Американская культура владения оружием

На этой неделе я планировал написать совсем другую статью – о переговорах по вопросу «фискального обрыва», которые идут в настоящее время между президентом Бараком Обамой и руководством республиканской фракции в Конгрессе. Однако после ужасного массового расстрела в Ньютауне, штат Коннектикут, тот жалкий политический цирк, что проходит на Капитолийском холме, кажется еще более мелким, отвратительным и лицемерным, чем прежде. События типа тех, что произошли в Ньютауне, заставляют смотреть на вещи в ином ракурсе, заостряя внимание на том, что действительно важно в жизни, и демонстрируя пошлость почти всех остальных повседневных забот и тревог. Но такие страшные события ценны еще и тем, что, если говорить штампами, они «преподают нам урок». То, как страна реагирует на трагедию и потери, наглядно демонстрирует состояние ее здоровья и стабильности, а также те основополагающие характеристики, которые делают ее уникальной. В этом узком смысле страны во многом, как люди: стабильные и здоровые в состоянии приспособиться и превозмочь почти любые тяготы и невзгоды, а более слабые и бедные часто ломаются и гибнут.

Как это ни удивительно, один из лучших ответов на расстрел в Коннектикуте дал аналитик из Eurasia group, которая специализируется не на внутренней политике, а на анализе политических рисков в зарубежных странах. Это был краткий ответ, направленный через Твиттер, и сводился он по сути дела к следующему: «Да, нам надо принять ряд разумных законов о контроле над оружием, однако это не решит проблему, потому что в стране налицо глубокое культурное гниение, говорящее о том, что американское общество очень слабо». На исключительность такое заявление претендовать не может, но оно поражает, когда мы смотрим на то, как реакция на события в Ньютауне тут же распределилась по политическим пристрастиям.

Левые в основном смотрят на вопрос насилия с оружием в руках с чисто технической точки зрения, что вполне совместимо с их сегодняшним дрейфом в сторону анализа на основе данных и эмпирических подходов. С их точки зрения, это довольно простая проблема, состоящая из данных на входе и выходе: слишком много людей владеет оружием, которого слишком много, и получить которое слишком легко и просто. Поэтому решение проблемы следующее: принять меры, которые позволят со временем сократить общее количество стрелкового оружия и сделать его менее доступным для людей в целом.

А правые, между тем, в подавляющем большинстве смотрят на вопрос вооруженного насилия до странности нигилистически и абстрактно. По сути дела, консервативное движение считает, что массовые убийства типа произошедшего в Ньютауне являются неизбежными, а следовательно, предотвратить и контролировать такие события мы не можем. Возможно, это звучит как преувеличение, но на самом деле - правда: редакторы Wall Street Journal в своей передовице дошли до того, что начали жаловаться на современную мировую тенденцию к «анализу», сравнивая ее со склонностью «древних» приписывать террор и массовую гибель людей стихийным силам вселенной. Реакцию большинства консервативных авторов на события в Ньютауне можно кратко охарактеризовать следующим образом: «Есть злые люди, которые хотят делать плохие дела, и в нашем падшем мире мы просто не в силах ничего сделать, чтобы остановить это».

Я, разумеется, склоняюсь к точке зрения левых. Те страны, которые приняли жесткие законы по регулированию оружия, добились успехов, и уровень вооруженного насилия там снизился. А точка зрения правых, на мой взгляд, - это просто безграмотный и противоречащий истории вздор. Но левые в своем анализе упускают одну вещь: есть нечто уникальное в американских массовых расстрелах, которые стали частью нашего культурного ДНК, претерпели фатальные мутации и не могут быть с легкостью устранены за счет законодательных мер. В других странах, таких, как Швейцария, Швеция, Финляндия и Франция, у людей на руках тоже много оружия. И хотя их цифры далеки от американских показателей, там на сто человек приходится где-то 30-50 единиц стрелкового оружия. Но несмотря на это, там насилия с его применением на порядок меньше, чем в Америке. Еще важнее другое: они почти полностью ликвидировали ужасающую угрозу массовых убийств, в то время как в США их становится все больше.

Читая материалы о случившемся в Ньютауне и о главном преступнике Адаме Ланзе, нельзя не задуматься о том, что вся эта история стала скорбным моментальным снимком, показывающим, где очутилось американское общество в конце 2012 года. Мать Ланзы была разведена, и обладала высоким уровнем материального благополучия – просто из-за того, что ее муж был успешным налоговым аналитиком и ежегодно выплачивал ей алименты на сумму 250000 долларов, что в несколько раз больше среднего показателя доходов в Америке. И это несмотря на  то, что она более 20-ти лет нигде регулярно не работала. Судя по всему, материальное благополучие не вызывало у матери Ланзы чувство удовлетворения; из-за него она испытывала горечь, граничащую с паранойей, и чувство незащищенности. Она накупила так много оружия и регулярно практиковалась в его применении из-за своей безумной уверенности в том, что после грядущего экономического краха алчные бедняки постараются украсть все ее имущество и деньги. Ощущение незащищенности и неудовлетворенности у богатых и хорошо устроенных людей - это очень американское чувство, как и бредовая идея о том, что в условиях мощных гражданских беспорядков одна домохозяйка с ружьем сумеет остановить банду люмпенов (которые, конечно же, и сами будут хорошо вооружены).

Массовые убийства - это, безусловно, не единственная отличительная черта современной американской жизни. Она обладает массой других, гораздо более замечательных характеристик. И утверждение о том, что Ньютаун - это типичный пример поведения американцев - это не просто чрезмерное упрощение, но и откровенная неправда. Америка - большая и сложная страна, и вряд ли стоит по ее поводу делать огульные обобщения типа «да они там все помешаны на оружии». Однако та удручающая регулярность, с которой происходят массовые бойни, подобные ньютаунской, говорят о том, что под внешним лоском жизнерадостного американского оптимизма (самый страшный грех в Америке получить прозвище «пессимист») скрывается страшный по своей силе потенциал несчастья, печали и отчаяния. А поскольку люди вынуждены подавлять эти эмоции, они порой вырываются наружу в виде ужасающих приступов безумного насилия.

Все описанные выше проблемы можно смягчить, но сделать это удастся лишь в том случае, если американцы сумеют взглянуть на себя в зеркало и объективно проанализировать собственное поведение. Чтобы изменить американскую культуру и преодолеть насилие с оружием в руках, простого принятия закона об изменении правил владения им недостаточно. Нужен подлинный энтузиазм и поддержка на местах. Но учитывая общую траекторию политического и экономического движения страны, я не вижу, как такая кампания вообще может начаться.