Во время своего недавнего путешествия в Ливан Бенедикт XVI произнес ряд речей, основной темой которых было умиротворение в момент, когда происходит лобовое столкновение между исламом и Западом. Дело не только в хуле и поношениях. Выходят на свет глубокие культурные различия, которые затрудняют диалог, если не делают его вообще невозможным. Несмотря на это Папа не раз с надеждой призывал к взаимопониманию и восстановлению контактов, если не безмятежных, то, по крайней мере, менее драматических, чем сейчас.
Естественно, средства массовой информации по понятным причинам в основном сконцентрировались на аспекте примирения. Сейчас настал момент обсудить другие, менее важные аргументы. Немногие заметили, что в одной из своих речей Бенедикт XVI коснулся некоторых тем, затронутых ранее. Тогда возникла острая полемика в исламском мире и в среде высших религиозных иерархов. Я говорю о его лекции («lectio magistralis»), которую он прочитал в качестве приглашенного профессора в немецком университете в Регенсбурге 12 сентября 2006 года.
Йозеф Ратцингер произнес свою речь прежде всего как философ и только косвенно как теолог. В начале речи он говорил о диалоге, происшедшем в 1391 году между византийским императором Мануилом II Палеологом и образованным персом. Разговор шел о христианстве и исламе и их истинности. Это было в Анкаре, теперешней столице Турции, которая в те времена входила в состав Византийской империи.
Читайте также: Христианство и Ислам - это разговор об одном и том же, но на разных языках
Никто не мог себе представить, что такая сугубо «научная» тема, типичная для университетской среды, вызовет столь острую и длительную полемику. Тем не менее, это случилось.
Пара Ратцингер примерно следующим образом процитировал некоторые утверждения Мануила II Палеолога, касающиеся темы джихада (священной войны): «Конечно, император знал, что в суре 2, 256 Корана говорится о том, что «нельзя использовать принуждение в вопросах веры». Это одна из сур начального периода, когда Магомет (Мухаммед) еще не имел власти и ему угрожали. Но, конечно, император знал и другие предписания, касающиеся священной войны, появившиеся впоследствии и записанные в Коране. Не останавливаясь на частностях, касающихся различного отношении к «людям Книги» и к «неверующим», он в удивительно резкой манере обращается к своему собеседнику с главным вопросом о взаимосвязи религии и насилия в таких словах: «Покажи мне, что нового принес Мухаммед, и ты обнаружишь только злые и бесчеловечные вещи, к каковым относится его распоряжение мечом распространять веру, которую он исповедует». Потом император детально объясняет, почему распространение веры с помощью насилия является неразумным делом».
Итак, отметим, что речь идет о цитате из текста, который мало кому известен кроме специалистов в этом вопросе. Далее Папа заметил: «Решительное утверждение, направленное против обращения в веру с помощью насилия, означает, что действие против разума противно природе Бога. Для императора-византийца, воспитанного на греческой философии, такое утверждение очевидно. В мусульманской доктрине Бог — это абсолютно внепредельная величина. Его воля не связана ни с одной из наших категорий, вероятно, даже не связана и с разумностью».
Также по теме: Последние битвы Папы Бенедикта XVI
Далее Папа утверждал: «Здесь открывается в понимании Бога и, следовательно, в конкретной реализации религии дилемма, которая сегодня бросает нам прямой вызов. Убежденность в том, что действия против разума противоречат природе Бога, - это только мысль греческой философии или же она действительна и сама по себе? Я думаю, что есть глубокое соответствие между этой мыслью и верой в Бога на основе Библии». Другими словами, Папа хотел подчеркнуть, что смысловое совпадение между библейским посланием и мыслью греческой философии — это не простая случайность.
Действительно, лекция заканчивается следующими словами: «Сегодня нам известно, что греческий перевод Ветхого Завета, сделанный в Александрии, - это нечто большее, чем простой перевод еврейского текста: это текстуальное свидетельство и специфический важный шаг в истории откровения, повлекший за собой рождение христианства и его распространение. По сути речь идет о встрече между верой и разумом, между истинным просветительством и религией. Отправляясь от истинной природы христианской веры и одновременно от природы эллинистической философии, слившейся с верой, Мануил II мог сказать: «Не действовать с помощью слова (logos) — это значит вступать в противоречие с природой Бога».
Читайте также: Ватикан - кто станет следующим Папой
Я думаю, что многие помнят этот эпизод и резкую полемику, разразившуюся в исламском мире после речи Папы. Потребовалось время, чтобы страсти успокоились, хотя отголоски бури слышны до сих пор. Однако, в Бейруте Бенедикт XVI вновь выдвинул те же самые тезисы, хотя он и не цитировал тексты, о которых мы упомянули. Он говорил о встрече с греческой философией, с разумом, который представляет «божественную печать в человеке», о новой эллинизации мусульманского мира, потому что встреча греческой философии и ислама действительно имела место в тот «золотой век».
Самым ярким примером сказанному служит развитая цивилизации, возникшая в халифате Аббасидов в Багдаде в VIII-X веках н.э., а потом в мусульманских халифатах в Испании, на территории теперешней Андалузии. В средние века среди арабов и персов было много знаменитых ученых, достаточно назвать таких, как Авиценна, Ибн Рушд, аль-Фараби. Между прочим, исламской цивилизации мы обязаны распространением трудов Аристотеля в средневековой Европе, а это много значит.
Речь Папы кажется абстрактной, но это далеко не так. Мы не знаем, как размышления Папы будут встречены в исламском мире, все больше идущем по пути фундаментализма и отрицания того, что между верой и разумом существует плодотворная взаимосвязь. Тем не менее, я верю, что посеянные им в такой сложный момент семена в будущем дадут хорошие плоды.
