмотрению вопросов не с политической, а профессиональной точки зрения.
– Что побудило Вас написать исследование об особенностях выступлений венесуэльского президента Уго Чавеса?
– Вначале меня заинтересовало отношение Чавеса к культуре письменной речи. Несмотря на то, что его всячески пытаются демонизировать и представить каким-то новоявленным варваром, на основе анализа его выступлений я пришла к выводу о том, что он – выдающийся пропагандист культуры письменной речи, который при подготовке своих выступлений использует письменные источники, а во время общения с аудиторией он вводит ее в необъятный мир литературных персонажей. Чавес не только имеет при себе книги, но и читает их, декламирует стихи, пересказывает фрагменты из рассказов и повестей. Письменная культура представляет для него неоспоримую ценность, чего не наблюдается у других президентов и что, бесспорно, свидетельствует о просвещенном уме. Первая моя работа в этой области была посвящена Чавесу-читателю: что это означало, какие результаты приносило, как он выстраивал свои выступления на основе письменной речи, как он предлагал своей аудитории прочесть ту или иную книгу, как помогал книгоиздательскому делу. Кроме того, меня интересовали определенные мысли Чавеса...
– Мысли о чем?
– О том, что если мы намерены проводить в жизнь идею политической интеграции, то необходимо обратить взор на наши исторические корни, на нашу общую латиноамериканскую идею, которая под различными именами и с различными оттенками продолжает жить в народных и национально-освободительных движениях континента. Я слушала Чавеса и видела, как стают вопросы интеграции, памяти о войнах за независимость, оценки радикальной демократии, братства наших народов, восстановления прав коренных народов. Чавес ставит эти вопросы во всей их остроте, когда произносит речи. В выступлениях венесуэльского президента я почувствовала этот дух латиноамериканского самосознания именно в том виде, в каком он возник в период войн за независимость, когда в 1862 году в Чили были опубликованы первые воззвания. Речи Чавеса несут на себе также печать великих современных утопических рассказов.
– В чем это проявляется?
– Интервью, на основании которого была написана книга, исходило из того, что его тезисы совершенно не вписывались в канву той идеологии, что преобладала в 90-х годах. Сторонники неолиберализма постоянно твердили о том, что они устарели, и вдруг неожиданно в одной латиноамериканской стране их провозглашает ее президент, которого поддерживает значительная часть населения. Это, кстати, и объясняло, что эти лозунги стали возможны и были восприняты ввиду необходимости идти от интеграции региональной к интеграции политической, что предполагало уже разработку и координацию совместных действий. Чавес прекрасно отдает себе отчет в том, что политическая борьба является основополагающим фактором для разработки демократических и ориентированных на нужды человека программ, которые не предполагают выдавливание наиболее слабых на обочину общественной жизни, как это обычно происходит при капитализме.
– Исходя из анализа направлений дальнейшей деятельности Unasur на том совещании в Барилоче, как бы Вы оценили решения Южноамериканского общего рынка (Mercosur) о временной приостановке членства Парагвая в результате конституционного переворота, в результате которого со своего поста был смещен президент страны Фернандо Луго?
– Думаю, что это было разумное решение в обстановке, которая не предоставляла большой свободы действий. С одной стороны, оно позволило высказать свое отношение к путчистской позиции того же Сената, выступавшего против вступления Венесуэлы в Mercosur. С другой, приостановка членства Парагвая позволила удовлетворить заявки на вступление, поданные парламентами других стран. Анализ предвыборных выступлений Луго показывает, как он, впервые вступая на политическую стезю, умело использовал в своих обращениях собственный опыт пасторской деятельности. Эти принципы оказались весьма эффективными, и Луго одержал победу на выборах. Выступая, он говорил от имени всех, избегал нападок и осуждений, обращался ко всему парагвайскому народу, использовал, символику, фразы и понятия, свойственные католицизму. Его политические выступления были проникнуты религиозным духом, который как бы освящал их, а политика выступала в качестве законного способа воплощения его лозунгов в жизнь. В наших итоговых наблюдениях говорится о том, что все это сыграло свою весьма положительную роль в ходе самой избирательной кампании и в момент вступления в должность. Однако при этом мы отдавали себе отчет в том, что, столкнувшись с напряженной политической жизнью и стоящими перед Парагваем острыми проблемами, ему придется использовать иные приемы и несколько изменить содержание своих выступлений. Чтобы понять, справился он с этой задачей или нет, нам необходимо проанализировать те речи, которые Луго произнес после своего вступления в должность президента Парагвая.
