Я решил, что хочу стать рэпером в 1994 году. Я находился в камере тюрьмы на севере штата Нью-Йорк, когда я принял решение после освобождения попробовать заняться рэпом профессионально. Я принял это решение не потому, что считал себя лучшим рэпером своего времени, а потому что я знал, что рэпом можно зарабатывать на жизнь и он не требует какой-либо квалификации. Рэперу не обязательно быть образованным. Никто не станет проверять ваши анкетные данные или выискивать в вашем прошлом проблемы с законом. Если у вас были проблемы с правосудием, это помешает вам найти работу, поэтому я подумал: «Почему нет? Можно попробовать». Когда я работал над своими первыми песнями, я заметил, что я пишу в основном о вещах, происходивших со мной в той суровой и жестокой реальности, в которой я живу всю свою жизнь. Это моя жизнь, поэтому я имею право рассказывать о ней. Но я также заметил, что в своих песнях я прославлял такие вещи, которые на самом деле были не такими уж прекрасными. Я помню, как однажды мой сокамерник и мой близкий друг сказал мне: «Ты никогда не хотел читать рэп о чем-то, что могло бы принести пользу молодым людям и в то же время понравиться им?» Тогда я не понял, что он имел в виду, но он стал приносить мне книги, и, чем больше я читал, тем большее влияние эти книги оказывали на мое творчество. Я помню, как я решил, что, если я когда-либо получу шанс заключить договор на запись альбома, я буду писать только такие песни, которые смогут принести пользу росту и развитию молодого поколения. Но тогда я не понимал, что это было именно то решение, которое во многих отношениях стало серьезным препятствием для моего собственного роста как артиста.
Мои самые первые воспоминания о хип-хопе относятся к тому времени, когда я мог выглянуть из окна и воочию увидеть все то, о чем говорилось в тех композициях. Это были Мелль Мел (Melle Mell), читавший рэп о «разбитом стекле повсюду» в его песне «The Message» и рэперы, сочинявшие стихи о разрисованных граффити поездах и зданиях, наполнивших улицы Нью-Йорка. Хип-хоп стал отражением жизни бедных кварталов, в которых мы росли и которые мы любили. В то время мы его не понимали, но он был нам очень нужен. Музыка стала ясным отражением того места, где мы росли. Она стала нашими CNN и Huffington Post. Мы танцевали брейк-данс и устраивали МС-баттлы с другими командами, которые тоже танцевали и читали рэп. Попадая иногда в другие районы, мы узнавали, кто в этих районах был главным. Нас объединял хип-хоп. Это было начало той культуры, которая позже окажет такое мощное влияние на Америку, какого она не знала прежде.
Я заключил контракт на запись своего альбома с Atlantic Records, родным местом для многих легендарных артистов, таких как Арета Франклин, Рей Чарльз и многие другие. Мой первый сингл «Pain In My Life» был записан мной совместно с восходящей звездой Треем Сонгзом (Trey Songz). В нем рассказывалось об одном распущенном подростке, которого увлекли те вещи, которые прославляются в популярных хип-хоп песнях, и, в конце концов, после случайного секса он заражается ВИЧ. Учитывая то, что чернокожие женщины занимают лидирующие позиции среди носителей ВИЧ и СПИДа, я понял, что я обязательно должен затронуть эту тему в моей музыке. Мое решение выйти на сцену с этой песней встретило сопротивление со стороны звукозаписывающей компании. Они хотели, чтобы я создавал больше песен о сексе, больше эксплуатационных песен. Когда я отказался это делать, мой проект положили на полку на шесть лет, и, в конце концов, звукозаписывающая компания отказалась сотрудничать со мной. Я решил, что я продолжу создавать музыку самостоятельно, и я не только не начал читать рэп о вещах, которые, как я считал, были разрушительны для нашей молодежи, я стал еще решительнее говорить о вещах, которые помогали с ними бороться.
Слушая современную музыку, я встречаю множество песен, содержание которых очень напоминает мне эпизоды сериала «Богатые и знаменитые» («Lifestyles of the Rich and Famous»). Если слушать песни с названиями «Money To Blow», «Rich Forever» и так далее, вы так и не поймете, что мы сейчас переживаем один из самых тяжелых периодов экономического кризиса. Между тем, в песнях о покупке Bugatti и Bentley говорится так, будто это Honda и Mazda. Если я не ошибаюсь, Bugatti стоит примерно миллион долларов, а новый Bentley – около 300 тысяч долларов. Я знаю, что есть ряд артистов, достигших такого уровня, который позволяет им покупать машины подобного класса, но создается впечатление, что это стало нормой для хип-хоп музыки. В 1996 году Нас (Nas) выпустил песню «If I Ruled The World», где были такие слова: «Если бы я правил миром и всем, что в нем есть до самого неба, я бы купил себе Infiniti Q45». В то время Infiniti Q45 стоила примерно 45 тысяч долларов, и гораздо более успешные рэперы могли о ней только мечтать.
Мне интересно, почему и когда хип-хоп перестал быть отражением реальности тех мест, где он когда-то возник? Со временем он превратился в свою противоположность. Наша экономика переживает один из самых худших периодов в современной истории, но в это трудно поверить, если послушать современный рэп. Связь между хип-хопом и сообществом, в котором он зародился, разрушилась, хип-хоп стал вредным. В современном хип-хопе речь идет либо о сексе, либо о насилии. Современные рэперы превратились в инструменты корпоративной Америки, которая использует их, чтобы продавать свои товары. И неважно, что они продают - Mercedes Benzes или водку с новым вкусом. Хип-хоп стал не более чем инструментом рекламы. Доказательство этому – то, что продажи альбомов Тимбалэнда растут и падают в зависимости от популярности товаров, о которых говорится в его песнях. Доказательство этому – резкий рост уровня продаж водки вследствие того, что водка – это выбор рэперов. Доказательство этому – то, что множество рэперов выбирают себе прозвища в честь дизайнеров одежды, марок одежды, машин и так далее. Язык, который мы создали, чтобы бороться с притеснением и рассказывать истории наших злоключений, судьбы молодых чернокожих потомков бывших рабов, теперь используется для того, чтобы продавать секс, машины, наркотики и другие вещи, которые разъедали и до сих пор разъедают то сообщество, в котором он зародился. Что стало причиной такого разрыва?
Мой новый альбом вышел 6 ноября, когда в США проходили выборы президента. Мой альбом называется «The Greatest Story Never Told 2: Bread And Circuses». В этом альбоме собраны такие песни как «Brownsville Girl», где рассказывается о бессмысленных убийствах в кругах чернокожей молодежи, живущей в крупный городах - Чикаго или Филадельфии. В него вошла песня «Best Thing That I Found», записанная совместно с рэпером Ликрэ (LeCrae), в которой я пытаюсь убедить людей сохранить веру в Бога во времена, когда жизнь кажется безнадежной. «Game Changer», записанная вместе с Маршей Амброзиус (Marsha Ambrosious), раскрывает детали моей жизни и моей борьбы в индустрии музыки за право писать то, что я называю «рэп для размышлений». Эти и множество других моих песен стали свидетельствами силы, которой обладает музыка, если ее правильно исполнять. Вы можете развлекать людей и вместе с тем доносить до них важные идеи, как однажды доказал Марвин Гайе (Marvin Gaye). Как доказали Боб Марли и Питер Тош (Peter Tosh). Как доказал Тупак, перед тем как его убили. Я принес в жертву потенциальные миллионы долларов, а также славу ради того, чтобы делать музыку, которая может спасать жизни. Я очень хорошо знаком с сексом и насилием, которые хорошо продаются в сфере хип-хопа. Но я и по сей день сохраняю твердость в своих убеждениях. Я хотел бы скорее положительным образом влиять на жизни сотен людей и заработать меньше денег, чем направлять миллион людей по ложному пути ради высоких доходов. Эта музыка влияет на сознание наших детей, а те, кто контролирует сознание детей, контролируют будущее. Если Америка хочет, чтобы наше будущее было в хороших руках, мы должны показать правильный путь следующим поколениям. Хлеба и зрелищ… Давайте вернем себе наше будущее.
