Как исламские торговцы поставляли рабов в Индию

Арабские торговцы, османские паши, португальские и английские предприниматели - многие в районе Индийского океана занимались торговлей людьми, считает историк Михаэль Mанн (Michael Mann).

Наше представление о рабстве и бесправных рабах основывается в первую очередь на фильмах – от «Спартака» до ленты Стивена Спилберга «Амистад». Но и в географическом плане наше восприятие ограничено: полуголые рабы античности, потные спины на плантациях в Бразилии или в южных штатах США.

Отказавшись от такого рода упрощенных версий (которые не обязательно должны быть неправильными), берлинский культуролог Михаэль Манн (Michael Mann) написал серьезный опус о давно забытом центре  работорговли. Его книга «Сагибы, рабы и солдаты» (Sahibs, Sklaven und Soldaten) с захватывающими подробностями рассказывает о торговле людьми во всем регионе Индийского океана.  «При ближайшем рассмотрении оказывается, что рабство и работорговля являлись колоссальным экономическим и социальным фактором в африканско-арабско-азиатском регионе, омываемом водами Индийского океана. Без рабов экономика, торговля, военное дело и управление в существовавших тогда обществах ослабели бы или поддерживались бы с большими ограничениями», - отмечает автор.

Таким образом, возникает вопрос не только для историков, но и для всех тех, кто интересуется событиями прошлых лет: почему тогда в школе и в университетах передается знание в основном о миллионах африканских рабов, которых перевозили в заполненных под завязку трюмах западноевропейских кораблей и которые затем до самой своей смерти вкалывали в голландских, французских, британских и португальских колониях в Карибском регионе, а также на американском континенте?

Африканские облавы на африканцев

Первый ответ на этот вопрос имеет некоторое отношение к политкорректности: потому что работорговцами в районе Индийского океана - к примеру, в Занзибаре, входившем в сферу господства султана Омана, - были арабские мусульмане, и, кроме того, африканские облавы на людей устраивались не только белыми, но и различными африканскими этносами.

Вывод и результат: ставший со временем исключительно самокритичным Запад, занявшийся разбором совершенных им самим преступлений, не хотел в своих университетских исследованиях обвинять других, пока собственное его участие в работорговле не будет изучено до последних деталей.

Звучит благородно, но на самом деле, как показывает преподающий в настоящее время в университете имени Гумбольдта Михаэль Манн, это в лучшем случае половина правды. В отличие от «полевого рабства» в Америке, «домашнее рабство» в районе Индийского океана было менее заметным, и поэтому даже в середине 19-го века, когда британцы и французы уже законодательным порядком запретили рабство, европейские колониальные правители предпочитали смотреть сквозь пальцы на местные обычаи.

До 1925 года в британской Бирме

В Бенгалии, Ассаме, Непале или на Мадагаскаре рабы и работорговцы, с западной точки зрения, были в одинаковой степени темнокожими, и поэтому здесь лучше было не задавать дополнительных вопросов для того, чтобы ненароком не нарушить давно сложившуюся и тонко отлаженную экономическую структуру. И так продолжалось до 1925 года, пока британские колониальные власти по просьбе Лиги наций  не запретили с помощью  военной экспедиции рабство на севере Бирмы – там существовала, судя по всему, многовековая практика, в соответствии с которой местные горные народы порабощали соседние более мелкие этносы.

Однако, помимо подобного «соседского рабства», практиковалась прежде всего охота на людей в других частях этого региона, после чего добыча перевозилась на расстояние в тысячи морских миль. Но откуда родом были все эти бесчисленные рабы, кто их ловил, продавал и покупал, и какая судьба ожидала их в тех местах, куда их доставляли в караванах или на кораблях?

С помощью морских карт и торговых путей Михаэль Манн показывает эти перемещения, ставшие особенно активными с начала 15-го века: жителей восточной части Африки похищали и обращали в рабство в районе Персидского залива, в Османской империи и в Персии, сегодняшнем Иране, где город Бендар-Аббас, выполнявший функции перевалочного пункта, имел столь же дурную славу, как и старая Басра в современном Ираке.

6% населения

Специалисты считают, что туда с 1722 года было импортировано так много восточноафриканских рабов, что они скоро составили 6% населения. Их использовали как ныряльщиков за жемчугом, рыбаков, полевых рабочих, а также в качестве домашних слуг, и при этом со временем границы сглаживались – полностью лишенные прав рабы получали ограниченную свободу, иногда они даже становились членами семьи рабовладельца, хотя это чаще всего происходило на самом низком уровне.

Возможно, не следует видеть в подобных историях своего рода happy end, но, тем не менее, все эти, скорее, традиционные формы эксплуатации не были основаны на принципах сегрегации, как это было сделано бурами в Южной Африке или на плантациях южных штатов Америки. Зато практика использования рабов в данном регионе продолжалась дольше - с некоторыми изменениями это происходит и сегодня - например, в Судане или в Мавритании.

В начале 19-го века подобный вид предпринимательства расцвел самым пышным цветов: в 1820 году губернатор Каира Мухаммад Али в находившимся под османским правлением Египте использовал на новых плантациях сахарного тростника и хлопка тысячи африканских рабов. В это время в Египет, к примеру, ежегодно доставлялись примерно 10 тысяч рабов, тогда как на плантациях гвоздики, разведением которой на острове Занзибар занимались выходцы из Омана, до 1860 года трудились, согласно существующим оценкам, 200 тысяч рабов.

Библейская история Хама

Как раз здесь, на Занзибаре, образовался перевалочный пункт для работорговли межконтинентального значения. Его серым кардиналом был усопший в 1905 году в весьма почтенном возрасте торговец и плантатор Хамед Бен Мухаммад аль-Мухарби, он же Типпу Тип (Hamed Bin Muhammed al-Mujerbi alias Tippu Tip), запутанная жизнь которого вдохновила берлинского романиста Ханса Кристофа Буха (Hans Christoph Buch) на написание романа под названием «Занзибар блюз» (Sansibar Blues).

Кстати, в течение многих столетий оправданием похищения людей служило то место в Библии, которое имеет значение и для верующих мусульман: там говорится о третьем сыне создателя ковчега Ноя Хаме. Он был грешен и имел черный цвет кожи, что якобы давало право обращать в рабство его потомков.

Для арабских работорговцев и рабовладельцев, возможно, это было удобным алиби, однако представители африканских этносов, придерживавшиеся преимущественно анималистских верований, в подобного рода построениях совершенно не нуждались: «В центральной части Восточной Африке, на территории между Замбези и Рувумой, племена яо, макуа и марава вели между собой войны за то, чтобы получить в свое распоряжение рабов».

Потребность в рабочей силе на французских плантациях

По уже существовавшим торговым путям для поставки слоновой кости захваченные люди передавались португальским торговцам для последующей отправки в Бразилию. Огромный регион, который сегодня образуют государства Мозамбик, Конго, Танзания и Кения, также был зоной перманентной охоты на людей – доход от этого получали представители местных этносов, а также европейские и арабские торговцы.

Таким же образом захваченные люди с 1730 перевозились на арабских кораблях по Индийскому океану на Маврикий, где новые французские поселенцы испытывали огромную потребность в рабочей силе. Так же обстояли дела и на французском острове Реюньон.

Читатель, несомненно, будет самым внимательным образом знакомиться с этой доступно написанной книгой, так как ее автор предпочитает объяснять существовавшие взаимосвязи, а не ввязываться в полемику. Вместе с тем знакомство с ней навевает мрачные мысли о том, насколько извращенными были общественные структуры, о которых можно сказать следующее: у захваченных в южной части Индии и привезенных на Маврикий рабов судьба была в целом несколько лучше, чем у выходцев из Восточной Африки, вкалывавших на плантациях. С позволения своих белых господ они могли жениться и иногда даже получали свободу, что давало возможность бывшим индийским рабам прикупить себе  пару пожилых соотечественников по низкой цене. Эта практика, судя по всему, просуществовала до конца 19-го века.

Паровые катера нападали на перевозившие рабов корабли

В тот момент немецкая империя временно управляла Занзибаром, но и тогда никто особенно не боролся против продолжавшегося рабства:  «Немецкие континентальные чиновники принципиально ничего не меняли в отношении института рабства во всех его возможных формах, так как они опасались того, что таким образом может возникнуть беспокойство у представителей элиты общества, большая часть которых были рабовладельцы».

Тем самым несостоятельным оказывается историко-релятивистский аргумент относительно того, что европейский колониализм якобы начался только после окончания рабства и что он, кроме того, положил конец арабской работорговле. Есть основания говорить о двойной морали применительно к нападениям британских паровых катеров на арабские корабли, нагруженные рабами, в районе Малайского архипелага. Бывший капитан и писатель Джозеф Конрад (Joseph Conrad) уже в конце 19-го обсуждал эту тему в своих романах.

В какой-то момент открытое рабство в районе Индийского океана перестало существовать, но это имело под собой не моральные, а, скорее, экономические причины. Немного утрируя, можно сказать: похищать людей и затем следить за ними в каком-то определенном месте оказалось делом более затратным, чем обратить их в рабство при помощи якобы «свободного», но в действительности скандально дешевого наемного труда.

Михаэль Манн избегает полемики по поводу идеологических тезисов, и именно поэтому его книга становится чрезвычайно актуальной – как  поучительный рассказ об использовании рабочей силы и связанных с этим злоупотреблениях, а также о прямом или скрытом попрании прав. И никого - ни одну религию, ни одно государство и ни один этнос - нельзя в данном случае считать невиновным и признать за ним право назидательно поднять вверх указательный палец.