На склонах горного хребта Кордильера де ла Коста, возвышающегося над венесуэльской столицей Каракас, расположены ветхие трущобы, известные как «лос ранчос». Именно они в течение долгого времени составляли основу политической базы Чавеса. Один из этих районов, известный как Катиа (Catia), является главным барометром выборов с 1998 года, когда Чавес одержал победу и пришел к власти как популистский революционный лидер. Но теперь поддержка президента (el Presidente) начинает сокращаться именно в том районе, жители которого когда-то стучали по горшкам и сковородкам, приветствуя его появление на политической сцене в начале 1990-х годов, и теперь этот исключительно популярный и властный лидер, кажется, может потерпеть поражение на президентских выборах, которые будут проходить 7 октября.
Соперником Чавеса является молодой центрист по имени Энрике Каприлес (Henrique Capriles Radonski), которого наблюдатели считают самым серьезным вызовом для Чавеса с момента его вступления в должность в 1999 году. Чавес все больше становится похожим на карикатуру на самого себя в прошлом – на упрямого лидера левого толка, активно критикующего Соединенные Штаты, - но, тем не менее, он продолжает оставаться фигурой огромной важности в этом регионе. Он был инициатором создания существующего сегодня антиимпериалистического и симпатизирующего левым блокам в Латинской Америке, и его уход означал бы потерю ключевого союзника для левых правительств в таких странах как Эквадор и Боливия.
Жители района Катиа, однако, больше озабочены своими местными проблемами, подчеркивает корреспондент журнала Time в Латинской Америке Тим Паджетт (Tim Padgett). Их больше всего беспокоят реальные проблемы, с которыми они сталкиваются в своей повседневной жизни. Главной из них является преступность – в среднем в Каракасе за неделю происходят 50 убийств.
Паджетт, у которого уже давно существует личная связь с Венесуэлой, недавно посетил район Катиа, где он когда-то работал. После этого он написал статью для журнала Time об изменении настроений среди некогда верных сторонников Чавеса. Другой корреспондент журнала побеседовал с ним по поводу этой статьи.
Time: Почему так важны президентские выборы в Венесуэле, намеченные на 7 октября?
Тим Паджетт: Я получаю много упреков в Майями, где я живу и где большинство населения составляют кубинцы, настроенные весьма антикоммунистически. Я получаю их тогда, когда воздаю должное Чавесу. Он сократил бедность в Венесуэле и оказал серьезную поддержку бедным во многих областях. Чавес также сыграл важную роль в изменении характера обсуждения экономической политики в Латинской Америке в то время, когда ее нужно было изменить. Он левый социалист, однако, он помог открыть двери для более умеренных левых, для таких, как бывший бразильский президент Лула да Силва (Luiz Inácio Lula da Silva), что позволило им проводить политику третьего пути, в которой больший акцент делается на поддержку одного из вариантов социально ориентированного капитализма (social-welfare capitalism).
Однако его политическое время, судя по всему, уже проходит. Народ перестал с энтузиазмом поддерживать революцию еще задолго до того, как обнаруженный у него в прошлом году рак стал подрывать его здоровье. Больше всего меня поразили экономические и политические проблемы, с которыми столкнулась Венесуэла. Многие люди просто говорят «estoy harto», то есть «мне надоело».
- Когда вы почувствовали, что Чавес может проиграть?
- Он пока еще, несомненно, является главным фаворитом в президентской гонке. Однако в таких районах как Катиа за последние пять или шесть лет сложилась тенденция, свидетельствующая о сокращении его поддержки. По моему мнению, когда он начал свою карьеру более 10 лет назад, его поддержка в подобных бедных районах была очень высока, однако ее уровень оказался менее 55% в Катиа во время парламентских выборов 2010 года, и эта тенденция может продолжиться и в следующем месяце.
- Что, по вашему мнению, произойдет, если он действительно проиграет?
- К сожалению, существует возможность проявлений насилия в том случае, если он проиграет, и причин здесь несколько. Во-первых, он убедил своих сторонников в том, что его революция является единственным вариантом правления в Венесуэле. Он придерживается идеи о том, что его поражение невозможно, а если это произойдет, то это будет результатом нечестной игры, в результате чего могут возникнуть беспорядки.
Во-вторых, если результаты будут близкими, то вероятность подтасовок с обеих сторон увеличится, хотя наблюдатели и признают избирательный процесс в Венесуэле прозрачным. Это также может привести к насильственным действиям сторонников Каприлеса, некоторые из которых утверждают, что выборы будут нечестными, хотя он сам так не считает. Вместе с тем в случае победы Каприлеса может возникнуть конфликт с военными. В прошлом году стало известно высказывание министра обороны страны о том, что он, вероятно, не признает победу Каприлеса.
- Когда вы впервые услышали о Каприлесе?
- Я впервые написал о нем в 2002 году после того, как оппозиционные лидеры предприняли неудавшийся заговор против Чавеса, который, как утверждает Каприлес, он сам не поддерживал. (Чавес считает, что Каприлес поддержал заговор). Он является – и это чрезвычайно важно – одним из первых оппозиционных лидеров, который смог понять, что Чавес пришел к власти 14 лет назад по определенной причине, и в первую очередь это было связано с неимоверной коррупцией правящего класса, основанной на нефтяных доходах, и непростительной бедностью большинства жителей Венесуэлы. Слишком долго среди представителей элиты существовало мнение о том, что Чавес появился ниоткуда, что это монстр, спустившийся с гор. Если Чавес и является Франкенштейном, то они сами его создали, и Каприлес, кажется, это понимает.
- Почему вы поехали в Венесуэлу в 1980-х годах?
- В 1985 году я направился в Венесуэлу для продолжения образования по программе журналистского обучения Католического университета имени Андреса Белло (Universidad Católica Andrés Bello) в Каракасе. Я хотел подтянуть мой испанский, а также изучить историю Латинской Америки и все такое. Если вы живете в Каракасе, то вам сложно не заметить трущобы на склонах гор. Мне стало известно о существовании местных фондов, оказывавших поддержку школам, а также о том, что один из них постоянно ищет учителей английского языка и истории. Я год занимался преподаванием, а еще добровольно выполнял другую работу. На самом деле я познакомился со своей женой в Каракасе – она гражданка Венесуэлы. Некоторые уроки мы проводили вместе с ней. И с тех пор я пишу о том, что происходит в этой стране и очень часто ее посещаю.
- Как, на ваш взгляд, изменились политические взгляды людей, с которыми вам удалось встретиться в районе Катиа?
- Я очень подружился с одной семьей – дочь этих людей была моей ученицей. Это была очень умная 9-летняя девочка по имени Норка Луго (Norka Lugo). Она была необыкновенно способной и, как губка, впитывала английский. Я близко познакомился с ней и с ее семьей. Они помогли мне понять, что подобные им люди не являются до такой степени левыми в идеологическом плане, как это представляют себе Чавес и другие.
Большинство из них имеют много общего с Чавесом – они приехали в Каракас из провинции, в том числе из центральной равнины, которую называют los llanos. Эти льяанерос, или ковбои, могут быть очень непокорными. Их культура противостояния власти и скептического отношения к ней не очень хорошо согласуется с идеологией.
Такие люди, как жители района Катиа, были рады тому, что Чавесу удалось скинуть правившую в стране элиту и улучшить их жизнь. Вместе с тем многие из них отнюдь не были завзятыми социалистами, как многие считают. Сейчас значительная часть из них уже не разделяют его представлений о революции - они хотят видеть больше результатов.
- Вы пишете о том, что Чавес образовал местные добровольные вооруженные отряды для борьбы с американской империалистической агрессией. Что они собой представляют?
- Есть фотография, которая была сделана в этом году в районе под названием «23 января» (23 de Enero). Это достаточно отвратительная фотография – на ней изображены дети в майках одного из добровольческих отрядов с автоматом АК-47 и с банданами на лицах. Это самые настоящие дети, а стоящие в стороне взрослые их поддерживают. Даже Чавес выступил с критикой по этому поводу.
- Вы также в разное время брали интервью у Чавеса. Насколько со временем изменилось ваше впечатление о нем?
- Я несколько раз брал у него интервью с того момента, когда он, будучи офицером, возглавил в 1992 году неудавшийся заговор. И нельзя не заметить того, как он изменился. Первый раз я взял у него интервью, когда он был выпущен из тюрьмы в 1994 году. Тогда он понял, что нельзя получить власть с помощью заговоров и надо для этого использовать традиционный избирательный процесс. В 1998 году, когда он впервые боролся за президентский пост, он понял, что надо быть более умеренным. Но к 2002 году, после неудавшегося заговора против него, стало заметно определенное ужесточение его взглядов. Он вновь занял более жесткую левую позицию. В 2006 году, когда я в последний раз с ним беседовал, растущие цены на нефть увеличили его власть внутри страны, а также за ее пределами, и он еще больше полевел. Цитата, которую я привожу в своей статье, относится к тому времени. Он даже не хотел признавать успех умеренных левых или допускать возможность существования третьего пути.
